Упавшие облака

– Неужели такое возможно?! Это невообразимо!

То, с чем она сейчас столкнулась, было не что иное, как медицинская документация о проведении эксперимента по клонированию человека. И этим человеком был Матиас.

Там подробно описывалось начало эксперимента, его ход и завершение. Причем в одном из документов было написано, что генетически возможны отклонения и данный эксперимент, возможно, закончится с различного рода погрешностями в виде мутационных изменений необратимого характера. Дальше были официальные обращения к инициатору и спонсору эксперимента, которым выступал Клаус Нименд, о том, что целесообразней прервать его, но там же стояли резолюции самого Клауса о продолжении эксперимента.

Таким образом, он не позволил себе смириться с утратой, скрыв от всех, что погибла не только его жена, но и любимый сын.

– Поэтому его семья для всех была такой загадкой… Значит, там, в парке действительно похоронен Матиас, – прошептала Элиан. – Но где же тот Матиас, с которым знакома я?!

Но вот девушка отложила в сторону и эту папку с документами, вернувшись к последней ячейке. Открыв ее, она обнаружила ключ и все поняла. Схватив его, Элиан ринулась на второй этаж, позабыв о том, что в комнате не настоящий сын Клауса, а лишь неудавшаяся копия, которая была наделена жизнью, руководствуясь прихотью обезумевшего от горя отца.

Двумя руками она направляла этот ключ, который так упорно не хотел попадать в скважину. Наконец ей это удалось. Резкими движениями девушка провернула его на два оборота, и дверь открылась. Элиан вбежала в комнату и, пока ее глаза привыкали к темноте, пыталась хоть что-нибудь услышать в ней. В одном из углов этой мягкой черной комнаты она обнаружила мальчика, он сидел, скрестив ноги и поджав их под себя, в руках у него была книга. Ее глаза, не совсем привыкшие к темноте, не заметили самого главного. Девушка вмиг оказалась рядом, хотела сразу взять его на руки, дотронулась и отпрянула. Закоченелые тоненькие ручки были крепко сжаты, как и все тело этого несчастного ребенка. Элиан не могла поверить в то, что сейчас ощутила. Она снова попыталась взять его за плечи и теперь точно поняла – он мертв.

Девушка не могла понять, какое чувство ею одолевает?

Жалость?

Возможно. Но кого сейчас нужно было жалеть более всего? Элиан присела на колени напротив малыша, склонилась перед ним, скрестив руки на полу, и горько заплакала. Она успела привязаться к нему, несмотря на то, что его сложно было назвать полноценным человеком. Но такова человеческая природа, и с этим ничего нельзя поделать.

Элиан попыталась трезво мыслить. Настолько трезво, насколько позволяла обстановка, в которой она находилась.

«Позвонить в полицию?» – первое, что пришло ей в голову. Наверняка многие так бы и поступили, хотя в данном случае полиция вряд ли оказалась бы той службой, которая смогла решить все проблемы, в которых погрязла Элиан.

Она посмотрела на мертвого ребенка, аккуратно достала то, что он прижимал к своему телу, крепко держа в руках. Это оказалась не очень большая книга. Элиан повернула ее обложкой к двери, чтобы разглядеть название.

Девушка встала, вышла в коридор, свет больно полоснул по ее заплаканным глазам. Она открыла первую страницу и увидела знакомый почерк Клауса, где с обратной стороны обложки было написано: «Эту книгу, вместе с документами из сейфа из первой ячейки, как можно скорее передать в CERN».

Глава XXIV

Жизнь есть страдание…

Будда

Телефон Клауса стоял на беззвучном режиме и был заперт в его рабочем кабинете в лаборатории. Поэтому все, кто тщетно пытался ему дозвониться, слышали лишь автоматическую запись женского голоса, которая включалась после продолжительных длинных гудков, предлагая оставить голосовое сообщение. Самые отчаянные пользовались и этой услугой в надежде, что будут услышаны рано или поздно. Но большинство обрывали этот голос на первой же фразе, так как понимали, что времени совершенно нет, и это было бы самым бессмысленным их действием в подобной ситуации.

Только небольшая группа ученых, не теряя самообладания, продолжала свою работу в самом дальнем кабинете. Там, где было выставлено дополнительное оцепление, но лишь с одной целью – чтобы никто не посмел приблизиться к тому месту, на которое уповали сейчас многие. Нименда среди них не было. Он предупредил всех коллег, что ему срочно нужно увидеть, что непосредственно происходит в месте проведения эксперимента. Клаус шел в расстегнутом белом халате по территории CERN в направлении того, что притягивало каждую частицу материи. С каждым шагом приближая себя к тому, над чем работал последние несколько лет. Никто не мог и подумать, что все происходящее сейчас, было прихотью одного человека. Гениального человека, использовавшего свой гений в эгоистичных интересах. Клаус снова играл, исполняя роль более чем правдоподобно. Ему иногда казалось, что он верит в то, во что играет.

Работая над сотворением частицы Бога, Нименд попутно разрабатывал план по возможному использованию ресурсов ускорителя, чтобы вернуть свою семью. И в один из вечеров, когда он в очередной раз остался на работе допоздна, ему удалось свести все расчеты к тому, что если он сможет воспроизвести маленькую, но устойчивую черную дыру в лабораторных условиях, то ему будет под силу с помощью ее свойств повернуть время вспять и все исправить. Только для себя. Возможно, его уставший ум сыграл тогда с ним злую шутку, а может, расчеты и действительно были безукоризненны. Он уверенно шел к своей цели, которую поставил перед собой несколько лет назад, и никто не смог бы его остановить. Авторитет профессора был настолько велик среди сотрудников, что если бы кто-нибудь из них увидел, как Нименд бросается в объятия всепоглощающей антиматерии, то был бы уверен в правильности его действий и в том, что с ним ничего не произойдет. Поэтому, когда Клаус стоял буквально в метре от того места, где его могло безвозвратно затащить его же детище в чудовищно крепкие и сдавливающие объятия, Нименда никто не посмел окрикнуть. Еще один шаг. Последний шаг отделял Клауса от гнетущей действительности до новой жизни, где по его точным математическим расчетам он сможет все исправить и вернуть тот миг, который поделил его жизнь на две половины. Уверенность в своей правоте придавала ему твердости в действиях. Ветер, рвущийся в сторону черной дыры, подталкивал Нименда в спину, словно подтверждая правоту профессора. Расстегнутые полы халата устремлялись в сторону невидимого чудовища, которое будто бы раздразненное хищное животное, срывавшееся с цепи, свирепствовало и пыталось выплеснуть весь свой гнев на дерзкого человека, осмелившегося подойти так близко. Один из уголков халата угодил в поле действия неизведанной субстанции и тут же был слизан невидимым шершавым языком, оставив на нем рваный след. Нименд продолжал бесстрашно смотреть на свое творение, словно искал какой-то знак, ведомый только ему.

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что никто не успел отреагировать. Те, кто стоял на значительном расстоянии, не заметили никаких изменений. Нименд растянулся в пространстве, подобно спецэффекту в фантастическом фильме. Его размытый силуэт еще какое-то время находился в зоне видимости окружающих, но вскоре и он был затянут целиком в цепкую хватку этого монстра.

Невероятную гравитацию ощутил Клаус в первую долю секунды контакта с субстанцией, которую могли наблюдать впервые за миллионы световых лет, основываясь на ее взаимодействии с другими небесными телами. И вот он первый человек, который не только смог увидеть ее воочию, но и ощутить всем телом, осознать изнутри. Странное теплое чувство бесконечности и абсолютного покоя наполнило Нименда.

Клаус часто думал о смерти, и его всегда влекло неизведанное и необъяснимое.

…Ты можешь видеть, осязать, чувствовать все только в тех ракурсах, проекциях и видах, в которых это позволяет твое временное тело. Именно это не дает возможности человеку осознавать очевидные явления, которые необъяснимы. К ним относятся таинство рождения и смерти. Начала и Конца. Бытия и Небытия.

Кто сказал, что во время твоей смерти умираешь ты, а не тот мир, который тебя окружал…

Разве кто-то уже отменил или опроверг теорию относительности? Мы соприкасаемся своими мирами, но никто и никогда не попадет в мир другого человека или другого живого существа.

«Вот и все, – подумал Клаус, – наконец-то я получу ответы на вопросы, которые столько лет мучили меня». Поразительным было то, что исчезло абсолютно все. Нет ничего. Нет мыслей, чувств, пространства, времени, – нет ничего. Даже нет того чувства любопытства «а что сейчас со мной будет?» или «вот я наконец-то что-то узнаю!», даже букв из которых состоят эти слова не существует более…

Осознать это с помощью своих временных чувств и способностей, данных тебе в пользование твоим временным телом, невозможно. В этом и заключается сущность нашего бытия. Не стоит пытаться постичь то, что тебе не дано, так как пребывая на этой Земле ты находишься в определенных заданных параметрах, тебе выдан набор способностей и приспособлений, которые могут что-то измерять только в определенных плоскостях. Прошло столько-то времени…

…но когда времени не существует, то и проходить нечему. С мгновения исчезновения Клауса прошло много времени или прошел всего один миг – узнать невозможно. Для Клауса это было меньше мига, потому как после завершения одного его мира для него закончилось абсолютно все.

Возможно, если наблюдать этот процесс из другого мира, то все происходящее заняло много миллионов или миллиардов земных лет. Возможно, много раз что-то повторялось, как на нашей планете, которая упорно нам доказывает, что все повторяется и все сменяет одно на другое, а другое сменяет на предыдущее… День сменяет ночь, ночь сменяет день, после зимы обязательно будет лето, а после лета непременно наступит зима, деревья обязательно умрут осенью и обязательно возродятся весной, и так по волшебному кругу происходят все события во времени и пространстве, в нашей системе координат…

А что же насчет другой системы?

Клаус снова ощутил себя. Все вокруг было чужим и отторгающим. Все ощущения были совершенно иными.

Темнота. Он почему-то не мог открыть глаза, но даже через закрытые веки понимал, что вокруг сплошная темнота.

Он не дышит. Что-то произошло. Что именно – он не мог осознать до конца. Ему позволено было быть, но не дышать. Все тело сдавлено неведомой силой. Он словно в подвешенном состоянии, и вокруг него все ощущается скользким и липким. Это были новые и странные для него ощущения.

«Где я? Что со мной?» – единственные фразы, которые крутились у него в голове.

Давление нарастало с каждой секундой. Ему стало совершенно невмоготу находиться в этом месте. Но что можно сделать? Он же совершенно ничего не видит и вокруг обстановка, к которой он не привык.

Давящая сила направляет его куда-то, но куда Клаус не мог представить. Словно железным обручем сдавило голову. Он захотел дышать, но не было возможности. Дышать было нечем. Его рот заполнен вязкой липкой субстанцией, которая окружала его повсюду.

«Мне нужен вдох, всего лишь один вдох!» – думал Клаус.

Вдруг через закрытые веки он увидел свет, пробивавшийся через туннель, в котором находился.

Неведомая сила схватила его за голову и потащила в сторону яркого света. Клаус не в силах сопротивляться – поддался ей. Ужас, охвативший его, мешал мыслить рационально.

«Вдох, мне нужен хотя бы один вдох!» – не оставляли в покое его мысли. Но рот по-прежнему был забит тем же вязким веществом.

Все прежние попытки изменить свою жизнь нивелировались теперешним состоянием. Единственное желание, которое его сейчас охватывало, – желание выжить. Выжить любой ценой!

Клаус резко ощутил яркий свет, и тело освободилось от чувства, сковывающего все его движения.

Страх и разочарование всецело овладели им. Он чувствовал, что живет, что существует, но был жалок и бессилен. Клаус не только не мог что-либо изменить, он не смог даже вдохнуть без чьей-то помощи, когда кто-то бесцеремонно засунул ему пальцы в рот и освободил дыхательные пути.

Он смог сделать свой первый вдох после попадания в черную дыру, и единственным его желанием после этого было разрыдаться от чувства собственного бессилия.

– Поздравляю, ваш малыш! – услышал Клаус и попытался открыть глаза. Ему с трудом это удалось сделать, но, к его разочарованию, все вокруг было мутным и неотчетливым.

– Беременность протекала с осложнениями, но вы решили оставить ребенка, – продолжал мужской голос. – К сожалению, вынуждены огорчить вас… есть вероятность, что у вашего ребенка разовьется гемиплегия.

– Мы будем любить его любым, – ответил почти шепотом измученный женский голос.

– Это ваш выбор. У него уже есть имя?

После недолгой паузы прозвучал тихий ответ: