Таймер

Миллер бросил взгляд на Джеймса в наручниках и продолжил:

– Я провожу вас до места, где наш электрик нашел его.

Все четверо отправились по дороге к корпусу, который стоял поодаль. Дорога была ухоженной, но чем ближе они подходили к зданию, тем более заброшенной она выглядела.

– Наши ребята следят за порядком, но мы стараемся придерживаться правила, что им незачем слишком далеко отходить от зоны прогулок. Сюда они не заходят, это слишком далеко и в этой части учреждения поселился некий беспорядок. Кто-то говорит, что мы используем детский труд, но я думаю, вы будете согласны со мной, что именно труд очищает наш разум. Мы считаем, им не нужно так далеко отходить.… Тут он осекся, видимо вспомнив, что уже говорил это и немного помедлив, продолжил, открывая еще один замок на очередной калитке.

– Как видите, у нас меры предосторожности на высшем уровне. Ума не приложу, как это могло произойти.

Джеймс заметил, как лицо Рона исказилось. Этому здоровяку и так было не в радость тащиться сюда с парнем, которого нашли в камере, так еще теперь приходилось выслушивать поток мыслей этого типа.

Они все ближе подходили к заброшенному зданию. Лестер достал большую связку ключей, на не менее внушительном кольце и пошел открывать ту самую дверь. Джеймсу казалось, что прошло уже сто лет как его с пересохшими губами, вытащили под руки, из здания, к которому они приближались. Замок пару раз лязгнул застарелым механизмом, и Лестер дернул за ручку. Ничего не произошло.

– Вот мать твою! – выругался тот, и резко дернул снова. Дверь, словно в насмешку, скрипнула, но не сдвинулась с места.

– Эта дрянь проржавела напрочь. В прошлый раз мы вдвоем с электриком дергали, – как бы извиняясь, сказал смотритель, – А сейчас что-то не поддается.

Рон, которому эта история все больше надоедала, подошёл, и, не сильно напрягаясь, так дернул за ручку, что казалось, любая другая дверь не только бы открылась, но и слетела с петель. Эта же, тяжелая старая громадина, лишь чуть приоткрылась. Он дернул еще раз. На этот раз дверь поддалась, и все четверо вошли внутрь.

Тут пахло плесенью.

– Света тут нет уже давно, следуйте за мной, —сказал Лестер и включил фонарик.

Лиа, которая до этого не проронила ни слова, наблюдая за реакциями Джеймса, положила руку ему на плечо и сказала негромко:

– Если почувствуешь себя плохо, сразу скажи, но попытайся вспомнить, как можно больше о том, что тут произошло и как ты сюда попал. Джеймс кивнул.

Всё, что он видел и чувствовал, находясь в этом месте, подводило к горлу тошноту. Он больше всего хотел просто проснуться в своей квартире, медленно потянувшись, пройти на кухню. Сделать себе пару сэндвичей, включить телевизор для фона, и, наслаждаясь утренним кофе, вступить в новый день.

Резкий крик амбала стер как ластик эти мыли из его головы. Все встали.

– Что это за дерьмо?! – кричал Рон. Лестер направил луч фонаря сначала на лицо здоровяка, а потом на стену рядом.

– Что случилось? – спросила Лиа и в ее голосе слышалась неподдельная тревога.

– Там… – Рон куда-то указал рукой, и луч фонаря, спрыгнув со стены, осветил у ног здоровяка полураздавленный мешочек. Всмотревшись, Лестер понял, что это совсем не мешочек.

– Так это просто крыса, – в голосе Лестера сквозило удивление, крик, который он только что услышал, принадлежал человеку, увидевшему что-то действительно страшное.

– Я с детства ненавижу этих тварей, да еще такая жирная, просто не крыса, а целая такса! – Рон медленно обошел ее по дуге. Он всё ещё чувствовал, как наступил на неё, чувствовал, как хрустнули её кости, было не понятно, умерла она сейчас, под его ботинком, или лежала тут уже давно.

Поняв, что тревога ложная все продолжили движение, и вскоре оказались у той самой камеры. Прутья были чем-то вырезаны, и валялись рядом.

Глава 6

Микки смотрел в окно. Всё, что произошло, по-прежнему проносилось у него перед глазами. Да, он вернулся к Джерри, да, взял тот черный пистолет. Ему было сказано, где будет человек, и как он будет выглядеть. Человек, который должен умереть.

Мик сто раз прокрутил всё в голове: все за и против, все «ни за что» и «ты должен». Людей сотни, тысячи, и все они даже не заметили бы, если он сам умер, так чего ему жалеть их? В своих уютных домах нянчат милых малышей, и всё у них замечательно. А они задумывались, когда-нибудь сидя в своей квартире, укрываясь уютным пледом, когда они отдыхают за стаканом чая или чего-то покрепче, что кто-то, в этот самый момент, смотрит в их светящиеся окна и мерзнет. Смотрит и плачет, потому что у него этого никогда не будет.

Микки знал, как это, выбегать из дома зимой, чтобы не слышать криков, битья посуды. Он бежал подальше и иногда останавливался у домов, смотря им в окна. В окна, как порталы к счастливой жизни, окна, в которых мама что-то готовила на кухне, а ребенок играл в соседней комнате с отцом. В приоткрытые окна, откуда тянулся маленьким воздушным ручьем запах вкусной еды. Да, он знал каково это – смотреть в несбыточное и чужое тепло.

Но время идёт, и нужно было делать то, на что подписался. Он вспомнил, что ему сказал Джерри в последний раз, когда они виделись:

– Этот тип часто бывает в одном кафе, уж не знаю, что он там забыл, по мне – та еще дыра, – он усмехнулся. Но ведь не важно, где ему умирать, верно? В общем, слушай сюда, он там часто трётся, так что не дергайся, мужик будет там. Дело плёвое, вот тебе фото. Как только тип выйдет из дверей, стреляй, не мешкая.

Ты успел потренироваться в лесу и честно скажу, получается у тебя так себе, но в упор, я думаю, ты не промажешь. Особо не целься, просто стой и жди. Как выйдет, спускай в него всю обойму и беги. Если поймают копы, про меня ни слова, всё равно меня тут уже не будет, и по пистолету выследить, тоже, поверь нельзя. Деньги ты знаешь у кого получить. И помни: дело серьёзное. Если ты струсишь или еще что-то пойдет не так, меня больше не ищи – ты сам по себе.

Мик всё понял и ни единожды представил себе, как все произойдет, не подозревая что пойдет все совсем не так…

Придя в назначенное место Мик стал ждать. И вот, когда высокий, и при этом очень худой мужчина с черной бородкой, вышел из дверей кафе, Мик уже держал пистолет обеими руками. Холодное дуло смотрело прямо в лицо незнакомца. Да, это был он, сомнений не было, потому что Микки отлично помнил лицо по фотографии, которую ему показал Джерри. Все происходило, как в сильно замедленной съемке. Он видел, как выражение лица мужчины медленно начинает преображаться из спокойного, в паническое. Кожа собиралась морщинами, их становилось всё больше и больше, зрачки расширились. Мужчина инстинктивно поднял руки перед лицом, стараясь закрыться от опасности.

Парнишка знал, что если промедлит, то курок он уже не нажмет. Сейчас уже сложно было сказать, почему он сделал именно так. Он четко понял, что как бы не была тяжела его жизнь, он не готов убить человека, просто не готов. Палец ему уже не подчинялся и продолжал давить на курок. Мышцы поразил спазм. Не переставая давить на курок, огромным усилием воли, Мик смог отодвинуть руки, с зажатым в них пистолетом, чуть в сторону. Грянул выстрел. Птицы взмыли в небо со своих насестов, а пуля, пролетев в нескольких сантиметрах от головы незнакомца, улетела куда-то в кроны деревьев.

Потом приехала полиция, а он даже не мог убежать. Просто сидел с пистолетом в руках у дверей в заведение. На допросе он сказал, что пистолет нашел. Стрелял он потому, что мстил за свою несчастную жизнь. Потом родителей лишили родительских прав, к ним домой пришли рассказать о случившемся, и застали их мертвецки пьяными. После очередной гулянки они спали прямо на полу.

Так Микки и попал в исправительное учреждение для несовершеннолетних «Новый ковчег». Не смотря на то, что он не причинил никому вреда, комиссия решила, что ему не помешает пройти курс реабилитации, и рекомендовала отбыть неудавшемуся преступнику два года за стенами бывшей тюрьмы.

Хоть основной контингент «Ковчега» и составляли подростки, у которых рука не дрогнула бы, как у него, Микки ладил почти со всеми. Большинство знали его историю и отлично понимали, что он такой же, как и они сами: просто ребенок, которому судьба не просто не улыбнулась, а повернулась задом.

Жизнь тут была достаточно монотонной, поэтому происшествие, о котором им никто не рассказывал, но о котором знали все, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Он с парнями уже не раз успел обсудить новость, строил догадки и версии: как взрослый мужчина мог оказаться в камере заброшенного корпуса, да еще и запертый. Если бы им стало известно, что его отпечатки не были найдены ни в одной базе – это бы просто свело их с ума от любопытства.

Сегодня этого незнакомца должны были привезти сюда для каких-то там мероприятий. Об этом никто открыто не говорил, но болтали втихую не только маленькие заключенные, но и охранники, или, как их тут называли – «Воспитатели».

Вспоминая всё это, он продолжал смотреть в окно. Каждый раз, когда ему было положено идти на занятия по расписанию, он только и ждал, когда сможет вернуться на свой наблюдательный пункт у окна, выходящего на въездные ворота. Другие мальчишки тоже знали, что этого таинственного человека привезут, но вот что это будет именно сегодня, не знал никто. Ну, или по крайней мере, Мику так казалось. Это была его маленькая тайна.

Ему поведал о том, что это произойдет именно сегодня Клиффорд, работавший тут уборщиком. У Микки и Клифа – так он его называл, быстро сложились доверительные отношения, и оба ими дорожили. Клиф был маленьким сутулым стариком лет семидесяти на вид. Микки иногда мечтал, что Клиф мог быть его дедушкой.

Когда было свободное время, они болтали о всякой ерунде. Начальство это не поощряло, но и прямо не пресекало.

Последним уроком сегодня была «психология семьи», где им доказывали, что их жизнь не провалена, что в будущем, когда они отсюда выйдут, некоторые из них, может, даже найдут новую семью, в лице приемных родителей. Сам Микки считал это все лживым дерьмом. Учителя в своих строгих, хорошо отглаженных платьях, вряд ли представляли, что он видел за свои годы. Какую боль и отчаяние перенёс. Их слова просто порхали бабочками вокруг разрушенного города, в котором он был единственным жителем. Сегодня эти слова были тут, а завтра они улетят, а он останется там, где был.

Но иногда уроки были интересными: их учили рисовать, делать нехитрые поделки из дерева и тому подобное – это Микки нравилось. Он впервые понял, что может что-то создавать, а не просто искать угол, где пережить очередной день.

Смотря в окно, с замиранием сердца наблюдая за тем, как машина с зарешёченными окнами въехала на территорию пропускного пункта, он ждал. Почему-то машина была не полицейская. Микки казалось, что такой историей должна заниматься полиция, но может это она и была. Не обязательно же они должны везде ездить с мигалками и сиреной. Из машины вышло четыре человека, двое из них были здоровяками. Таких Мик часто мог видеть и тут, в «Ковчеге». Парни их называли шкафами или амбалами – это были воспитатели, которые следили за порядком.

Рядом с мужчинами стояла девушка, из-под верхней одежды можно было видеть полы белого халата. Последним из автомобиля вышел мужчина, видимо, тот самый узник камеры. Он был обычного телосложения, достаточно неприметный, и на руках у него были… Наручники! Да, это точно был тот самый человек, которого нашли в камере! Но почему в наручниках? Сам он не видел, но, если верить слухам, его выносили чуть ли не на носилках. А теперь он возвращается в машине с решётками на окнах и в наручниках. Сердце заколотилось сильней, настоящий детектив начинался на самом большом экране.

Микки быстро зашагал во внутренний двор, хоть он и был отгорожен высоким забором от места, где остановилась машина, всё же наблюдать за разворачивающимся действием оттуда было удобней. Новость о гостях мигом разнеслась по корпусам. Те ребята, которые были не на уроках, высыпали во двор. Правда, смотреть уже было не на что. Все четверо и смотритель, который их встретил, ушли по тропе к заброшенному корпусу. Мальчишки стали живо обсуждать между собой – зачем его привезли, строить самые непостижимые версии, вроде того, что это инопланетянин в обличье человека, и прочее. Микки на такие рассказы лишь улыбался и кивал. Он чувствовал нутром, что тут происходило что-то поинтереснее.

Обсудив несколько версий появления автомобиля с решётками, он направился к лавочке. Усевшись, он стал ждать, что будет дальше. Следующим уроком была живопись, но он был не намерен идти на него, пока не увидит, как все пятеро будут возвращаться. Это воспринималось как мини-приключение, как мультик, но Микки даже не представлял, насколько этот мультик изменит его жизнь.

Когда он уже готов был вернутся в здание, как давно сделали другие, все пятеро показались на тропинке. Лица у них были понурые, как будто они не нашли то, что искали. Встав со скамейки, на нетвердых ногах мальчик пошел вперед.

Глава 7

Джеймс, шел за амбалом, наблюдая, как под рубашкой у того ходят мышцы. Ему подумалось, что наверно, из того количества мяса из которого был сделан санитар, можно слепить две копии его самого. Джеймс знал, что ничего нового он им рассказать не сможет. Ни как он сюда попал, ни кто он вообще такой. Он видел в глазах Лии разочарование: она действительно надеялась на счастливый финал в своей работе. Что он чудесным образом, оказавшись в знакомом месте, что-то вспомнит, что он сможет расставить хоть что-то по своим местам. Но он лишь молчал, или говорил, что ничего не припоминает, кроме холодного пола, и лишь одной мысли: пить… Пожалуйста, пить…