Таймер

Он откинулся на стуле и скрестив руки на груди продолжил:

– Не знаю, чем смогу Вам помочь, но все лучше, чем там, так что можете рассчитывать на мое молчание. Ну и начни я болтать, сдаётся мне, что вы скажете, что этого не было.

Лиа улыбнулась:

– А ты смышленый малый.

Джеймс хотел начать разговор с чего-то более абстрактного: спросить, как у мальчика дела, или что-то вроде этого, но сам, удивившись, спросил:

– Ты видишь его?

Лиа встревоженно повернула голову в его сторону.

– Вы про вашу побрякушку на шее? – спокойно спросил мальчик.

Джеймс заметил, как взгляд Лии скользнул по его шее, ища предмет, о котором говорил мальчик.

– Ты ведь видел эту «побрякушку» когда мы увиделись первый раз?

– Да, не понимаю, что тут такого. Со зрением у меня всё в порядке, или это часть ваших непонятных тестов?

Лиа не выдержала, и спросила, о чём это они говорят. Мальчик сказал, что об этом вот кулоне, что болтается на шее у его собеседника. Лиа в очередной раз, осмотрев шею Джеймса, сказала:

– Так, я ничего не понимаю, о чем вы говорите? – в голосе слышалось неподдельное удивление и легкое раздражение.

Мальчик посмотрел на неё с интересом, но промолчал, потом перевел взгляд на Джеймса.

– Ты можешь дотронуться до него? – Спросил Джеймс, его сердце билось так, что грудная клетка еле сдерживала его.

– Не знаю, зачем вам это надо, но да, конечно могу, – он протянул руку к амулету на цепочке, а Джеймс замер в ожидании.

Санитар, стоявший у стены, напрягся.

Но едва пальцы мальчика коснулись амулета, тот резко отдернул руку. Санитар крикнул:

– Я же сказал: без резких движений! – но подходить не стал.

Мальчик осматривал с тревогой свою руку, а Лиа их обоих.

– Так, вы мне сейчас же объясните, что тут происходит! Я устроила эту встречу, что бы вы, Джеймс, что-то смогли вспомнить, а вижу дешёвый спектакль, непонятно для чего сыгранный!

– Это не спектакль, доктор. – сказал Джеймс и сразу перевел взгляд на мальчика. – Что случилось?

– Я… Я… Не знаю, – медленно начал тот. – Когда я дотронулся, то как будто, мммм… Стал перетекать в него, знаю, звучит как-то по дурацки.

– Было больно? – завороженно спросил Джеймс.

– Нет, даже наоборот, как-то приятно, но я почему-то испугался. Что это за камень?

Видя, что Лиа сейчас выйдет из себя, Джеймс положил руку на её плечо и сказал:

– У меня на шее висит амулет, но его не видит никто кроме этого паренька. Я даже думал, что я его выдумал, но когда убедился, что Микки тоже видит его, я понял, что всё это реально.

– У вас видения? – она движением плеча сбросила его руку – В таком случае, не понимаю, зачем мальчик вам подыгрывает. Микки, ты же понимаешь, что Джеймс может быть болен. Он пробыл без воды не один день пока мы его не нашли, и поддерживая его видения ты делаешь только хуже, – она растерянно смотрела на мальчика.

– Не знаю, о чем вы говорите, но амулет я вижу четко и без всяких видений. – Мик говорил спокойно и уверенно.

Лиа не понимала, к чему всё это идет, но то, что тут происходило, ей не нравилось. Она ожидала чего угодно: что её пациент ничего не вспомнит, и потом Ричард выскажет ей, что всё это было зря, или что воспоминания окажутся ужасными…

Но тут было что-то непонятное, она видела, как два незнакомых между собой человека бредили и визуализировали отсутствующие объекты. Она читала про коллективный бред, когда даже здоровые люди принимали реальность психически больных и потом свято в неё верили. Но те, кто сидел перед ней, видели друг друга второй раз в жизни.

– Мик, если ты действительно что-то видишь на шее у этого человека, можешь взять это в руку и показать мне? – она старалась действовать осторожно, чувствуя, что идет по тонкому льду.

– Я не знаю, что это, но трогать мне больше не хочется, если вам так надо, берите его сами. – отрезал мальчик.

– Видишь ли, – вмешался Джеймс, – Она его действительно не видит. Я понимаю, что это звучит безумно, но это правда.

– И почему же она не видит его? – спросил Мик с насмешкой в голосе.

– Этого я не знаю. Амулет у меня с тех пор как мне его передал сокамерник.

Лиа вздрогнула: уже, казалось бы, безнадежная ситуация хоть в чем-то стала развиваться в правильно ключе.

– Вы что-то вспомнили? Как Вы оказались в заброшенной тюрьме? – она с надеждой смотрела на него.

– Ну, можно и так сказать. – Джеймс помедлил с ответом, он боялся перегнуть палку, но терять было нечего. Этот мальчик лишь крошечная надежда… Но вот на что? Да, мальчик видит, как и он этот камень, и что? Как это ему поможет… Он решил идти ва-банк.

– Я сидел в действующей тюрьме за убийство грабителя, вломившегося в наш дом. Уже потом я узнал, что это был несовершеннолетний парень из влиятельной семьи. Он был вовсе не грабитель. Как потом оказалось, они с друзьями поспорили или что-то вроде того. Недавно в соседнем доме было ограбление. Эти сволочи убили даже собаку, видимо, та пыталась им помешать. Так что, когда я ночью услышал шаги и увидел силуэт, меня охватил ужас, ведь у нас был ребенок. Я даже подумать не успел, увидев чужака в доме, я схватил биту и набросился на него. Можно было окликнуть или бить по ногам, но тогда я действовал на адреналине. Я постоянно вспоминаю эту ночь. Позже оказалось, мой сын знал это парня, спор был в том, чтобы открыть дверь и дойти до его спальни, просто подростковая шалость. Но я убил того парня. Просто ударил битой по голове, и он сразу обмяк, упал на пол. На лице была маска, я трясущимися руками снял ее и увидел еще совсем детское лицо.

Лиа скрестила руки на груди, она, кажется, переоценила успех этого мероприятия. Если раньше это был полностью адекватный человек, который ей даже нравился, то теперь его иллюзии нашли выход, и он в них действительно верил. Это не было похоже на воспоминания, это был просто вымысел.

– Вы, конечно, не верите мне, – как бы в ответ сказал Джеймс.

Его мысли, вначале носившиеся вихрем стали опадать как листья осенью. Он опять стоял у той же стены, что и в начале, не понятно чего он ждал от этой встречи. Что мальчик всё ему объяснит? Поможет? Но он видимо знал не больше, а то и меньше, чем сам Джеймс.

Дальше пошла просто рутина: битый час Лиа задавала вопросы, а Джеймс и мальчик пытались ответить. Каждый видел эту ситуацию со своей стороны, и это только усугубляло положение.

Потом стало происходить что-то совсем ненормальное. На очередном вопросе Лиа стала говорить медленнее, медленнее… И, наконец, её полуоткрытый рот, казалось, застыл. Мальчик с уставшим взглядом как будто врос в стул. Взгляд был устремлен в стол, он больше не моргал.

Джеймс несколько раз попытался окликнуть их, но реакции не последовало. Тогда он встал и посмотрел на охранника, ожидая резкого крика или даже удара, но тот смотрел сквозь него и даже не попытался ничего предпринять.

Это уже было чересчур. Джеймс действительно сходил с ума, ему даже показалось, что он по-прежнему лежит в той камере на полу, изнемогая от жажды, и всё, что с ним происходит совсем не сон. Это был бред, бред от обезвоживания. Он почувствовал на спине холодный пот, почувствовал ту невероятную сухость в горле. Он видел шершавые стены, и где-то вдалеке капала вода. Обессилевший он рухнул на стул. Нет, он так не выдержит, если бы сейчас по стенам поползли змеи и вместо пола появился песок, он бы уже не удивился. Это была опасная грань, грань – когда здоровый человек мог сорваться и навсегда потерять рассудок.

Джеймс просто сидел, блуждая взглядом по застывшим лицам. Ему показалось, что Лиа моргнула, но очень, очень медленно. Он понял, что если сравнить происходящее с видео пленкой, то сейчас стоит не пауза, а очень медленное воспроизведение.

Супергероем, который может останавливать время, Джеймс себя не считал, поэтому на ум приходило только безумие.

Дверь неожиданно открылась. Открылась не в замедленной съемке, она открылась вполне обычно и даже поспешно. В дверях стоял высокий человек в костюме. Окинув взглядом комнату, он посмотрел на Джеймса, и тот готов был поклясться, что видел, как незнакомец взглянул на его медальон.