Аромат грязного белья (сборник)

Douglas отработал судьёй Верховного суда 37 лет – дольше всех судей. Консерваторы и моралисты пытались трижды организовать импичмент, но все попытки потерпели неудачу. Первый раз – в 1953 году, когда Douglas разрешил отложить (отменить не удалось) казнь супругов Розенбергов, обвинённых в шпионаже в пользу СССР. Второй раз пытались скинуть Douglas за его третий развод. (В 1963 году ему было за шестьдесят, и он женился на женщине, которой ещё не было тридцати. А через три года он женился на другой, двадцатилетней.) Третий раз его пытались сбросить, когда он издал кишу Points of Rebellion, в которой моралисты узрели подстрекательство на бунт, анархию и неподчинение властям.

Вот как писал судья Douglas о непристойности:

Что бы ни называли непристойностью, она не поддаётся измерению как преступление и может лишь быть описана как грех. Одним людям она представляется в качестве греха, а другим – не представляется, и поэтому непристойность слишком субъективна для применения к ней каких-либо юридических санкций.

К сожалению, помимо Douglas, в Верховном суде заседало немало консерваторов, вот почему издателя Hamling всё-таки посадили. Но не сразу. Сначала он выиграл несколько дел. Вот одно из самых важных. В 1966 году простой человек по имени Robert Redrup заменил своего заболевшего приятеля и торговал с лотка книгами на Times Square. Среди них были книжки, изданные Hamling. Полицейский в гражданской одежде купил у лоточника две книжки под названиями Омут Страстей и Агент по стыду. Redrup этих книг не читал и не знал, о чём они, но ему предъявили обвинение в продаже непристойной литературы и арестовали, грозя многолетним тюремным заключением. Защиту его решил оплачивать издатель Hamling, на что он потратил 100 тысяч долларов, но это были эффективно потраченные деньги. Дело дошло до Верховного суда в 1967 году, где было принято решение, что эти книги не содержат непристойности. А раз так, то и все подобные книги перестали считаться непристойными и, таким образом, уголовные преследования за издание литературы стали принципиально невозможны. Однако с изданным Hamling Государственным отчётом по непристойности и порнографии дело обстояло критически иначе.

Весьма показательно, что Playboy отказался рецензировать Отчёт, решив не дразнить государственных гусей. Hamling счёл это предательством со стороны Хефнера, убоявшегося Никсона и его кампании против порнографии. В ответ на отказ Hamling написал Хефнеру злое письмо. Там были такие строки:

Христианские мученики гибли за веру, которая по-прежнему глупа и фальшива, ибо все люди всё равно остались в грехе и каждый за себя должен искать спасения, прощения, покупать индульгенции. Мученики же от порнографии страдали за свободу всех людей, и благодаря им мы теперь вправе печатать любые книги и никакая полиция, никакой суд не вправе преследовать нас за печатное слово. Жертвы издателей и писателей были исключительно полезны, важны и самоотверженны.

Очередной суд над Hamling начался в октябре 1971 года – его обвиняли в не одобренной правительством перепечатке Государственного отчёта и в распространении порнографии. Порнографические иллюстрации в книге сопровождались текстом государственного отчёта, являлись его органической частью и потому не являлись непристойностью. А вот рекламная рассылка, которая содержала только иллюстрации без «государственного» текста – вот это суд счёл непристойностью. На основании лишь этого судья дал Hamling 4 года тюрьмы и 87 тыс. долларов штрафа. Hamling был отпущен под залог, пока началось обжалование. В 1973 году Калифорнийский суд высшей инстанции оставил приговор без изменений. Подали в Верховный суд. Но как раз до начала слушания дела Hamling Верховный суд изменил определение непристойности: вместо критерия

произведение должно быть совершенно лишённым социальной значимости

теперь считалось, что в печатном издании должна присутствовать

значительная литературная, художественная, политическая или научная ценность,

а если нет – значит, непристой. Иди доказывай «значительность» того или иного текста.

Как раньше, так и теперь защищал Hamling знаменитый адвокат Stanley Fleishman, специализировавшийся на защите страдальцев свободы слова. До этого суда никто из издателей и порнографов, благодаря блестящей защите Флейшмана, не сел в тюрьму.

Он также вёл защиту коммуны Sandstone, которую пытались засудить за нарушение замшелого антинудистского закона 30-х годов. Флейшман доказал, что сам закон – антиконституционный, ибо лишает людей права на свободные ассоциации и встречи, гарантированные Конституцией. Все обвинения сразу испуганно сняли.

Судьба Флейшмана была весьма необыкновенной. Родители его были эмигрантами из России. В детстве он заболел полиомиелитом и остался инвалидом на всю жизнь. Он передвигался на костылях и в корсете, но бил всех наповал своим умом и напористостью. Юный Флейшман уехал от своей заботливой, во всём его опекавшей мамы, один, в университет Джорджии и там учился и мучился, ковыляя по лестницам без перил и мылся, падая на скользком полу в душах без ручек на стене. Там студент-отличник приковылял в бордель и впервые поёбся, и это ему так понравилось, что он туда зачастил. Студенточки с ним радостно болтали, но не давали.

В конце 40-х – начале 50-х в США боролись с коммунистами в Голливуде, а потом перекинулись на порнографов. Флейшман сначала защищал порнографов бесплатно, чему дивились сами порнографы и судьи, но благодаря этому и своим победам он быстро приобрёл высочайшую репутацию. Как инвалид, долго лишённый женской плоти, Флейшман считал, что порнография скрашивает вынужденное одиночество людей, подобных ему. Потом-то он женился на медсестре, с которой познакомился в больнице, и сотворил с ней немало детей.

Так вот, слушание в Верховном суде дела Hamling оказалось первым поражением Флейшмана. Голосами 5 к 4 суд оставил приговор Hamling в силе. Вскоре ему сократили приговор до почти года при условии, что он больше никогда не будет заниматься не только публикацией эротики, но вообще ничем эротическим (не знаю, запретили ли ему саму еблю).

А между тем первый полнометражный порнографический фильм Deep Throat триумфально шёл по стране (см. Вечный голод, или Святая Порнография в Что может быть лучше?). Появлялись первые видеопроигрыватели. Тут уже моралистам стало не до книг.

Знаменитой и активной участницей плотных общений в Sandstone была ныне здравствующая Betty Dodson.

Замечательная художница, писательница, пропагандистка женской мастурбации и пр. и пр., она активно выступала против брака, который, по её неоспоримому мнению, является продажей пизды за долгие отношения и является разновидностью проституции. Dodson боролась за освобождение женщин от экономической зависимости и высвобождение их сексуальных чувств. Она справедливо назвала клитор женским фаллосом и организовала собрания женщин для совместного рассматривания пизд, на которые женщины раньше страшились смотреть или смотрели с омерзением. Они укрепляли выросшую в результате этого любовь к пизде с помощью совместной мастурбации. Женщины наслаждались собственными пиздами и пиздами соратниц и дивились разнообразию форм губ, клитора, волос, запаха и цвета. Так у женщин происходило радикальное переосмысление уродства в красоту.

Свои мастурбационные размышления Dodson собрала в книге, изданной в 1974 году, Liberating Masturbation: a Meditation on Self-love, которая стала не только женской энциклопедией, но и Библией.

Среди агрессивных феминисток вроде Andrea Dworkin свирепствовало мнение, что всякая ебля – это надругательство над женщинами. Dodson же была не свирепа, а прозорлива и так описывала женщин, которые реагировали на упоминания о сексе как о чём-то ужасном:

Если сексуальный опыт женщины связывается у неё только с негативными эмоциями, то, глядя на изображения сексуальных контактов, она, по вполне понятным причинам, будет чувствовать себя оскорблённой.

Из этого следовал простой вывод: обеспечь женщин сексуальным наслаждением, и тогда противниц секса не останется. (То же самое относится и к мужчинам.) Задача – как эффективно осуществить это обеспечение, которому сопротивляется мораль, Церковь, государство. Как с помощью Интернета обошли все запреты на порнографию и сделали её обильной, разнообразной и доступной каждому, так и с сексуальным наслаждением проблема решится с помощью науки: генетики и прочей арифметики.

Dodson выступает за открытый брак, где муж и жена свободно занимаются сексом на стороне. И ни одна женщина не остаётся равнодушной к такой возможности, когда она ей предоставляется. Dodson вполне справедливо указывала, что мужчины называют фригидными тех женщин, которые не в состоянии испытать оргазм за пять минут в миссионерской позиции от движений, которые доставляют наслаждение мужчине. Ещё бы,

пизда не калач – один не съешь (см. Русские бесстыжие пословицы и поговорки).

В 80-х началась паника со СПИДом, и интерес к этой книге Gay Talese поувял, да и общество с государством принялось давить секс как источник всех бед. В 1986 году был опубликован новый отчёт Государственной комиссии по порнографии, возглавленной жирным министром юстиции (Attorney General) Edwin Meese. Перепуганный гигант Walmart отказался продавать Playboy и другие мужские журналы. А те, кто продолжал их продавать, запеленали их в непроглядные обложки. Обнажённые тела, ставшие было обычными на экранах кинотеатров в семидесятых, вынуждены были напялить на себя трусики, лифчики да и прочие причиндалы. Если бы не Интернет, то в Америке задавили бы секс под корень. Но выход из тупика всегда предоставляет наука, и с совершенно непредвиденной стороны. Именно поэтому ортодоксальная религия как раньше, так и сейчас выступает против использования научных открытий под гуманными предлогами этики, морали, придуманными для того, чтобы задавливать пизды «прекрасные порывы».

Книга заканчивается такими фразами послесловия, дописанного в 2009 году:

Итак, в Жене ближнего твоего нет ничего нового. И в то же время в книге нет ничего устаревшего.

Зачем, спрашивается, отправляться в путешествия для поиска идеальной возлюбленной, когда под боком есть жена ближнего твоего. А ещё точнее – жёны ближних твоих.

Коммунизм – светлое прошлое Соединённых Штатов

Впервые опубликовано в General Erotic. 2009. № 196.

Ленину надо было учиться строить коммунизм у американцев, тогда сейчас говорили бы не о русской ментальности и менталитете, а о русской сексуальности и сексуалитете. Фурье, Томас Мур и прочие утописты разглагольствовали об идеальных обществах, а американцы эти общества строили.

Самый выдающийся и самый успешный строитель – John Humphrey Noyes – создал коммунистическую общину Oneida, идеальность которой была неоспорима, ибо основывалась она на изобилии и разнообразии секса. А ведь чем свободнее и обильнее секс в обществе, тем оно более миролюбиво и тем более оно достойно подражания.

Ещё в 1875 году журналист Charles Nordhoff (1830–1901) написал книгу The Communistic Societies of the United States (Коммунистические общины в Соединённых Штатах). В XIX веке их насчитывалось более сорока.

По сексуальным (то есть наиглавнейшим) нормам поведения коммунистические общины находились на двух полюсах. С одной стороны, трясуны (Shakers), которые полностью отрицали и порицали сексуальные отношения, а потому члены общины не размножались, так что община могла расти и развиваться только с помощью приёмных детей и набора новых членов. То есть эта «пирамида» не брезговала пользоваться «плодами греха» ради продолжения своего «безгрешного» существования.

На другом полюсе находилось община Oneida, где сервировался «множественный брак» и прочие сексуальные деликатесы, неведомые до тех пор христианской кухне. Эта коммуна (в ней отсутствовала частная собственность) была самая успешная и просуществовала дольше всех. Именно о таком завидном сексуальном коммунизме и поведу я речь.

Основатель Oneida Society John Humphrey Noyes родился в 1811 году в Вермонте в респектабельной семье. Он закончил Dartmouth College, стал изучать юриспруденцию, поработал год адвокатом, а в 1831 году объявил, что посвящает себя Богу, и перекинулся на теологию. Он хотел стать путешествующим по миру миссионером и закончил для этого Йельскую теологическую школу.

В 1834-м Noyes вернулся домой, проповедовал и печатал свои проповеди. Отец-банкир подбрасывал ему денег. Но не всегда. Одно время Noyes скитался по Нью-Йорку и прочим местам в поисках средств для проживания и пребывал в состоянии отчаянной бедности. Но он молился, и Бог его вытаскивал за уши из долговых и прочих ям.

Как известно, в христианстве всё делается под предлогом и с целью спасения души, которая якобы постоянно находится под угрозой попадания в доступный ад, вместо вожделенного рая, на пути к которому стоят надолбы дьявольских соблазнов. Обыкновенно христиане изо всех сил устраивают ад на Земле, a Noyes для разнообразия и человеколюбия (себялюбия) решил устроить на Земле рай.

Однажды Noyes услышал проповедника, который сулил спасение души с помощью перфекционизма (Perfectionism), суть которого есть достижение морального и духовного совершенства методом немедленного и полного отказа от греха. Таким несложным образом обретался рай при жизни и к тому же гарантировался рай после смерти. Главное – отказаться от спиртных напитков, эгоизма и немедленно покончить с рабовладением. Также перфекционисты считали, что евреи из-за их особой связи с Богом являются верховным народом. (Это тоже показательно, ибо антисемитские социальные образования всегда нетерпимы к свободе секса, а чем свободнее в стране евреям, тем свободнее в ней отношение к сексу.)

Вообще-то, перфекционисты объявились много столетий назад во Франции, но те, чтобы спасти душу, лишали себя всего и главное – секса. Нойс же использовал то же слово perfectionism, но наполнял его вожделенным ебальным смыслом. То есть обыкновенный брак он заменил множественным, под предлогом избавления от частной собственности – нет, мол, разницы между владением вещью или владением женщинами и детьми.

(Но ведь само совокупление одного мужчины с одной женщиной тоже можно считать обладанием частной собственностью – телом женщины, а посему единственный метод искоренения такой частной собственности – это одновременно ебать женщину нескольким мужчинам, причём не по очереди, потому что это опять-таки будет чередой частных собственностей, а именно сразу, заполняя три отверстия одновременно, поистине превращая личную собственность женского тела во всеобщую.

Ну не смешно ли всерьёз рассматривать перфекционизм и другие теории или веры, придуманные лишь для того, чтобы с их помощью обосновать и одобрить похоть. Ведь в те времена бесправным «приличным» женщинам, прежде чем дать ход своей похоти, обязательно требовалось «поверить» в её божественную дозволенность.)

Нойс после долгих размышлений пришёл к выводу и объявил, что он безгрешен, а если человек безгрешен, то он становится превыше моральных законов, которые и нужны-то лишь для грешников, чтобы сдерживать их порочные желания. А безгрешные желания сдерживать не надо, тем более когда они желания самого Нойса.

Услышав такое, Совет Попов (или как его там?) лишил Нойса права проповеди и погнал из семинарии (или как её там?).

Что ж, раз нельзя проповедовать устно, то можно проповедовать печатно – и Нойс стал издавать газету Perfectionist, в которой он обосновывал свою веру в свободу секса на основе своей трактовки Библии.

Разумеется, чтобы сделать какую-либо идею приемлемой, и тем более радикальную идею, надо было это осуществлять только на основе Библии и ни в коем случае просто на здравом смысле. Библией можно оправдать любой абсурд, и наоборот – любую светлую идею можно посчитать абсурдом, если она не укладывается в Библию. Подобие такого подхода существовало и в СССР, когда любые мероприятия должны были быть привязаны к идеям Ленина – Сталина – Хрущёва – Брежнева – N-ro съезда партии, и только тогда они могли быть дозволены для народа.

Таким образом, если ты строишь свою сексуальную жизнь, обосновывая её правоту Библией, то ты можешь стать реформатором христианства. Если ты строишь свою сексуальную жизнь на основе только своих желаний, то ты становишься преступником.

Однако Библия тоже не была охранной грамотой для того, кто брался её интерпретировать. Кирпич Библии бумерангом ударял по лбу, вышибая мозги. Интерпретация Библии, которая в принципе может быть любой, должна совпадать с довлеющим в данное время общественным мнением или лишь незначительно отличаться от него.

Нойс проповедовал свою веру почти каждый день не в церквах, а в частных домах, которые ему радостно предоставляли его сторонники, число которых упрямо росло. Стиль проповедей Нойса был спокоен и доверителен. Он не стращал никого муками ада, не вставал в позу, а просто читал какой-то кусок из Библии, давал ему своё толкование и предлагал открытое обсуждение этого куска всем присутствующим. Люди устали от помпезных проповедников того времени, устраивавших из проповеди цирковое представление, с увлечением слушали Нойса и дружно обращались в его веру.