Субъективный реализм

До следующей остановки

Он был обыкновенным днём.

    Зинаида Гиппиус

– Как по-твоему, что лучше: когда телефон звонит или когда не отзывается?

Он вздохнул в ответ: на простые вопросы невозможно ответить, спроси что-нибудь посложнее.

Когда мы поднялись в автобус и сели у окна – то есть я у окна, он рядом – получилось забыть о телефоне и думать о том, что то, чего ждёшь как соломинку, случается неожиданно и совсем не так, как то, чего и не ждала вовсе. Я схватилась за него, прижалась, съёжилась, и автобус увёз меня от телефона, который молча звонит и умолкает, не зазвонив. И зазвонив, тоже ведь умолкает.

– Ожидаемое нельзя торопить, – произнёс он полусонно, под аккомпанемент нашего зашуршавшего автобуса.

Было так рано, что, казалось, поздно не будет никогда. В автобусе включили свет.

– Наверно, тебе всё равно, – сказала я, глядя на застывший, потом уплывающий и, наконец, убегающий город, в котором затаился умолкший или зазвонивший телефон. – Конечно, всё равно – пришёл себе и ушёл. Но я ждала тебя уже сильнее, чем звонка. Никого и ничего не ждала так, как тебя, хотя тебе и безразлично.

Он обнял меня, ни к чему не обязывая.

– Я пришёл, потому что мне не безразлично. Знаю, как сложно быть безразличным тому, кому не безразличен ты. Но я бы пришёл, даже если бы ты меня не ждала. А ведь ты ждала, уж я-то знаю.

Мы выехали из города.

Мимо нас уходили дорожные указатели, придорожные бензозаправки, силосные башни, прохудившиеся и отремонтированные сараи. Трактор застыл посреди поля, словно кораблик на рейде. Олень спешил семимильными шагами, то ли убегая неизвестно от кого, то ли пытаясь кого-то догнать.

– Не могла тебя дождаться, – сказала я. – Телефон требовал ждать и мешал ожиданию.

Он понимающе молчал, и я продолжала:

– Чем дольше ждёшь, тем сильнее боишься ожидаемого. Но больше всего боишься, что телефон зазвонит, а ты не найдёшь ответа.

Он задумался. Чуть слышно проговорил:

– А если вопроса не будет?

– Тогда вопрос должна буду найти я, и это так же сложно, как найти ответ.

Красивые забегаловки послушно убегали от нас, будто их и не было вовсе. Когда у тебя что-то есть, это становится само собой разумеющимся. Потом на их место приходят другие, а то, что было, забывается так же просто, как потом забудется пришедшее.

– Ты надеялась, что я помогу тебе не думать о телефоне? Попробую… Хотя уехать – не только самый надёжный, но и самый безнадёжный способ забыть. Он, твой телефон, будет ждать тебя с таким же нетерпением, как ты ждала меня. А дождавшись, зазвонит или нет – не всё ли тебе равно? Ответа у тебя всё равно не будет, и вопроса тоже.

Указатель предупреждал, что лоси и олени в этом месте переходят дорогу. Стоило ли бежать за нами или от нас, чтобы перейти дорогу перед самым нашим носом?

Солнце только-только начало подниматься над автобусами, телефонами, оленями, силосными башнями, опрятными забегаловками. Мы уезжали так надолго, что, казалось, уезжаем навсегда.

– Вопрос у меня есть, но он такой простой, что вряд ли я дождусь ответа.

– А ты ждёшь его? – переспросил он. И поспешил добавить:

– Лучше жди меня, я не подведу.

Чем дальше от нашего города, тем спокойнее: телефон вроде бы и есть, но так далеко, что его почти нет. То, что не рядом, всегда нереально. И кажется, что всё устроится само собой, и не будет ни молчаливых звонков, ни звенящего молчания.

Туча, отдалённо похожая на сильно подгоревшую отбивную, затарабанила горохом об стенку.

– У тебя – целый, огромный, бесконечный день. Чтобы он не заканчивался, забудь о телефоне, зато думай о каждой минуте своего дня. Та минута, которая у тебя сейчас, не менее важна, чем следующая, поэтому не думай о следующей, думай о той, что сейчас. Чем больше о ней думаешь, тем дольше она длится, тем дольше длится состоящий из этих бесчисленных минут день. Бесчисленных – если не бросить их на самотёк. Кому знать, как не мне!

А иначе – от минуты до минуты, от этого дня до следующего – рукой подать, как подают милостыню. И ведь берут – за неимением ничего другого и лучшего.

– Впереди у тебя бесконечная вечность, – пообещал он, когда мы приехали на автовокзал цвета мокрого асфальта.

Было не так рано, как в самом начале, но ещё совсем, совсем не поздно.

– Будущее начинается только тогда, когда о нём начинаешь думать.

Он не смог бы уйти от меня, даже если бы захотел, потому что я не переставала изо всех сил держаться за него. Но захотеть он не мог, мне ли не знать. Впрочем, он тоже не отпускал меня и уходить не хотел. Кажется, не хотел. И, кажется, не собирался. Мы никуда не спешили из нашей вечности, шли куда глаза глядят по улицам, к которым приятно возвращаться и от которых не хочется, хотя и приходится, уезжать. Но я не думала об отъезде, старалась не думать, поэтому отъезд казался почти несуществующим, как и всё, о чём не думаешь.

В книжном магазине, куда мы вошли, не было, к счастью, никого, кроме неназойливой продавщицы, и, тоже к счастью, книг. А значит, не похожего ни на какой другой запаха.

Я листала новые страницы, но старых слов там не находила, а они, старые мои слова, мелькали в памяти как новенькие, никуда, оказывается, не исчезнув. Читать же новые мешал оставленный рано утром телефон – своим ожидаемым молчанием и неожиданным своим трезвоном.

– Вот она, старая, хотя с виду не скажешь, – посоветовал он мне.

– Да, с книгами это случается, – согласилась я и расхохоталась, потому что не только ведь с книгами. Продавщица понимающе улыбнулась, хотя что же тут понятного?

Когда телефона у меня, к счастью и к сожалению, не было, я читала эту книгу в парке, там есть очень удобная скамейка, на которой удобно прогуливать пары. Вот надо же: вместо того чтобы прогуливаться парой, прогуливаешь пару, но книга того стоила, а пара, конечно, нет. Я засиделась до конца всех пар и чего-то дополнительного, но книгу так и не дочитала, а мне её дали до вечера.

Столько воды утекло, и всё же книга и скамейка никуда не исчезли.

– Дочитывай, – предложил он. – Я подожду. Куда мне спешить?

Книга пахла скамейкой, но на одну скамейку дважды не сядешь. Она не река, с рекой было бы куда проще.

А он спешил, мне ли не знать.

– Спасибо, – сказала я продавщице, вставая со скамейки, пахнущей недочитанной книгой.

Продавщица не была разочарована. Думаю, от неё часто уходили, разве что приходили нечасто.

Мы вышли на улицу, и река продолжала течь, так уж ей на роду написано. Было ещё совсем рано, солнце только-только начало отражаться в утекающей воде.

– Куда ты поведёшь меня теперь? – осведомилась, вернее, предложила я. – Ещё всё ещё рано, можно никуда не торопиться, а значит, везде успеть.

– Время не истечёт, – подтвердил он, и я поверила обещанию. – Время – не река, хотя войти в него можно лишь однажды. Зато оно, время, целую вечность никуда от тебя не денется. Главное – не засматриваться в будущее и не задерживаться в прошлом. Договорились?

Он знал, что со мной легко договориться, особенно когда солнце только-только начало отражаться в реке.

– Интересно, почему этот магазин и вино называют марочным? – задалась я игривым вопросом, легко открывая тяжёлую дверь под звон колокольчика.