Последний отзыв
Очень интересная!
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Мне нет нужды этим заниматься. Утром деревенские принесли, угощайтесь. Пироги вкусны, начинки разные – и капуста, и ягода, и рыба.
Юрий заботливо налил всем, включая себя, душистого чая, гости молча наслаждались напитком и деревенской стряпней.
Александр, однако, чувствовал нарастающее волнение, он не любил недомолвок, поэтому, не закончив чаепитие, поставил кружку на стол и, глядя прямо в глаза друга детства, спросил:
– Юра, а каким врагам я служу?
Тот как будто бы ждал этого вопроса, ответил мгновенно:
– Тем, кто рушит наш исконный мир – Илим, деревни, что прожили на белом свете больше трехсот лет. Тем, кто пашни, луга сенокосные намеревается потопить.
– Но откуда ты взял, что это враги? Они наши соотечественники, такие же советские люди.
– Ты думаешь, что советские люди не могут быть врагами своей родины. Разве у нас мало предателей сидит в лагерях и тюрьмах?
– Но это другие случаи. Это печальные исключения из русского народа.
– Да такие же. Полицейские, что служили у фашистов в войну, были тоже советские люди.
– Так ты меня сравниваешь с этими палачами? – вспылил Александр, и его лицо от возмущения и обиды запылало.
– Не сравниваю, а отвечаю на твои вопросы. Зачем ты согласился и пошел им прислуживать? Они ведь знали, кого брать в услужение. И ты не отказался, согласился нашу красивую землю губить.
– Это ты метафорами мыслишь, знаю твои поэтические пристрастия. А у меня обычная работа. Нелегкая, все время командировки и встречи с людьми в домах, сельсоветах, клубах, на фермах, порой на полях и сенокосных угодьях.
– Пусть бы это делали чужие люди, но не ты, человек, которому я верил, – сердито выпалил Юрий.
– Но я ведь сделаю это лучше, бережнее, с любовью к своей земле и ее людям, – смягчив интонацию, попытался объяснить ситуацию Александр.
– А другие, неумелые, не смогли бы ничего сделать и потоп бы остановили, – категорично парировал Юра.
– Потоп не остановить, это государственное решение, и он не зависит от того, кто будет агитировать за переселение.
– Ты ошибаешься, Саня, все зависит от людей, от каждого из нас. Как можно помогать деятелям, кто решил где-то там, в Москве, твою землю уничтожить, – упрямо не сдавался друг детства.
– Неужели, Юра, ты не понимаешь?
– Что я не понимаю?
– Когда построят электростанцию, появятся новые города, железные дороги, расцветет наш край, возмужает, – вдохновенно убеждал его Бугров.
– Расцветет, говоришь? А меня об этом спросили, со мной посоветовались, а мне нужны твои города такою гибельной ценой, – со слезами на глазах отстаивал свою правду оппонент.
– Решение приняли на самом верху, там все оценили, работали ученые.
– Ты просто чужие слова пересказываешь по привычке. Или присутствовал, когда они оценивали?
– Да ну тебя, Юрка, я тебя не узнаю, – с сожалением проговорил Александр.
– Не нравится, Саня, терпи. На собраниях, которые ты проводишь, таких слов не услышишь. У нас начальства боятся, вот и помалкивают наши бедные земляки.
Бугров почувствовал правоту в словах друга детства. Конечно, таких откровенных разговоров не было, стычек и скандалов тоже, но кто-то однажды прострелил борт его лодки. Александр и сам всегда испытывал чувство вины, мысленно оправдывая свою работу и себя; те, кому он помогал, переживали за себя и свои личные потери, а ему приходилось переживать за все: и за себя, и за каждого человека. Кому нужны его объяснения и переживания? Даже Юрка, старый приятель, после долгой разлуки расспрашивает не о семье, не о здоровье, а сразу врагом называет.
А ведь в эти трагические времена Илим и деревни на его берегу стали роднее и любимее, чем прежде. Их беззащитность была настолько очевидна, что Александр неоднократно ставил под сомнение свою миссию. Слова друга сильно его задели и обидели.
Он, отодвинув чашку, молча встал из-за стола, вышел на улицу, сел на завалинку у входа. Юрка, так же молча, вышел следом, опустился рядом. Взоры друзей, устремленные на реку, скрестились как шпаги на ее волнах. Стиснутый берегами Илим пытался выбраться из западни, будто цирковой силач из цепей. Плевался белой пеной, кидался камнями, шумел так громко, что перекрывал все другие звуки.
– Пошли, Саня, в дом, – крикнул Юра, – здесь не поговоришь.
– Иди, я сейчас приду, остужу немного сердце и голову от твоей критики, – прокричал в ответ Александр.
– Уже месяц как вода в Илиме упала, – пояснил Юра, когда все вновь собрались в избе, – поэтому, если необходимо перейти порог на катере, я постараюсь помочь, но за счастливый итог не ручаюсь. Могу перейти на своей казанке. И свозить куда надо. Если у вас почта в ангарские деревни, то утром оттуда будут рыбаки, вместе пойдем на ямы сети ставить. Они утром почту заберут и развезут по деревням.
Общим советом решили порог не переходить.
– После хорошего дождя приезжайте, – со смешком посоветовал немного успокоившийся Юрий.
При расставании Александр все-таки поинтересовался судьбой друга детства.
– А ты-то как здесь оказался?
– Где тут? – переспросил тот, затягивая ответ. – В этом рыбацком доме я временно. Мы дежурим по очереди, вот как тебе приехать, аккурат, моя очередь подошла.
– А в эти края как попал?
– Это еще проще. Ушел в армию, взяли на флот, прослужил больше четырех лет. Пока служил, мама и дед померли. Сестры замуж вышли и улетели вить счастливые гнезда в большие города. Пришел я из армии, ужаснулся разрухе. И дом в деревне, и зимовье в ухожье вот-вот рухнут. Стал порядок наводить. Встретил Аню Карнаухову, ты должен ее помнить, ведь в одном классе учились.
– Аню, конечно, помню, – искренне порадовался счастью друга Александр.
– Ну вот, поженились и уехали к ее родителям в Кеуль. Учитывая мой морской опыт, стал командовать рыболовецкой бригадой. Сейчас сынок родился, Сашкой назвали.
– Сашкой! – восторженно воскликнул Бугров.
– А ты чего, против?
– Мне-то зачем против быть. Наоборот, в радость такого тезку заиметь, – широко улыбаясь, ответил Александр.
– Вот так и живем, газеты читаем, там ты иногда нам рассказываешь, как будет хорошо илимчанам в Железногорске, в Рудногорске. А ведь они народ битый, и с белогвардейцами Каппеля сражались в Гражданскую, и фашистов били в Отечественную, и погибали безропотно за Родину. Больше всего их погибло под Москвой и Ленинградом, в Сталинградской и Курской битвах, под Орлом и Смоленском.
Юрий задумался, помолчал, потом продолжил свой монолог:
– Хорошо, что мы в твои планы не вписываемся. Правда, и у нас могут наступить перемены, про Богучаны речь пошла. Но нескоро, надеемся. Хотя Ангара там заманчивая, широкая, как море. А как ты, Саня? Что про себя не рассказываешь?
– Ты же говоришь, что про меня все в газетах написано.
– Я про личную жизнь спрашиваю.
Александр заметил неподдельный интерес друга.
Юрий заботливо налил всем, включая себя, душистого чая, гости молча наслаждались напитком и деревенской стряпней.
Александр, однако, чувствовал нарастающее волнение, он не любил недомолвок, поэтому, не закончив чаепитие, поставил кружку на стол и, глядя прямо в глаза друга детства, спросил:
– Юра, а каким врагам я служу?
Тот как будто бы ждал этого вопроса, ответил мгновенно:
– Тем, кто рушит наш исконный мир – Илим, деревни, что прожили на белом свете больше трехсот лет. Тем, кто пашни, луга сенокосные намеревается потопить.
– Но откуда ты взял, что это враги? Они наши соотечественники, такие же советские люди.
– Ты думаешь, что советские люди не могут быть врагами своей родины. Разве у нас мало предателей сидит в лагерях и тюрьмах?
– Но это другие случаи. Это печальные исключения из русского народа.
– Да такие же. Полицейские, что служили у фашистов в войну, были тоже советские люди.
– Так ты меня сравниваешь с этими палачами? – вспылил Александр, и его лицо от возмущения и обиды запылало.
– Не сравниваю, а отвечаю на твои вопросы. Зачем ты согласился и пошел им прислуживать? Они ведь знали, кого брать в услужение. И ты не отказался, согласился нашу красивую землю губить.
– Это ты метафорами мыслишь, знаю твои поэтические пристрастия. А у меня обычная работа. Нелегкая, все время командировки и встречи с людьми в домах, сельсоветах, клубах, на фермах, порой на полях и сенокосных угодьях.
– Пусть бы это делали чужие люди, но не ты, человек, которому я верил, – сердито выпалил Юрий.
– Но я ведь сделаю это лучше, бережнее, с любовью к своей земле и ее людям, – смягчив интонацию, попытался объяснить ситуацию Александр.
– А другие, неумелые, не смогли бы ничего сделать и потоп бы остановили, – категорично парировал Юра.
– Потоп не остановить, это государственное решение, и он не зависит от того, кто будет агитировать за переселение.
– Ты ошибаешься, Саня, все зависит от людей, от каждого из нас. Как можно помогать деятелям, кто решил где-то там, в Москве, твою землю уничтожить, – упрямо не сдавался друг детства.
– Неужели, Юра, ты не понимаешь?
– Что я не понимаю?
– Когда построят электростанцию, появятся новые города, железные дороги, расцветет наш край, возмужает, – вдохновенно убеждал его Бугров.
– Расцветет, говоришь? А меня об этом спросили, со мной посоветовались, а мне нужны твои города такою гибельной ценой, – со слезами на глазах отстаивал свою правду оппонент.
– Решение приняли на самом верху, там все оценили, работали ученые.
– Ты просто чужие слова пересказываешь по привычке. Или присутствовал, когда они оценивали?
– Да ну тебя, Юрка, я тебя не узнаю, – с сожалением проговорил Александр.
– Не нравится, Саня, терпи. На собраниях, которые ты проводишь, таких слов не услышишь. У нас начальства боятся, вот и помалкивают наши бедные земляки.
Бугров почувствовал правоту в словах друга детства. Конечно, таких откровенных разговоров не было, стычек и скандалов тоже, но кто-то однажды прострелил борт его лодки. Александр и сам всегда испытывал чувство вины, мысленно оправдывая свою работу и себя; те, кому он помогал, переживали за себя и свои личные потери, а ему приходилось переживать за все: и за себя, и за каждого человека. Кому нужны его объяснения и переживания? Даже Юрка, старый приятель, после долгой разлуки расспрашивает не о семье, не о здоровье, а сразу врагом называет.
А ведь в эти трагические времена Илим и деревни на его берегу стали роднее и любимее, чем прежде. Их беззащитность была настолько очевидна, что Александр неоднократно ставил под сомнение свою миссию. Слова друга сильно его задели и обидели.
Он, отодвинув чашку, молча встал из-за стола, вышел на улицу, сел на завалинку у входа. Юрка, так же молча, вышел следом, опустился рядом. Взоры друзей, устремленные на реку, скрестились как шпаги на ее волнах. Стиснутый берегами Илим пытался выбраться из западни, будто цирковой силач из цепей. Плевался белой пеной, кидался камнями, шумел так громко, что перекрывал все другие звуки.
– Пошли, Саня, в дом, – крикнул Юра, – здесь не поговоришь.
– Иди, я сейчас приду, остужу немного сердце и голову от твоей критики, – прокричал в ответ Александр.
– Уже месяц как вода в Илиме упала, – пояснил Юра, когда все вновь собрались в избе, – поэтому, если необходимо перейти порог на катере, я постараюсь помочь, но за счастливый итог не ручаюсь. Могу перейти на своей казанке. И свозить куда надо. Если у вас почта в ангарские деревни, то утром оттуда будут рыбаки, вместе пойдем на ямы сети ставить. Они утром почту заберут и развезут по деревням.
Общим советом решили порог не переходить.
– После хорошего дождя приезжайте, – со смешком посоветовал немного успокоившийся Юрий.
При расставании Александр все-таки поинтересовался судьбой друга детства.
– А ты-то как здесь оказался?
– Где тут? – переспросил тот, затягивая ответ. – В этом рыбацком доме я временно. Мы дежурим по очереди, вот как тебе приехать, аккурат, моя очередь подошла.
– А в эти края как попал?
– Это еще проще. Ушел в армию, взяли на флот, прослужил больше четырех лет. Пока служил, мама и дед померли. Сестры замуж вышли и улетели вить счастливые гнезда в большие города. Пришел я из армии, ужаснулся разрухе. И дом в деревне, и зимовье в ухожье вот-вот рухнут. Стал порядок наводить. Встретил Аню Карнаухову, ты должен ее помнить, ведь в одном классе учились.
– Аню, конечно, помню, – искренне порадовался счастью друга Александр.
– Ну вот, поженились и уехали к ее родителям в Кеуль. Учитывая мой морской опыт, стал командовать рыболовецкой бригадой. Сейчас сынок родился, Сашкой назвали.
– Сашкой! – восторженно воскликнул Бугров.
– А ты чего, против?
– Мне-то зачем против быть. Наоборот, в радость такого тезку заиметь, – широко улыбаясь, ответил Александр.
– Вот так и живем, газеты читаем, там ты иногда нам рассказываешь, как будет хорошо илимчанам в Железногорске, в Рудногорске. А ведь они народ битый, и с белогвардейцами Каппеля сражались в Гражданскую, и фашистов били в Отечественную, и погибали безропотно за Родину. Больше всего их погибло под Москвой и Ленинградом, в Сталинградской и Курской битвах, под Орлом и Смоленском.
Юрий задумался, помолчал, потом продолжил свой монолог:
– Хорошо, что мы в твои планы не вписываемся. Правда, и у нас могут наступить перемены, про Богучаны речь пошла. Но нескоро, надеемся. Хотя Ангара там заманчивая, широкая, как море. А как ты, Саня? Что про себя не рассказываешь?
– Ты же говоришь, что про меня все в газетах написано.
– Я про личную жизнь спрашиваю.
Александр заметил неподдельный интерес друга.
Другие электронные книги автора Михаил Константинович Зарубин
Другие аудиокниги автора Михаил Константинович Зарубин
Последний отзыв
Очень интересная!