Ослепительно белый рассвет

– Ты же знаешь, что я не пропускаю ни единой записи.

– Конечно, знаю, поэтому и топчусь возле метро.

Автомобиль Александра пересек Московсковскую кольцевую автомобильную дорогу и, скользя по Можайскому шоссе, уже приближался к Одинцову.

– Машенька, еще минут десять, и будем на месте!

– Саша, ты посмотри какие большие хлопья снега! Какая же красивая зима! – с восхищением произнесла Мария Ивановна

– А завтра, прямо с утра, мы традиционно погуляем с тобой по поселку, хочешь, дойдем до дома Пастернака? Сходим на его любимый родник?

– А стихи? Почитаем его стихи?

– Конечно, почитаем! Помнишь у него:

И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены,
И от болезней, эпидемий
И смерти освобождены.
С намеренным однообразьем,
Как мазь, густая синева
Ложиться зайчиками наземь
И пачкает нам рукава.
– Мы делим отдых краснолесья,
Под копошенья мураша,
Сосновою снотворной смесью
Лимона с ладаном дыша, – подхватила Мария Ивановна.
– И так неистовы на синем
Разбеги огненных стволов,
И мы так долго рук не вынем
Из-под заломленных голов.

Борис Леонидович большая глыба мировой литературы! И пусть многие сейчас утверждают, что «Доктор Живаго», написан слабее «Тихого Дона», я отвечу так: У каждого свое предпочтенье и вкус, – рассуждал Саша.

Мария Ивановна слушала, как Александр размышляет вслух о русской литературе и была счастлива, что знает и любит этого человека:

– Сашка, я тебя обожаю! – с блеском в глазах выкрикнула Мария.

Александр улыбнулся, повел бровью и буркнул себе под нос:

– Подъезжаем!

– Посмотри, посмотри, как замело крыльцо Булата Шалвовича! – продолжала восхищаться Мария.

– Точнее будет сказать – музея Булата Шалвовича! Маша, а хочешь, проведем на летней веранде твою встречу с почитателями поэзии? – спокойно произнес Александр.

– Зимой? – с улыбкой спросила Мария Ивановна

– Ну, зачем же зимой, летом, конечно же, летом! – преобразившись от своей идеи, воскликнул Александр

– А, что я им буду читать? Окуджаву?

– А почему бы и нет? Мне кажется, что Булату Шалвовичу очень понравилось бы твое прочтение! А после, прочтешь и свое!

– Да ты что… свои стихи я не всем друзьям показываю, а ты говоришь, на сцене.

– Так надо же когда-то начинать! Ты написала, что-нибудь новое?

– Да так…

– Прочитай мне, пожалуйста!

Автомобиль подкатил к калитке, и Мария Ивановна предложила идти в дом, но Саша не глушил двигатель, он ждал, когда Маша прочтет ему свое новое произведение. Он очень любил ее стихи

– Хорошо, хорошо, будь по-твоему, – согласилась Мария Ивановна и начала читать:

Кто не знал томлений ожиданья,
Тот не ведал счастья новой встречи.
Кто не помнит первого свиданья,
Тот не помнит самый светлый вечер.
Кто не видел самой лунной ночи,
Принцем не был в царстве мудрой сказки.
Кто вдали не помнил милой очи,
Тот лишен навеки женской ласки.
Кто томился в поцелуе страстном,
Кто любил и был в ответ любимым,
Тот не может быть совсем несчастным,
Будет он всегда родным и милым.

– Отлично, а ты говоришь, читать нечего, – произнес с восторгом Александр и заглушил двигатель автомобиля.

– Я не говорила, что нечего, я говорила, что не буду этого делать… Это слишком личное, мое… И не хочу я выставлять это на всеобщее обозрение.

– Ты интересная женщина, Мария! Пастернаком, Окуджавой ты восхищаешься, а ведь, если бы они в свое время не выставляли свое творчество на всеобщее обозрение, мы бы никогда о них и не узнали бы, – возразил Александр

– Ну, может быть, ты и прав, – ответила Мария Ивановна и вышла из автомобиля.

В писательском домике было вечно все раскидано, свернутые в комок бумаги валялись в кабинете на полу, на кухне, посуда еле вмещалась в раковину, а кровать в спальне была вечно не заправлена.

– Саша, ну у тебя тут все без изменений, – покачав головой, возмутилась Мария Ивановна

– Машенька, все это мелочи, понимаешь? Быт, который жрет наше драгоценное время…

– Даже если и так. Это же не значит, что нужно теперь по уши грязью зарасти…

– Хорошо, ты права! У меня к тебе предложение.

– Что за предложение?