Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– А это кто такие?

– Слушай, а ведь я так и не успел вам о них рассказать. Это световики, те двое лысых – помнишь их с вашего спектакля?

– Да, конечно, помню. Мы их все «лысыми» называли между собой.

– Это хорошо, что между собой, а то неудобно бы вышло. Они, конечно, парни такие, что особо бы от ваших слов не пострадали, но делать этого все равно не стоило бы. История у них интересная и парадоксальная. Братья с разницей в полтора года, которых назвали длинными и нестандартными именами, соответственно Максимилиан и Минервино. Старшего дома звали Максом, а младшего – Минни, и это несколько раздражало его, ведь имя Минни довольно редко присваивается мальчикам. После армии старший решил отпустить волосы, и за три года отрастил нехилую шевелюру. Как назло, именно в это время младшего диагностировали с так называемой alopecia universalis – полное облысение.

– Что, болезнь такая? – удивленно подняв густые брови, поинтересовался Симон, все это время внимательно вслушивающийся в постепенно затихающий на фоне шума вскипающего чайника голос Филиппа.

– Ага. Аутоиммунное заболевание, при котором теряют растительность. В его случае – universalis, то есть полностью. Вот и получился Макс с максимальной длиной волос, и Минни – вообще без оных. Узнав об этом, Максимилиан сбрил всю растительность, до которой только смог дотянуться, а после сделал себе тотальную эпиляцию. Отличные ребята, просто немного необщительные. МаксиМинами или МиниМаксами их называют самые близкие и проверенные временем знакомые, и так как я таким и являюсь, меня особо не интересовало как они представляют себя другим людям, а сам я так их и не представил вам.

Вскипел чайник, и Симон, залив чайные листья водой, отставил его в сторону.

– Выбирай себе чашку повкуснее, я ее ополосну и как раз можно уже будет чай пить. Вот, по круассану нам с тобой.

– Ух ты, какой хозяйственный! – приятно удивился Филипп. – Вот спасибо! Мне вон ту зеленую кружку давай.

– Интересные у тебя знакомые, даже имена у них интересные, – признавался Симон, обдавая кружки кипятком. – У некоторых их аж по два – «официаль» и «казуаль». И все – с интересной историей.

– А что ты хочешь? Каждый человек – история. Ее просто надо суметь увидеть со стороны и правильно пересказать. Мы с Аароном, Я'эль и Саадом во время нашего уикенда рассказывали друг другу такие вот истории… Иногда думаешь, что просто слушая их, ты уже растешь как личность, совершенствуешься. А если историю рассказывать без интереса, без любви, без чувства, словно читая сухой текст, то такое повествование может вообще отбить охоту от подобного занятия. А ведь, вот я думаю сейчас о нас… о, спасибо! – он принял протянутую ему Симоном кружку ароматного чая. – Говорю, я вот думаю о нас и о том, что ведь в театре то же самое происходит. Сыграешь с пониманием, с любовью – заденешь сердца, а нет – потратишь чье-то время зря, не говоря уже о своем собственном. Ну, жизнь-то всегда сможет обернуть твою собственную неудачу тебе же на пользу, ведь как-никак это будет еще одним уроком, но вот чужое время – с этим надо поаккуратнее. Надо стремиться сыграть хорошо. И не обязательно своей игрой или рассказанной историей или спетой песней кого-то сделать лучше, но надо постараться дать им шанс хотя бы задуматься. Сохранить любовь. Оставить ее в живых. Включить зрителей в историю, так, чтобы их жизненные ценности смогли бы стать созидательными, если можно так сказать. Вот мы и будем исправлять в душах людей то, что им успели напортить. Чай – потрясающий!

– Ну еще бы! Мой самый любимый. Я его только сам пью и друзьям предлагаю. Угостим им и мастера твоего… как звали его?

– Леонид, Ленни. Ага, пусть только поработает сначала. С Ласло можешь не церемониться – он спец по кофе. И не спец, а просто предпочитает кофе. Слушай, я все это время хочу спросить, что у тебя лежит в этой полупрозрачной стеклянной посудине?

Так они провели оставшиеся минут двадцать, пока ровно в полдень не зазвонил телефон Филиппа.

– Если ты мне правильно объяснил, а я правильно тебя понял, то сейчас ты услышишь стук в дверь. Открывай тогда уже! – энергично прозвенел в трубке высокий голос, после чего прозвучал обещанный стук в дверь.

Они поспешили вниз и, впустив Ленни в помещение, Филипп представил друзей друг другу.

– Звонок не работает – это раз, – улыбаясь двумя рядами желтоватых, но здоровых зубов, открыл счет недочетам Мастер по Всему. – Инструменты – не для тебя, не переживай, – добавил он, объясняя наличие сумки, которую поставил у входа, после чего привычным движением вытащил из нее блокнот.

– Нам надо сделать так, чтобы он был слышен не во всем помещении, а в определенных местах, может быть даже стоит использовать альтернативную сигнализацию, световую, скажем… – не теряя ни секунды, принялся знакомить его с задачами и возможными вариантами их решений Филипп, пригласив Симона следовать за ними.

Как Филипп и ожидал, уже минут через сорок, вознеся хвалу симоновскому любимому чаю и откусив половину свежего круассана, Ленни начал знакомить слушателей со своими планами. Разделавшись с первой половиной круассана, он ни секунды не помедлил со второй, и, пережевывая его и соря крошками, продолжил процесс посвящения. Покончив наконец с угощением и запив его чаем, Ленни, причмокнув, дал волю своим освободившимся рукам, раскрыл свой блокнот («Я в первый раз видел мастера с блокнотом, в который тот вписывал бы план работы!» – признавался после Симон) и начал составлять на левой странице план действий, а на правой чертил какие-то вспомогательные схемы и графики, чтобы облегчить своей аудитории понимание его будущих действий.

В результате осмотра помещения, Ленни пообещал исправить два протекающих водопроводных крана, починить четыре и добавить еще три электрические розетки, починить стены и заделать в них несколько солидных трещин, отрегулировать несколько сидений, заменить облицовку фронтальной стороны сцены, оборудовать ее нормальными занавесями и, как бы страшно это ни звучало, полностью сменить старый ковролин и покрыть стены звукоотражателями, позаботившись, где нужно, о необходимом декоре в виде лакированных реек и тому подобных мелочей. Перечитав еще раз весь список, Ленни махнул рукой и пообещал заменить все электрические розетки, имевшиеся в «Кинопусе».

– Чего уж там мелочиться. И пусь это будет от меня вам подарок. Плюс еще нужно будет пройтись по кондиционерам, но это я буду делать во время отдыха. Здесь на удивление вполне сносная проводка, что меня радует. Ума не приложу, как можно было испортить розетки, ведь даже проводка на мощные лампы здесь грамотно рассчитана. Скорее всего, в самих розетках или в приборах плохие контакты были. Неважно – все обновлю! С учетом того, что я должен буду в промежутках между работой здесь еще бегать по разным заказам, на все про все мне понадобится месяц. Вполне может статься, что и раньше закончу, но кто знает как и что там будет с материалом, с помощником, с заказами. Поэтому месяц, но железный месяц!

– Очень хорошо, – сказал Симон, чем в некотором смысле удивил Филиппа. – Я, если надо, буду помогать, когда свободен от репетиций буду, – добавил он, слегка покосившись на него.

– Исходя из сегодняшних цен, смета получается примерно такой, – Ленни протянул Филиппу блокнот с подсчетами. – Начать собираюсь для ровности счета с послезавтра – с первого августа. Первого сентября вы свой театр не узнаете.

– Договорились! Спасибо тебе, Ленни, – пожал ему руку Филипп. – Ты, как всегда, на высоте.

– Вот когда сделаю дело, тогда и поблагодаришь, – отвечал тот, пожимая уже руку Симону и глядя на него снизу вверх. – Ну, по ходу успеем наговориться, а сейчас мне бежать уже надо.

– Бежать? – сконфузился Филипп. – Ой, а мы хотели, чтобы ты обговорил с Ласло момент обустройства акустики – помещение, углы, все такое – да и по аппаратуре если у того и будут какие вопросы. Он должен к часу быть здесь.

– Ну, до часа еще примерно пятнадцать минут, а если я тебе говорю «железно месяц», то я вполне могу кому-то сказать «железно час», или два – неважно сколько. Так что нет, сегодня – никак. Что же касается Ласло… – и он снова вытащил блокнот, пробежался по смете и сделал кое-какие дополнения, после чего обвел некоторые линии на схеме. – Сделай снимки с этих страниц и покажи их ему. Если он поймет то, что я написал, проблем у тебя не будет. Скажи ему, что может подключаться через две недели.

Подмигнув на прощание обоим и привычно улыбнувшись двумя рядами пожелтевших, но здоровых зубов, Ленни бросил звонкое «Побежал!» и направился к выходу.

– А Ласло рассчитывал на него? – спросил Симон, проводив Ленни и закрыв за ним дверь.

– Нет, он сам по себе. Я ему просто скажу, что я хочу получить, и он начнет думать. Кстати, насчет сметы… Почему ты отвечал вместо меня? Я не…

– Я участвую в этом деле. Вне зависимости от того выгорит у тебя эта авантюра или нет – черт возьми, мне все больше и больше нравится использовать это слово! – выгорит или не выгорит, а помещение останется, и кому, как не мне его потом использовать? Думаю, я буду в состоянии покрыть хотя бы большую часть расходов, если не всю.

– Тогда половину! – не отступал Филипп. – Цифры цифрами, но я с самого начала знал, на что шел.

– Ладно, позже разберемся. Тебе еще с… – он сделал небольшую паузу чтобы вспомнить имя. – …с Ласло надо будет подсчеты делать, как я понимаю.

– Ладно, разберемся, – согласился Филипп. – Знаешь, Симон, в такой ситуации, как наша, всегда нужны люди с деньгами и мечтатели. Мы же – я имею в виду не только меня с тобой, но всех нас – являемся и теми, и другими. Да, это очередная авантюра, в которой нас никто не поддержит и в которую никто не поверит, пока мы сами себе не докажем, что достойны той жизни, о которой мечтаем. Тогда, может быть, нас кто и заметит. А пока что все мы – мечтатели и отщепенцы. Однако все прорывы в жизни совершают именно отщепенцы. Нацелишься на большие деньги и гарантированную прибыль – обязательно разочаруешься, а если же будешь страстно, безбашенно добиваться своей мечты, то постоянно будешь стремиться к совершенству, которого никогда не достигнешь. Никогда не будешь совершенным, но всегда будешь живым, стремящимся, настоящим, страстным. Как сказал один наш современник: «Выдумка – наша страсть!».

Ближе к часу дня начали собираться все участники сегодняшней встречи, последними из которых подошли Аби и Лина, и к своему великому удовлетворению Филипп зафиксировал чудесную синхронность возникновения звука захлопнувшейся за ними двери и смены цифр на его телефоне с 12:59 на 13:00.

– Да, на этих людей можно положиться! – убежденно сказал он сам себе вполголоса.

Хоть все присутствовавшие уже были друг с другом знакомы, Филипп не поленился представить каждого из них.

– Мой друг Ласло ответил на мою просьбу помочь нам оборудовать это место в плане акустики и техники, в чем он является, как вы знаете, большим специалистом. Получасом раньше здесь был другой мой знакомый – Леонид, или Ленни, который, начиная с послезавтра, будет здесь проводить различного рода ремонтные работы. Мешать нашей работе он не будет, и я очень попрошу всех вас отвечать взаимностью. Поверьте, особых неудобств он не создаст. Сейчас я покажу Ласло некоторые заметки, которые Ленни оставил специально для него.

С этими словами Филипп протянул Ласло телефон с открытым снимком страницы блокнота и прокрутил вперед и назад пальцем, дав понять, что там есть еще один снимок, касающийся его части работы. Тот внимательно изучил сначала один снимок, потом другой, где-то что-то увеличил, где-то повернул телефон на бок, снова увеличил, после чего согласно кивнул и сказал:

– Короче, чуваку скажи Heradesign – норм, я не против, но сам он зал небольшой, и о павлонии подумать тоже ОК. И да, две недели мне вполне, чтобы свое подогнать, а там уже ссосемся. Медь два по полтора будет две катушки, если что.

Не одного Филиппа скривило от такого сообщения, но так как он должен был передать все это Ленни, он попросил Ласло хотя бы повторить все сначала, чтобы он смог записать его слова на диктофон. Вечером того же дня, Филипп, предварительно расшифровав эту фразу и уяснив значение слова «павлония», послал сообщение Ленни с таким текстом: «Я не против Heradesign, но сам зал небольшой, так что можно рассмотреть и версию с использованием павлонии. Кстати, мне вполне хватит двух недель, чтобы разобраться со своими задачами, а там уже скоординируем наши общие действия». Насчет «меди два по полтора» в катушках он был не уверен, поэтому так и написал, поместив слова в кавычки: ««Медь два по полтора» будет две катушки, если что». Через минуту он получил короткий ответ: «Скажешь ему «лады». С такими четкими чуваками у тебя проблем точно не будет».

А пока что Филипп предложил всем усесться поудобнее, чтобы официально дать старт работе над «чем бы это в конце концов не называли, хотя мне хочется, чтобы его называли нашим первым спектаклем».

Часть третья. Надежда

Глава 1. Персонажи из старой пьесы

– Итак, сегодня у нас вторник, тридцатое июля. Надеюсь, мы запомним эту дату и будем ее вспоминать с трепетным чувством, может даже с гордостью. Я очень хочу, чтобы все получилось именно так, как мы, безумные отщепенцы, себе это представляем. Сегодня мы с Симоном уже говорили на эту тему – о том, что именно отщепенцы делают прорывы и толкают развитие человечества вперед. Нет, мы не будем мнить себя эдакими двигателями прогресса и развития всего человечества или, на худой конец, нашего города, но с принятием некой особенности своей роли мы все же должны свыкнуться.

Как-то раз два человека зашли перекусить в забегаловку. В процессе увлекательной беседы один из них почувствовал возникшее глубоко в душе и стремительно рвущееся наружу желание, но озвучить его он не решился. Он был человеком средних лет и давно уже привык подвергать все подобные порывы временной остановке, тщательному изучению, отсеву, а может и отбраковке. Нет, это желание никак не могло подвергнуться отбраковке, однако трезвый ум решил, что озвучивать его было бы опрометчивым шагом. К его великому удивлению, вместо него сделал это его собеседник, который был вдвое моложе, вдвое бесстрашнее и вдвое романтичнее его самого. Никто не может сказать, возникло ли у молодого собеседника это желание раньше и к этому моменту оно только и успело созреть, или же оно, почувствовав страх и нерешительность взрослого, перескочило к нему, чтобы быть озвученным юным сердцем.

Немного прошло времени с тех пор, но немало они уже успели совершить. Главным своим достижением оба считали возможность поделиться своим желанием, своей мечтой с другими людьми, души которых оказались созвучны их душам. Некоторое время они присматривались друг к другу, пока в один день не решили, что пора начать действовать. И действо это заключалось в том, что каждый из них рассказал другим свою историю, поделившись тем самым частичками самих себя. Прошло совсем немного времени прежде чем они ощутили, что чувства, возникающие в ком-то одном из них, резонируют в остальных. Осознав, что они владеют способностью чувствовать и понимать друг друга, они решили узнать, смогут ли они чувствовать и понимать остальных, а если смогут – удастся ли им достигнуть с ними гармонии и передавать свои ощущения, воспринимать чаяния и просто общаться с ними на некоем высшем уровне, которое называется Творчество, Искусство, Творение, Акт Создания?

И, выдержав паузу, Филипп с треском вернул всех на землю, словно вдребезги разбив вазу о камень.

– Хотя по большому счету на последнем пункте можно и не зацикливаться. Мы просто будем делать то, что нам нравится, что нам хочется, и во что мы сами будем верить.

Послышались легкие смешки, Лина даже похлопала в ладоши, и с происходящего спала вуаль таинственности, которой Филипп так умело успел его накрыть.