Изнанка

Странно. Ещё минуту назад их было трое. Теперь пятеро. И у всех в руках – бритвы. Такие, старинные, с открывающимися лезвиями.

Одноклассник отмахнулся.

– Не обращай внимания! Прошлое вышло на прогулку. Прошлое не понимает, что уже мертво. И ещё надеется.

Тем временем «зомби», приблизившись чуть ли ни вплотную, перегородили им дорогу.

– Кыш отсюда! – закричал Антон, шагнул было вперёд, и тут один из «мертвецов» взмахнув бритвой… отсёк однокласснику голову.

Опять же, как вспомнил Дмитрий, во сне он ничуть этому не удивился и не испугался. Скорее – почувствовал раздражение.

Голова откатилась к перилам моста и, посмотрев на приятеля снизу вверх, просипела:

– Я ж тебе говорил: это – воздух! И это – прошлое! А ты не верил.

Затем она исчезла, а следом за нею исчезли и все остальные – и ходячие трупы с опасными бритвами, и уроды на набережной, и циклоп в звериной шкуре.

Митька глянул вниз, на воду и обнаружил, что, во-первых, река теперь течёт в другую сторону, во-вторых, по ней, несмотря на тёплую погоду, движутся огромные серые льдины, а в-третьих, на этих льдинах почему-то стоят фонарные столбы, соединённые друг с другом проводами. И светят холодным белым светом.

– Это что б виднее было! – вновь послышался за спиной знакомый голос.

Дмитрий оглянулся.

Всё тот же Грин, опёршись о перила и положив подбородок на сложенные руки, задумчиво смотрел на Волгу. Будто ему, несколько минут назад, никто голову не отрезал.

– Мы теперь никогда не увидим льда, – добавил он. – Ни льда, ни снега. Наступит вечное лето, и эта вечность станет последней. Окончательной.

– Ну и ладно! – сердито ответил Сергеев – младший. – Мне по фигу. И вообще… пошли домой. Через двадцать минут в школу вставать.

Забавно, но именно так он и подумал: дескать я там, дома, сплю, скоро просыпаться, а ну как назад вернуться не успею?!

И в это мгновение началось.

Мост с ужасным звуком треснул посередине и начал обрушиваться вниз – во внезапно взбесившуюся чёрную воду, на которой уже не было льдин с сюрреалистическими фонарями, но которая вдруг сделалось живой – дышащей, тяжело ворочающейся, подобно клубку гигантских змей, страшной. Последнее, что запомнил Дмитрий из ночного кошмара – он падает в реку, но вода, вместо того, что бы ворваться в его лёгкие, начинает эти самые лёгкие выворачивать… наизнанку. Как хозяйка – постиранную рубашку.

Сергеев младший потряс головой, отгоняя кошмарное видение, поправил на плечах рюкзак и повернул направо.

Его школа находилась совсем рядом – в соседнем квартале, надо было только перейти через дорогу.

Он обогнул дом, сделал несколько шагов к перекрёстку и… снова застыл, не веря своим глазам.

Комсомольский проспект, всегда такой оживлённый, особенно – в это время, был пуст. Ни машин, ни людей. Как в давешним сне.

Подросток выпучил глаза и судорожно сглотнул, борясь со страстным желанием ущипнуть себя за что-нибудь.

Дабы проснуться.

«Где тачки?! А автобусы с маршрутками?! Что случилось-то?! Гайцы движение перекрыли?».

Нет, машины вообще-то были. Но стояли они у тротуаров и в центре проезжей части – вдоль разделительной полосы, разумеется, без водителей. А вот движущегося транспорта не наблюдалось.

Совсем!

Впрочем, как и прохожих.

Будто сейчас не утро, а самое глухое, самое тёмное время ночи.

Причём подобная хрень имела место на всём протяжении Комсомольского проспекта, и далее – за перекрёстком, и даже на мосту через Волгу. Сергееву – младшему было прекрасно видно: и там никого нет.

«Наверное я всё-таки сплю!» – неуверенно подумал он. «Хотя… не похоже это на сон! Слишком пусто, слишком тихо и слишком, как ни по-идиотски это прозвучит, логично. Не бывает таких снов! Наверное что-то случилось. Что-то нехорошее…».

Дмитрий повернул голову влево и посмотрел на ещё одну школу – с немецким уклоном, стоящую по соседству с их домом. Но и там, за высокой оградой из стальных прутьев, было пусто – ни учеников, ни учителей, ни хотя бы машущего метлой дворника.

Тогда подросток поступил, как поступают все подростки в непонятных ситуациях. А именно – вытащил айфон и разблокировал экран.

И сразу же заметил значок, сообщающий, что связь отсутствует.

«Не, ну точно – фигня какая-то произошла! Война, что ли?».

Он нажал на зелёную иконку с белой телефонной трубкой, бессмысленно провёл пальцем по списку контактов, вновь отключил экран и сунул гаджет обратно – в карман брюк.

Но перед этим глянул-таки на время.

«Мало ли?! Вдруг у матери будильник сломался, и сейчас не восемь часов, а пять?! С другой стороны – светло слишком для пяти. …Нет, всё правильно. Семь пятьдесят два…. Хм!».

Что-то задело его сознание, какая-то неправильность, но он решил, что разберётся потом. Сейчас ему явно было не до барахлящих телефонов.

Митька, ещё раз окинул взглядом пустой перекрёсток.

«Ладно. Дойду всё-таки до школы, посмотрю, как там что….».

Он перешёл пустой проспект, по-прежнему усиленно вертя головой по сторонам, постоял немного на углу, разглядывая неработающий светофор, так называемого «нерегулируемого перекрёстка», после чего медленно двинулся по улице Фарафоновой, где собственно, и находилась его альма-матер.

Именно там, возле входа в школу, Сергеев – младший и увидел первых, за сегодняшних день, людей (не считая матери, разумеется).

На ступеньках общеобразовательного учреждения стояли двое его одноклассников – тот самый Грин и лучший друг Дмитрия – Илья Саламатин.

– Привет! – сказал он обрадовано, подняв руку. – А мы думали, что, кроме нас с Тохой все вообще из города свалили! Может ты в курсе, что произошло?!

– Нашествие зомби, – Митька хмыкнул.

– Или война, – мрачно добавил Грин, подошёл к дверям школы, дёрнул за ручку. Похоже, уже не в первый раз.

– Заперто? – догадался Сергеев.

Приятель кинул, хотел ещё что-то добавить, когда вдруг, откуда-то со стороны многоэтажек за зданием школы, послышался крик. Безумный, жуткий, словно из фильма ужасов, где главного героя живьём рвут на части.

Подростки побледнели.