Догоняя свою душу

– А что именно делает Верховный? Командует? – поинтересовался Коля.

– То, что нужно, – почему-то шепотом ответил Ник.

– А почему ты стал говорить шепотом? – тоже понизив голос, спросил Коля.

– У нас не принято говорить о Верховном. Он может быть где угодно и кем угодно. Может он даже сейчас находится здесь и все слышит, – еще тише произнес Ник.

– Это как? Здесь ведь только ты и я. Я не понимаю, – честно признался Коля.

– Дело в том, что никто уже несколько столетий не видел Верховного. Никто не знает, как он выглядит. Некоторые утверждают, что никакого Верховного вообще нет, а все решения принимает некая таинственная группа во Дворце, но мне кажется, это все враки. Говорят, что Верховный может быть кем угодно: горняком, мастером-ювелиром, исследователем… Да кем угодно. Он всегда где-то среди нас, – сказал Ник, на всякий случай оглянувшись по сторонам. – А ты кем был на земле?

– Я? Я был обычным мальчиком, учился в школе, гонял на велике, и, как говорила мама, вечно во что-то влезал, – ответил Коля, не совсем понимая, что именно хочет узнать его новый друг.

– Ну а кем ты хотел стать, когда вырастешь? – уже понятнее спросил Ник.

– Я точно не хотел быть шахтером, как мой папа. Три года назад на шахте произошел взрыв метана. Тогда погиб мой папа и еще семь шахтеров, – вздохнув, сказал Коля. – Я хотел стать исследователем. Зачем, ты думаешь, я полез тогда в пещеру. Мне было интересно узнать, как далеко идет тот лаз от Малахитовой горы к реке.

– Так ты исследователь! Это как раз то, что нам нужно! – радостно воскликнул Медный Ник.

– Что нужно? – снова не поняв его слов, спросил Коля.

– Понимаешь, у нас каждый занимается каким-то одним делом. Каждый гном делает то, что умеет хорошо делать и, обычно, это то, что он делал при жизни на земле.

– Подожди, так я что, умер? – воскликнул Коля.

– Не хочу тебя огорчать, но, да, – опустив глаза сказал Ник. – Теперь ты один из нас. Ты гном, как и я, как и все мы.

– Так я не стану геологом? – огорченно ответил Коля. – И больше не увижу маму…

– Не грусти. Все равно, ничего уже не изменишь. Отныне ты гном. Гномом может стать только тот человек, который лишился жизни под землей, – пояснил Ник. – Чаще всего, это шахтеры, но бывают и исследователи, геологи, а в прошлом году в подземной реке утонули два спилиолога.

– Спилиологи? Это те, которые лазают по горам и исследуют пещеры? – уточнил Коля.

– Вот именно. Так теперь они у нас отвечают за освещение города и туннелей. Они развешивают на потолках пещер фонарики с осколками звездного камня. Он светится ярко, почти как ваше солнце и луна. Иногда к нам попадают очень необычные личности. Одна художница сорвалась с обрыва, когда хотела нарисовать Аметистовую гору. Она и у нас рисует. Кстати, вот, посмотри! Красиво, правда? – сказал Ник, показав пальцем на разукрашенный самоцветами, подсвеченный потолок одной из пещер.

– Как красиво! – воскликнул Коля, глядя на светящийся разноцветными огоньками свод пещеры.

Медный Ник также показал на стену пещеры, разрисованную Феей – так назвали художницу в подземном гномьем мире. На стене были изображены гномы в ярких рубашках и шляпах.

– Ник, так мой папа, получается, тоже здесь, в городе Каменных цветов? – с надеждой спросил Коля.

– Он-то здесь, но мы стираем всем попавшим к нам память, чтобы они не страдали от воспоминаний о жизни наверху. Твой папа тебя не узнает, даже если вы встретитесь, – вздохнув, произнес Ник.

– Жаль, – огорчился Коля. – А мне тоже память сотрут?

– Нет. Исследователи должны помнить все, – ответил Ник. – Таков Закон.

Далее Ник продолжил знакомить Колю с жизнью города Каменных цветов.

– Самым необычным «пришельцем» в наш мир был вор Гера. Он спрятал в пещере награбленное добро, а когда удирал от полиции, свалился в колодец и сломал себе шею. Мы долго не знали, что с ним делать. У нас раньше никогда не было воров. Около года Гера без дела слонялся по городу, пока мы не стали замечать, что некоторые камни неизвестно куда пропадают. Мы проследили за Герой и нашли его тайник с украденными самоцветами в небольшой пещерке под самым потолком. Что он собирался делать со всем этим добром, не понятно. Тогда и было решено назначить его главным казначеем в сокровищницу гномов. Старик Бирюза не справлялся один. Теперь у нас в сокровищнице идеальный порядок. Все камни разделены по видам и размерам и ведется строгий учет каждого выданного мастеру самоцвета…»

Это все, что сохранилось от написанной Сеней сказки. Полина капала слезами на полурванные, измятые страницы. Жизнь самого Сени стала похожа на обрывки этих страниц: бесполезная, изодранная в клочья и смятая, без начала и конца, лишенная какой-либо логики и смысла. Просто яркий фрагмент неизвестного произведения.

Сеня почти перестал выходить из дома, игнорировал Лину, очень редко заходя к ней, а ей Альберт категорически запретил показываться у него дома. Босс потребовал, чтобы Полина уволилась из его компании, а еще лучше, вообще покинула Москву, впрочем, она может и остаться в его квартире на шестнадцатом этаже, но при условии, что не будет путаться под ногами. Альберт выдал ей все заработанные ею за пятнадцать лет деньги, а это была немалая сумма, но ничтожная, в сравнении с той, которую Полина скопила за последние десять лет, сливая информацию о клиентах «Аль-Пако» конкурентам. Полина, естественно, брала наличными и все переводила в доллары, храня в банковской ячейке. Альберт удивлялся, почему он теряет клиентов одного за другим. Полина мстила Альберту, день за днем подтачивая изнутри его империю. Он недооценил ее ум и степень ненависти к себе.

Дела в PR-компании Альберта действительно шли не очень хорошо. Он закрывал филиалы один за другим, сократил часть персонала в центральном офисе и не переставал удивляться, почему спрос на его рекламные услуги неуклонно падает. Кроме того, он неудачно инвестировал крупную сумму и теперь подсчитывал убытки. Впрочем, бедным или банкротом его все равно еще невозможно было назвать. Альберт и сам в последнее время охладел к делам своей компании. Его больше волновал Сеня.

Для Сени теперь жизнь стала полной душевных страданий тропинкой под вечно-серым небом.

– Жизнь мучительно длинна… Нет, она чудовищно коротка и понимаешь это, почему-то, став ее тенью, – написал он в своем блокноте.

Чтобы развлечь возлюбленного, Альберт ни раз пытался уговорить Сеню поехать куда-нибудь заграницу, сменить обстановку, набраться свежих ощущений. Он бы и сам, не задумываясь, бросил все дела и отравился в путешествие вместе с единственным человеком, которого любил в этой жизни, но Сеня наотрез отказывался покидать столицу и свою комфортную клетку. Какой смысл? Клетка есть клетка! Если Альберт все равно увяжется с ним и всегда будет рядом?! Станет только хуже.

Сене действительно день ото дня становилось все хуже. Он казался спокойным, даже стал меньше пить, но это было обманчивое спокойствие сломленного человека. Он стал воспринимать жизнь также, как в свое время Полина. Он смирился со своей ролью вещи, а вещам не полагается шуметь и качать права. Их приобретают для того, чтобы использовать по назначению.

Отчаяние пряталось, пока на расшатанную психику Сени не упало настоящее несчастье – трагическая весть из Крыма о том, что его старший брат погиб в горах, спасаю какую-то туристку. Гриша с детства был одержим альпинизмом и хотел стать профессиональным спортсменом, но нужно было кормить семью и он пошел на прилично оплачиваемую работу в МЧС. Работа ему нравилась, да и сам Гриша не был желторотым новичком. Он знал, что безопасных гор не бывает, хотя и обожал их. Как получилось, что крепление оказалось неустойчивым и Гриша вместе с девушкой упал в пропасть, разбившись насмерть?!

С Сеней случилась жуткая истерика. Он с Линой всего три месяца назад ездил к брату в Симферополь. Альберт тогда скрипя зубами отпустил своего любимца, велев Полине не спускать с него глаз и снарядив его в дорогу всеми привычными таблетками, которые Сеня по наивности считал витаминами. Для Полины это была самая счастливая неделя в жизни за последние шесть лет, со времени ее первой поездки в Крым. Полина тогда помчалась вдогонку за возлюбленным, чтобы вернуть его в адский круговорот своей столичной жизни, а для Сени то были последние счастливые дни в жизни.

Сейчас он стал похож на зомби и совершенно перестал контролировать свое поведение, ведя себя самым непредсказуемым образом. Например, по пути в Симферополь он в вагоне-ресторане устроил отвратительный скандал, возмутившись вкусом салата «Цезарь». Сеня начал бить посуду и кричал, как резанный, обещая все рассказать генеральному директору и грозя всем увольнением. Буйного пассажира хотели передать в руки полиции, но Полина упросила проводников не поднимать шум и войти в положение психически нездорового человека. Пара таблеточек антидепрессантов избавили Сеню от приступа нахлынувшей волны немотивированной агрессии. Он крепко уснул в своем купе, а проснувшись, с блаженным видом потягивался, жмурясь на ярком солнышке и совершенно не помнил о вчерашнем инциденте.

Сеня с Линой вместе поехали на похороны Гриши. Полина примчалась, как только Альберт сказал, что она нужна Сене. С помощью антидепрессантов Сеню удалось поставить на ноги. Он не кричал и не плакал, но в его затуманенные, словно опустевшие, как пересохший ручей, глаза лучше было не смотреть. Он вел себя даже слишком тихо. Несмотря на сумасшедшее горе, обрушившееся на нее, Зарина с ужасом заметила произошедшую с Сеней перемену. Она его едва узнала. Зарина спросила Лину:

– Что с Сеней? Он болен?

– Ты что, не понимаешь, за брата переживает, – со злостью ответила Лина.

Вернулись в Москву. Альберт пытался, как мог, успокоить Сеню. Он бы исполнил любое его желание, от чего Сеня ненавидел его еще больше. Сеня всерьез решил стать свободным.

– Так больше продолжаться не может! – решил он.

Окна и двери не заперты, а он ощущает себя в клетке, из которой не видел и не видит выхода. По-настоящему утешала мысль всадить нож в бок старому извращенцу, но тогда он окажется в еще большем аду, променяв невидимую решетку золотой клетки на вполне очевидную, за которой его будут использовать по тому же назначению, при этом не кормя с серебряной ложечки черной икрой и не укутывая в шелка и меха.

Собственноручно положить конец своим земным мучениям или сбежать он тоже не мог. Иначе бы его проклятие перешло по наследству семье брата. Оставалось только молчать и терпеть, пытаясь забыться в дурмане.

Сеня по-настроению писал стихи, еще более угрюмые и пронзительные, чем прежде. В них изнывала от боли душа поэта, певшая грустными словами, выл ветер, плачущий поэтичными строками. После гибели брата Гриши Сеня стал еще больше пить. Он теперь в чем-то стал свободнее. Каким бы чудовищем ни был Альберт, он не станет обижать детей. Сеня это понял, когда Альберт заговорил о наследнике. Он хотел, чтобы Сеня с Полиной подарили ему сына, наследника его империи. Сеня ничего об этом даже слышать не хотел.

– Миру хватит одного обдолбанного гения! Зачем же обрекать на мучения еще одно существо?! – ответил он, отмахнувшись от Альберта, как от назойливой мухи.

С годами Сеня понял, что он является единственной настоящей слабостью сумасшедшего старика. Сене было дозволено все в пределах отведенного ему периметра свободы. Сеня с удовольствием пользовался этим, наслаждаясь каждой возможности побольнее уколоть Альберта, унизить его, ощущая собственную безнаказанность. Античному Божеству можно было что угодно, а хотелось лишь одного – неограниченной свободы!

– Так чего же я жду? – спросил себя Сеня, восторженно глядя вверх из окна высотки. – вся Москва под ногами, а хочется взлететь выше и никогда ее больше не видеть.

Самоубийство. Эта мысль давно уже преследовала Сеню. А как-же Бог? Его гнев и неминуемая немилость? В одно время он очень даже был верующим, но затем вера испарилась вместе с иллюзиями. Ей на смену пришли честолюбивые мечты и желание перепробовать все на свете наслаждения и пороки.

Лины больше не было в жизни Сени. Он в самых оскорбительных выражениях прогнал ее, сказав, что ненавидит даже больше, чем Альберта. Лина ушла и он ее больше никогда не увидит. Альберт сказал, что она куда-то уехала, а куда, он не знает, хотя, конечно же знал, что она поехала в единственное место, которое знала, кроме столицы, в Крым, поближе к родственникам Сени.

Сеня не мог себе простить того, что так обошелся с единственной женщиной, которую любил. Он оскорбил и прогнал Лину. Что ему теперь остается? Он даже не знал, где ее можно искать. Да и Лина, он уверен, не захочет его больше ни слышать, ни видеть. Вот здесь Сеня очень сильно заблуждался. Лина отчаянно надеялась, что он ее позовет, попросит вернуться. Она специально поехала в Симферополь и поселилась недалеко от семьи его брата, чтобы оказаться рядом, если Сеня вдруг вспомнит о ее существовании, но Сеня не вспоминал даже о племянниках. Он знал, что они живы и здоровы, у Зарины тоже все в порядке, да и долго тосковать без Гриши ей не позволил всегда втайне влюбленный в нее кузен Рустам.