Дырявая ловушка

Из-за ветхости дома, Вера даже не брала на постой отдыхающих, чтобы они не разнесли окончательно то, что ещё крепко держалось.

«Надо было попросить оставшуюся часть гонорара ещё вчера, – продолжала корить себя художница, усердно крутя педали. – Этот криворотый Зафар теперь вряд ли отдаст всю обещанную сумму. Старому Оганесу могут не понравиться мои настенные дельфины в морской пучине и изящные яхты, стоящие на рейде в лучах закатного солнца. А уж про абстрактную ракушку-улитку и медуз с рыбками я даже боюсь теперь вспоминать».

Вера глубоко вздохнула и замедлила своё движение, давая отдохнуть ногам. Она вдруг вспомнила, как началось её знакомство с Зафаром полмесяца назад.

Художница пришла к лестнице городского пляжа в пять часов вечера, в это время обычно дневная часть отдыхающих покидала пляж, а вечерняя наполняла. Солнце ещё высоко стояло на небе, и народа на пляже, и на берегу было много. Люди уже присытились сувенирами из ракушек и пластмассы, поэтому с удовольствием подходили к миловидной девушке, продающей красивые морские пейзажи, которые легко умещались в чемоданах и стоили сравнительно недорого.

Вера копила деньги на ремонт дома, поэтому не гнушалась никакой работы. Она проводила мастер-классы по рисованию с отдыхающими и их детьми во всех прибрежных отелях и кафе. Это привлекало новых посетителей, поэтому хозяева не отказывали художнице в посещении заведений для проведения своих занятий.

К своим урокам Вера готовилась тщательно. В народе бытует мнение, что все художники немного небрежны, потому что, в основном, концентрируются на работе, а остальное их мало волнует.

Но Вере совсем не хотелось, чтобы о ней думали так же, поэтому она всегда придирчиво осматривала брюки или юбку, чтобы на них не было пятен от краски, а блузку или футболку сразу откладывала в стирку, если замечала на них пятна от пота. У неё было не так много украшений, но девушка умело их сочетала с выбранным нарядом.

Когда-то Вера прочитала, что идеальная речь художника придаёт его картинам дополнительный шик. Поэтому она оставляла в своём насыщенном графике работы время для чтения книг.

Когда к ней подошёл смуглый молодой человек и, прежде чем спросить, сделал движение губами, сначала в трубочку, а потом в линеечку, Вера напряглась. Но он очень миролюбиво поинтересовался, сможет ли она расписать стены в двухэтажном доме. Было бы странно, если бы художница ответила: «Нет!»

Её нисколько не насторожило, что она видела этого странно кривящего рот человека впервые. А он достал из барсетки конверт с пятьюдесятью тысячами рублей, и, протянув девушке, сказал, что дом находится у обрыва, и он предупредит охранника о её приходе.

Сначала Вера опешила. Да, она слышала немного об этом таинственном доме. Его построили давно, может, двадцать, а может, тридцать лет назад. Но, кто его хозяин, девушка не знала. Во-первых, дом находился далеко от посёлка и одиноко стоял на скале. А во-вторых, ходили слухи, что прежнего хозяина убили, сбросив его с обрыва, а его жена повесилась с горя.

Вера вспомнила, что однажды с местными пацанами и девчонками попыталась попасть на территорию того странного дома, чтобы нарвать спелой черешни, которая густо облепила раскидистые ветви, тяжело свисавшие с ограды.

Но высокий забор был сделан на славу, и им пришлось потрудиться, чтобы взобраться на него. Для этого они натаскали толстых длинных палок и приставили их к бетонной стене. Самый отважный Пашка с помощью ребят смог зацепиться за верхний край неприступного забора, но на этом его смелые попытки закончились, так как откуда-то появились бродячие собаки, поселившиеся на заброшенной территории, и ребятня, царапая о колючки терновника ноги и руки, бросилась прочь от страшного места.

    • • •

На следующий день Вера всё-таки пригласила местного плотника Григория Ивановича, чтобы он оценил, во сколько ей обойдётся ремонт крыши. Дядя Гриша пользовался хорошей репутацией у жителей посёлка, так как грамотно подходил к работе и не наживался на односельчанах.

У него в подчинении была небольшая бригада, которая работала быстро и слаженно. Тех, кто, получив деньги, уходил в долгосрочный запой, Григорий увольнял сразу и без сожаления, потому что такие работники подставляли его со сроками и качеством работы. А он своей репутацией дорожил и, если честно, просто не любил алкашей, опохмеляющихся с утра трясущимися руками.

Григорий Иванович по-деловому осмотрел дом, полученный в наследство, и, почесав затылок, серьёзно сказал:

– Всё-таки умели раньше строить. Приятно видеть, что люди собирались здесь жить не только до конца своей жизни, а еще и потомкам что-то оставить. Видно, что фундамент подновляли около пяти-семи лет назад. А крыша и окна – это дело несложное. Думаю, и по оплате мы с тобой договоримся, так как я разрешаю некоторым клиентам вносить деньги за работу не сразу, а частями. Да и окна во всём доме сразу менять не советую. А только те, что выходят на дорогу. Согласна со мной, птаха?

Вера улыбнулась и одобрительно кивнула. Взглянув на время, она стала прощаться с мастером, потому что на часах было уже одиннадцать, а в двенадцать её ждали в доме на скале.

Девушка не любила опаздывать, поэтому, надев любимую красную шляпу с бантом в тон таких же по цвету брюк, заперла дом и взяла велосипед из сарая.

Она уже успела довезти его до калитки, как позвонила соседка тетя Капа, чтобы взять у неё взаймы пару трёхлитровых банок. Эти ненавистные Вере банки стояли везде: в сарае, в подвале и даже на чердаке. У соседей этого добра тоже было полно, поэтому они не изъявляли желания забрать их себе. Но иногда случалось, что, раздав соленья детям, те забывали вернуть пустую тару, и тогда соседи обращались к Вере, зная, что отказа не будет.

Девушка в сердцах чертыхнулась и, привалив велосипед к забору, вернулась обратно. Идти в дом, чтобы лезть в подвал не хотелось, поэтому она снова зашла в сарай, взяла с полки две пыльные банки и, поставив их на стол в беседке, быстро написала записку: «Я уехала по делам, банки можете забрать без отдачи».

Не теряя больше времени, Вера вышла на улицу и, вскочив на велосипед, быстро закрутила педалями.

Когда она выехала за пределы посёлка, её вдруг охватила навязчивая мысль, что раз ей пришлось вернуться, то удачи не будет. Она даже на время перестала крутить педали и подумала, что, наверно, денег ей не дадут или заплатят лишь символическую сумму. Девушка сморщила аккуратный носик и, тяжело вздохнув, прибавила ходу, потому что ехать ещё было далеко.

Когда за поворотом появился, теперь выглядевший не таким уж гостеприимным, дом, часы показывали начало первого. «Ничего страшного, – успокоила себя художница и вытерла пот с лица. – От моего опоздания никто не пострадал, тем более у хозяев дела идут полным ходом».

Вера неслучайно так подумала, потому что от дома в это время отъезжала большая машина-фургон с надписью «Доставим вашу мебель быстро и в любое место». Чуть поодаль стояла «Газель».

Девушка поздоровалась с охранником и удивилась, что это был не тот мужчина, которого она привыкла видеть каждый раз, когда приезжала, а совсем незнакомый. Он ей сразу не понравился, потому что с таким типом мужчин она старалась не связываться. Его почти сросшиеся брови и обжигающе чёрные глаза невольно заставляли поёжиться даже в жаркий день.

Вера оставила велосипед, как обычно, возле ворот и двинулась к высокому полукруглому крыльцу из бетона. Ей и раньше нравились красивые вазоны с многолетними бархотками, стоящие по бокам лестницы на прямоугольных постаментах. А сегодня она приятно удивилась, увидев декоративных бабочек на металлических стержнях, которые были воткнуты в землю. Из холла на крыльцо выходили два окна, располагающиеся по бокам входной двери. Девушка на мгновение замерла, потому что приняла фигуры далматинцев под окнами за настоящих собак.

В доме царило непривычное движение. Шестеро рабочих в зелёной спецодежде собирали и расставляли мебель. Они никак не отреагировали на приход молодой девушки, и Вере даже показалось, что они её игнорируют.

Это было довольно-таки странно, но тут художница увидела Оганеса и двинулась ему навстречу.

– Здравствуйте, мы с вами договаривались о встрече, – сказала она специально громко, чтобы перекричать стук молотка, визг шуруповёрта и скрежет передвигаемой мебели.

Оганес, не обращая на девушку внимания, что-то сказал рабочим и только потом посмотрел на гостью.

– Пойдём со мной, – бросил он на ходу и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Они зашли в комнату с балконом, где Вера подолгу любила стоять после росписи стен. С первого взгляда ей показалось, что раньше она никогда здесь не была.

Помещение сильно изменилось после того, как его наполнили шкафами и мягкой мебелью. Высокий потолок, по краям украшенный широким бордюром из полиуретана, тоже смотрелся по-другому, так как теперь из центра гипсового медальона свисала большая хрустальная люстра. Когда солнечные лучи попадали на огранённые подвески люстры, на светлой стене и потолке появлялись разноцветные радужные блики, создающие ощущение праздника и волшебства.

Через приоткрытую дверь балкона слышался шум моря, а порывы ветра, прилетавшие с берега, перебирали шторы и надували, как парус, лёгкий тюль.

Для завершения образа гостиной на полу лежал большой персидский ковёр бело-зелёных оттенков.

Вера, ещё не привыкнув к новому интерьеру, с удивлением посмотрела на Оганеса. А тот был настолько невозмутим и спокоен, что, казалось, не замечал явных перемен в доме.

Пролетавшая за окном чайка своим криком вернула художницу с небес на землю, и она, наконец, отмерла и тихо сказала:

– Я пришла за второй половиной обещанного гонорара.

Оганес, не глядя на девушку, почесал лоб и медленно произнёс:

– Я не могу отпустить тебя сегодня и расплатиться за работу, потому что… работа по оформлению дома не закончена. Зафар не посоветовался со мной, когда занялся тем, о чём не имеет понятия. Ты умеешь писать картины? – неожиданно спросил он.

– Да, у меня дома куча картин, – быстро ответила Вера.

– Я не имею в виду ту мазню, которой ты украсила мои стены, – начал злиться Оганес. – Я говорю о картинах и портретах, что висят в музеях.

Вера впала в ступор, потому что не знала, что ответить. В голове сразу пронеслась мысль, что ремонт крыши опять откладывается. Но язык в данной ситуации среагировал быстрее, чем мозг, и она неожиданно для себя сказала:

– Меня не интересуют ваши проблемы. Я выполнила свою работу, как договаривались, поэтому прошу заплатить мне то, что положено.

Оганес с удивлением впервые посмотрел девушке в глаза и, не повышая голоса, достаточно спокойно ответил:

– За настенную живопись Зафар уже расплатился с тобой. Думаю, что эти художества и гроша ломаного не стоят. Но, если ты хочешь получить в два раза больше, то тебе придётся остаться и следовать моим указаниям, а не своим фантазиям.

– Что значит остаться? – вспыхнула девушка.

Она не допускала мысли, что будет ночевать в чужом доме, а тем более в этом. После того, как в нём произошли разительные перемены, которые не соответствовали кошельку художницы, Вера перестала его любить. Её пугала вычурная дорогая обстановка. Она знала, как тяжело достаются деньги, поэтому с осторожностью общалась с людьми, которые запросто могли заплатить большую сумму за не всегда нужные или слишком дорогие вещи.