Дырявая ловушка

Внезапно дверь снова отворилась, и Зафар попросил Веру налить ведро воды. Он почему-то не зашёл в предбанник, а остался стоять в коридоре. Девушка выполнила его просьбу, и когда молодой человек ушёл, продолжила стирку.

Она помнила о наказе Зафара не выходить из ванной, пока он не придёт за ней. Поэтому сложила прополосканное бельё в таз и села на стоявшую здесь табуретку. Долго сидеть не пришлось, потому что снова появился её надзиратель и велел быстро пройти в соседнюю комнату, там, где раньше находилась девушка, слушающая классическую музыку.

Вера вместе с тазиком прошмыгнула в открытую дверь комнаты и в нерешительности остановилась у входа. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как она мыла пол и убирала постельное бельё. Только запах всё равно был странный. Или она просто запомнила его и теперь, снова оказавшись в этой спальне, вспомнила, как её тошнило.

Художница подошла к шкафу и открыла дверцу. Там тоже висели женские вещи. Она, уже без всякой брезгливости, сняла с вешалки халат и надела его вместо грязной футболки и шаровар. Постиранные вещи пришлось развесить на дверцы шкафа и плечики, так как ни верёвки, ни сушилки для белья здесь не было.

Вера взяла стул и села у окна. За стеной слышались приглушённые голоса, но слов было не разобрать.

«Даже если я начну кричать из окна, что меня здесь удерживают насильно, где гарантия, что за стеной работает дядя Гриша. Да и узнает ли он мой голос? Зафар может сказать, что это его сумасшедшая сестра буянит, и он ему поверит. Ведь даже я не сразу поняла, что я – пленница, и меня собираются кому-то продать. Буду надеяться, что дядя Гриша, если это он, разгадает мою подсказку, и тогда у меня появится маленькая надежда на спасение».

Когда Григорий Иванович появился в комнате, где требовался ремонт пола, первое на что он обратил внимание, это красная шляпа с бантом, вызывающе лежащая на кровати. В посёлке все знали, что в такой шляпе разгуливает только Вера-художница. Он уже хотел об этом спросить странного молодого человека, который нашёл его по объявлению и привёз сюда. Но пройдя на середину комнаты, увидел мольберт с картиной. На ней был изображен дом Карповых с номером и названием улицы, где на крыше двое рабочих укладывали черепицу. На одном из рабочих был точно такой же комбинезон как у него. Двое других мужчин меняли окно, выходящее в палисадник. На дорожке, ведущей к калитке, стояла Капитолина в своём цветастом фартуке, а рядом – Вера, которая передавала ей пустую трёхлитровую банку.

Григорий не удержался и крякнул от неожиданности. В это время Зафар начал показывать испорченный пол и просить, чтобы всё было сделано одним днём, так как завтра он уезжает.

Пока дядя Гриша циклевал пол, он всё время пытался понять, откуда здесь взялась картина Веры. Причём на ней было изображено то, о чём он знал достоверно, ведь на прошлой неделе они с художницей договаривались о ремонте. Да и Капитолина тоже говорила ему, что брала у молодой соседки банки. Правда, вся загвоздка заключалась в том, что девушка с того дня не появлялась у себя дома. Плотник понимал, что Вера – девушка молодая и может вести себя, как ей заблагорассудится. Но об этом доме на скале всегда ходила дурная слава. А то, что здесь кто-то поселился, мастер слышал впервые.

Дядя Гриша не знал, как спросить у молодого человека, довольно-таки крепкого телосложения, странно вытягивающего губы, как здесь оказались Верины вещи и рисунки. Пока Зафар ходил за водой, он внимательно рассмотрел картину на мольберте и те, что стояли в углу. Все они были подписаны художницей с обратной стороны, а на картине с домом даже стояла сегодняшняя дата.

«Если у Верки роман с этим странным качком, и она не хочет это афишировать, то я же не баба какая-нибудь базарная рассказывать всем подряд, что они здесь милуются. Вон, как мужик дом в порядок привёл. Видно, что чистоту любит, раз пригласил меня убрать это пятно с пола. А я люблю людей, которые следят за своим жилищем. Если бы Вера захотела, она бы сама вышла, а не пряталась от меня. Значит, и мне надо держать язык за зубами и не вмешиваться в чужую жизнь, пока эта гора с мускулами не пересчитала мои оставшиеся клыки».

Григорий Иванович решил ничего не спрашивать у хозяина дома про Веру, но, когда он спускался по лестнице, закончив работу, то, увидев красиво расписанную стену с ракушкой-улиткой, всё-таки не удержался и задал вопрос молодому человеку:

– На свадьбу-то хоть пригласите? А то как-то нехорошо получается, полы сделали, стены расписали, а свадебку зажали.

От неожиданности Зафар даже остановился. Он привычно вытянул вперёд губы и стоял так некоторое время, пытаясь сообразить, что ему только что сказал рабочий. Так и не найдя, что ответить, он провёл дядю Гришу к воротам и попросил охранника отвезти его обратно в посёлок.

Не успел Зафар закрыть ворота, как к дому подъехал белый «Мерседес», за рулём которого сидел Оганес. С заднего сиденья выползли две размалёванные девицы в умопомрачительных мини-юбках и на высоченных каблуках. Они были абсолютно пьяные, буквально лыка не вязали. На вид им было лет двадцать пять, но если смыть всю косметику, то вместе с макияжем исчезли бы и дополнительные пять лет.

Девицы удивлённо уставились на роскошный дом и понимающе переглянулись.

– А ничего ты устроился, папашка! – сказала одна из них и подошла к Оганесу. – Я бы с удовольствием помогла тебе вести здесь домашнее хозяйство, или как там это называется.

– Ты лучше помоги себе добраться до спальни, пока не заснула на ходу, – поморщившись, ответил Оганес.

– Ты слышишь, Кристя, папик предлагает сразу пройти в спальню, – вульгарно рассмеявшись, ответила игривая блондинка.

Та, которую подруга назвала Кристей, вдруг сфокусировала свой взгляд на Зафаре. Она произвела в своём пьяном мозгу какие-то расчёты и, решив, что раз подруга выбрала папика, она будет охмурять, хоть и некрасивого, но молодого мужчину.

Кристина подошла к Зафару и, взяв его под руку, томно сказала, дыхнув перегаром:

– Ну, чего стоим? Кого ждём?

Она громко рассмеялась, решив, что удачно пошутила. Но мужчины вели себя странно, если не сказать отстранённо. Девушка решила сделать вид, что обиделась и, схватив за руку блондинку, потянула её к воротам.

– Пошли отсюда. Нам здесь не рады.

Блондинка, которую развезло окончательно, вместо того, чтобы сделать шаг, упала как подкошенная.

– Жанка, ну ты дура, что ли? – стараясь поднять подругу, сказала Кристина и, не рассчитав силы, приземлилась рядом.

Оганес сделал недовольное лицо и, подхватив Кристину под руки, потащил в дом. Зафару ничего не оставалось, как поднять Жанну и тоже тащить к дому.

Девицы больше не сопротивлялись. Вероятно, небольшая перепалка во дворе отняла у них последние силы, и они, как безвольные куклы, только мотали из стороны в сторону головами, следуя за своими проводниками.

Мужчины затащили их в спальню, которая располагалась напротив двери, за которой затаилась Вера. Они бросили девиц на большую кровать и, закрыв дверь на ключ, вышли в коридор.

Оганес не знал, что художницу перевели в другую комнату, поэтому, не опасаясь, что его могут услышать, сказал:

– Сегодня в двенадцать ночи за ними приедут. Подготовь первую девку тоже.

– Дядя, а что умеют эти проститутки? Заказчик просил найти художницу, музыкантшу и танцовщицу.

– Заказчик включил счётчик, с сегодняшнего дня начинают капать проценты, поэтому надо отправить хотя бы эту партию, а потом разберёмся. Во всяком случае, эти дуры своё дело знают. Я их подцепил на дороге. Значит, искать девок сразу не кинутся, подумают, что загуляли шалавы.

– Да уж, спаси Аллах таких овец в родной дом привести, – покачал головой Зафар.

Вера села на кровать и начала соображать: «До полуночи ещё далеко и надо понять, есть ли смысл уезжать отсюда. Надеюсь, что дядя Гриша разгадал мой ребус-подсказку. Значит, покидать этот дом мне нельзя ни под каким предлогом. Да, собственно говоря, я и понятия не имею, куда эти мерзавцы собираются меня отправить. Надо придумать, как мне остаться. Может, притвориться, что я заболела? Но каким образом?»

Тут она услышала шаги Зафара, и через минуту он вошёл в её комнату с подносом. Вера взглянула на поднос, и её желудок жалобно заурчал. Впервые там стояла полная тарелка каши, маленькая бутылочка с водой и сдобная булочка. Девушка схватила тарелку и вдруг заметила недобрую ухмылку на лице своего надзирателя. Он остановился в дверях и ещё раз как-то странно на неё посмотрел. Потом подошёл к шкафу, достал шаровары с футболкой и, кинув на кровать, коротко сказал:

– Надень!

Вера попробовала отшутиться, сказав, что в халате спать удобнее, но молодой человек забрал у неё поднос с едой и потребовал переодеться немедленно. Девушка взяла вещи и отошла в угол, где стоял стул. Она сняла халат и повесила его на спинку стула, потом быстро влезла в футболку и шаровары. После этого девушка вернулась и снова села на кровать.

Художница видела, каким хищным взглядом смотрел на неё Зафар, пока она переодевалась. Вера каждую секунду ждала, что он набросится на неё сзади. Но надзиратель молча держал поднос и следил за её движениями. Он также молча поставил еду на кровать и удалился.

Девушка только собралась накинуться на рисовую кашу, как её словно током ударило. «Нельзя! Там может быть снотворное. Воду тоже нельзя. Именно из такой бутылочки меня напоили в первый же день, когда я отключилась».

Художница взяла булочку и понюхала её. Потом разломила. На вид это была самая обычная сдобная булочка, от которой вкусно пахло ванилью. Она отщипнула кусочек и принялась рассасывать. Так как Вера очень хотела есть, то рот был полон слюны, и кусочек быстро растворился. Съев, таким образом, половину, она убедилась, что булочка ничем не накачана.

«А если Зафар придет и увидит, что я ничего не съела, он просто впихнет мне это в рот, а потом сонную меня увезут в неизвестном направлении».

Художница схватила тарелку и вывалила половину каши под кровать. Потом взяла бутылочку и вылила часть воды в биотуалет. Сердце её учащённо билось. Она поставила поднос на пол, возле стены и, завернувшись в халат вместо покрывала, легла на кровать. Постельного белья на кровати не было с тех пор, как она сняла испачканное – музыкантшей.

Вера лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам в коридоре. Но в доме было тихо, и она незаметно задремала. Сквозь сон девушка услышала, как распахнулась дверь в её комнату, и кто-то зашёл. Она боялась открыть глаза, чтобы не выдать себя. «Ну вот и молодец, девочка! – услышала Вера голос Зафара. – Завтра, когда ты проснёшься, то будешь уже в другом месте. Надеюсь, снотворного будет достаточно, чтобы ты не проснулась раньше времени».

Как только дверь закрылась, и в коридоре затихли шаги Зафара, Вера вскочила.

«Надо что-то делать. Я не хочу никуда уезжать. Здесь меня ещё могут спасти. А там, куда меня собираются увезти, вряд ли».

Она закрыла рот руками, чтобы не закричать от ужаса, который внезапно охватил её. В эту самую минуту девушка вспомнила свой любимый детский фильм, где ребята специально залезли в крапиву, чтобы имитировать болезнь, и, посмотрев на махровое полотенце, решительно взяла его в руки.

Вера неистово стала тереть грубой ворсистой тканью щёки, лоб и шею. Зеркала не было, но и без него она примерно представляла, как это выглядит.

Через некоторое время девушка почувствовала боль на щеке, и на полотенце появились кровавые следы. Тогда она стала делать то же самое с руками. Кожа мгновенно покраснела, но девушка, как оголтелая, продолжала её тереть. Когда руки стали выглядеть, словно обожжённые, она бессильно упала на кровать.

Вера легла и укрылась халатом, положив сверху красные руки. Сна не было. Наоборот, её стал бить озноб. Захотелось пить. Девушка испугалась, что она умирает. Сколько она так пролежала, Вера не знала. Но вдруг раздался страшный шум и крики.