Деревня Нура 3

Макс моргнул мне. И я побежала вдогонку за тетей Любой.

Она услышала меня. Не добегая до нее, я крикнула ей, чтобы она послала отца к дому деда Мирона на тракторе. Крикнула, что это срочно, она не стала меня расспрашивать, а бегом побежала в сторону нашего дома.

Нельзя оставлять Макса одного, если он повернет обратно, я не смогу его вернуть назад. А путь к дому деда Мирона будет легкий, без боли, но он этого не знает. Повернув назад, я побежала к Максиму.

– Максик, ты умничка, я должна тебе рассказать всю правду, не знаю, сейчас это сделать, или когда будем у осины?

Макс стоял, глубоко дышал, преодолевая боль. Потом посмотрел на меня и моргнул.

– Хочешь сейчас?

Он моргнул.

– Ладно, слушай, теперь ты по себе знаешь, что дед Мирон у нас, оказывается, колдун, так вот, когда мне было два года, он своими приворотами сделал так, чтобы я на один миг оказалась без присмотра, и затянул в воду на озере, там как раз место глубокое. В тот день я утонула.

Макс расширил глаза, глядя на меня.

– Не веришь?

Он не моргал.

– Я, например, не хочу в это верить, что я не живая и не мертвая, и в день моего совершеннолетия я стану не я. Бред, правда?

Макс не моргнул, а сделал шаг вперед, я поняла: он хочет дойти до осины сам. Иногда он останавливался, глубоко дышал, иногда слезы бесконтрольно лились из глаз. Нам осталось совсем немного, когда я увидела отца, как он свернул на дорогу по направлению к дому деда Мирона.

– Макс, там папа за нами едет, постой, я сбегаю, помашу ему, что мы тут.

Он моргнул. Но отец, сам увидев нас, повернул в нашу сторону.

– Кажется, мы с тобой сейчас победим чары деда Мирона, – взяв Макса за руку, с улыбкой произнесла я.

Папа, слезая с трактора, спросил:

– Аришка, что случилось?

– Пап, ничего не случилось, но чем дольше Макс остается у деда, тем сложнее ему возвращаться к нам. Он сейчас испытывает такую боль в ногах, как будто сломаны кости.

– Едреен-батон, как же так?

– Пап, нам надо ему помочь дойти до осины. До той, что под солнцем.

– На трактор мы его не поднимем. Хотя можно попробовать.

– Давай попробуем, может, получится.

– А сидеть он может?

– Наверно, может.

– Чего же ты Любе не сказала, чтобы я не один приехал, сейчас бы с мужиками в секунду дотащили его хоть на другой край деревни.

– Папа, давай попробуем вдвоем, ты же знаешь, если люди узнают, начнутся такие разговоры. И нас потом запишут в колдуны.

– Дай-ка я сам попробую его поднять. Хлопец, ну-ка навались мне на плечо.

Макс быстро заморгал.

– Дочь, а почему он не говорит? Вроде вчера разговаривал.

– Говорю же, чем дольше он будет у деда, тем труднее его вернуть будет в нормальное состояние. Вчера говорил, а сегодня уже не может, чем скажется следующий его уход к деду, трудно сказать, может, и видеть не сможет.

– Вот же напасть на нашу голову. Ладно, будем охранять, чтобы не сбег больше.

– Думаю, если до осины дойдет, то больше не сбежит, и охранять не придется.

– Тогда надо тащить, раз сам не может идти.

Он завалил Макса на плечо и, еле подняв, сделал пару шагов, остановился.

– Неудобно ухватил, ты, хлопец не сдерживай себя, а то так до вечера не дойдем. Тут всего-то метров двести осталось. Давай, хорошо завались на плечо.

Отец два раза останавливался перевести дух, шутил, говорил, чем ближе к осине, тем легче становится Максим, но глядя в лицо отца, ни за что не скажешь, что ноша становилась легче. Оставалось метров пятнадцать, но ноги Макса совсем не слушались, от боли он начал сильно стонать.

– Может, доктора надо привести, дочь, что скажешь?

– Чем ближе к осине, тем сильнее у него боль. Значит, это верное средство, и ни один врач ему сейчас не поможет. Нам надо успеть, пока тень не накроет дерево. Пап, давай вместе, руки скрестим и понесем.

– Надорвешься, дочь, нельзя тебе. Молодая еще, потом всю жизнь мучиться будешь.

– Папуль, давай попробуем все же, его вес на двоих не так тяжело будет. Тень очень близко подступила к дереву. Можем не успеть.

– Хлопец, мало осталось, потерпи, сынок, ну нельзя девчонке тебя тащить, сам понимаешь. Давай, еще раз завались хорошенько. Тут пара шагов и все.

Макс заморгал и наклонился к отцу.

Но шагов пять отец не смог дойти до дерева, Макс свалился с плеча. И мы волоком стали тащить его к дереву.

– Дочь, а чем дерево ему поможет?

– Облокотить его надо спиной к стволу, и чтобы солнце на него полностью попадало, да так, чтобы тень от веток его не касалась.

Слава Богу, еще была у дерева такая сторона, где ствол полностью был под солнцем, подтащили Макса к нему, и только его спина коснулась ствола дерева, он заорал, казалось, все нутро из него сейчас выйдет.

– Пап, прижимай его сильнее, чтобы спина полностью касалась ствола, нельзя, чтобы он оторвался от него.

Мы навалились с отцом на Максима. Он извивался с такой силой, что вдвоем мы еле как удерживали его.

Минут десять он вырывался, кричал, но потом стал стихать его крик, и дергался он все слабее и слабее. Я только слышала, как отец все время повторял: