Деревня Нура 3

– Да ладно тебе валить на меня такое.

– Вся деревня знает твою слабость к блинам, Аришка.

– Правда что ли?

– Если бы не Надюха, тебя бы родичи дома не находили. Ты не прошла бы мимо ни одного двора, если бы унюхала, что там есть блины, – смеялась Света. – Надька тебя все время тащила подальше от всех, как будто ревновала тебя.

– Не преувеличивай, хотя должна признать свою слабость к блинам. Вот интересно, сколько бы я их ни съела, они мне не надоели еще, все также люблю их. И даже если буду очень сытая, все равно хоть один блин в себя запихаю.

– А помнишь, как ты Юрку Севкина портфелем отдубасила по башке, он твои блины украл и съел. А ты кричала: «Гад такой, я даже не успела попробовать, а ты сожрал все!» Ох, как мы тогда ржали всем классом.

– Не смейся, мне за это давно уже стыдно. А он настоящий гад, ведь припомнил мне это, и на выпускной притащил с собой целую кучу блинов, сказав: «Должок вернул с процентами, съел два, принес ровно шестьдесят два». Я, наверно, краснее помидора там стояла посередине зала.

– На выпускном вечере ты была самая красивая из всех нас, и я лично не заметила, покраснела ты тогда или нет.

– А мне тогда казалось, что самая красивая была Надя.

– Да, платье у нее тоже было отпаданное. Ну, она всегда была высокомерной с нами всеми, поэтому все говорили, что самая красивая у нас была ты.

– Ты, Светка, тоже красивая на выпускном была, и вообще наш класс всегда выделялся в школе. У нас в классе некрасивых не было.

– Это точно, – с грустью в голосе сказала Света.

– Светка, я не знаю, о чем ты сейчас взгрустнула, только одно знаю: ты будешь очень счастливой барышней в нашей деревне. Так что не грусти, подруга, а давай выздоравливай.

– С тобой поговоришь и верить начинаешь в самое лучшее.

– Свет, ты только, пожалуйста, не хандри, и, если даже до дня моего рождения я не смогу к тебе заглянуть, это не значит, что ты мне больше не нужна. На дне рождения ты просто обязана быть, будешь самый почетный мой гость. Ведь я с нового года вынашиваю такую мысль, с одноклассниками встретить свое совершеннолетие. А в деревне вас раз, два и больше никого нет. Но если сумею вырваться, обязательно загляну, хотя бы на минутку, просто на тебя посмотреть.

– Договорились, готовься спокойно к своему дню рождения, я обещаю тебе, что обязательно приду, если сама не смогу, бабулю попрошу, чтобы она дядьку Василия попросила меня на своем тракторе к вам подвезти, – засмеялась опять Света. Бабушка Матрена только поглядывала на нас со стороны и улыбалась. Я чувствовала, что все у них теперь будет хорошо. Попрощавшись с ними, я пошла домой. Уже почти обед, мама наверняка сильно переживает, что меня так долго нет.

Так и было.

– Доченька, ну наконец-то, я места себе не находила, – взмахивая руками, говорила мама.

– Мам, все хорошо, я по дороге к Свете Калкиной зашла, с ней посидели, поболтали.

– Со Светой? Разве она может сидеть?

– Мам, не удивляйся, она, конечно же, очень слаба, но не мертвая. И жить будет долго и счастливо, просто ей не хватало пинка под зад, чтобы перестала думать о плохом.

– Ну, а что баба Дуся хотела?

– Да особо ничего не хотела, просто новые небылицы мне рассказывала.

– Не хочешь меня расстраивать?

– Правда, мам, она такое нарассказывала, что даже не знаю, как это переварить и с чем.

– Что, прям рассказывала?

– Ну да, рассказывала, причем очень хорошо и внятно.

– Дочь, ты точно не заболела? А то Света Калкина сидит и болтает, баба Дуся от рождения немая тоже рассказывает.

– Все хорошо, мамулечка, ты не переживай. А где Макс?

– Да как ты ушла, почти следом и побежал к деду Мирону, не смогла его удержать. Он здоровый-то мужик, хоть и худощавый, но жилистый. Черенком дверь подперла, так он его сломал, будто прутик был в руках, а не черенок. Да боязно мне с ним, с блаженным, спорить-то было.

– Ого, Максимка уже бушует. Ладно, пусть немного еще побудет там, пока я ему отворот приготовлю от деда Мирона.

– Да разве от нашего деда Мирона есть такой отворот?

– Баба Дуся подсказала, не уверена, что поможет, но попробовать надо. Мам, ты смотри, никому не говори про бабу Дусю, чтобы до деда Мирона не дошли сплетни.

– Да что ты, дочь, никому ничего не скажу. Я ведь понимаю, что, какая-то беда нас ждет.

– Мама, – я обняла ее. – Никакой беды не будет, беда была тогда, когда я утонула. А хуже этого ничего не может уже случиться.

– Но что-то меня беспокоит, особенно, как отец рассказал о том, что Нура за долгом приходила, каждую минуту боюсь, а вдруг заберет тебя?

– Ну как она может меня забрать?

– Ой, дочка. Бабушка наша пока жива была, рассказывала, что в нашей деревне не все так просто. То ли, проклятые мы все в ней, то ли заговоренные. Ведь никто не может уехать из нее, словно привязанные, а если кто и вырвется, все равно назад возвращается. Вот точно также, как и городской хлопец утром к деду бежал.

Глава 3

– Мам, а ты помнишь тот день, когда меня дед Мирон спас?

– Конечно, помню, день воскресный был, да такая жара стояла, вот мы и решили твой день рождения на озере отметить. К нам должны были туда подойти гости. Пока расстилали покрывало, да все, что с собой принесли, выкладывали из корзины, ты в песке играла рядом с нами. Тот жаркий день многих из домов выгнал, все на озере и отдыхали. Откуда дед взялся, никто не помнит, но его не было, когда мы пришли, я точно помню, его не было. Потому что стояла на берегу и всматривалась, кто загорать на берег вышел, да отцу перечисляла всех, кого видела. И знаешь, дочка, словно наваждение какое-то было. Ты сидела рядом со мной, и вдруг крик ужасный, он и вывел нас из ступора с отцом, мы оглянулись на крик, а там дед Мирон из воды выходит и тебя на руках несет, ни живую ни мертвую, мне дурно сделалось, мы с отцом бросились к деду, но, он своими глазищами как будто пригвоздил нас к месту, ни я, ни отец не смогли шаг сделать. Пара минут словно выпала из жизни, как ты оказалась в воде, никто тоже не помнит. Я ведь рядом стояла с тобой, а вот как ты прошла этот промежуток от меня до воды, так и не смогла вспомнить, словно в эту минуту была далеко от берега. И отец то же самое рассказывает, нас как будто в эту минуту там не было. Хотя все стояли друг от друга рядом.

– А дед Мирон меня что, сразу в свой дом понес?

– Помнишь Тифонкиных?

– Помню, но плохо.

– Так вот, они от нас в тот день недалеко сидели. И когда дед тебя вынес из воды и понес к своему дому, Петр Тифонкин – отец – крикнул деду Мирону: «Надо же ребенка откачать, воду из легких выгнать, куда ты ее, старый, понес?»

– А дед что?

– А что дед, зыркнул на Петра своими злющими глазами, тот и замолчал. Ох, дочка, сколько годов мы разгадываем эту загадку, как могло такое случиться, но ничего на ум не приходит, никто не помнит тот момент, когда ты оказалась в воде. Одно тогда успокаивало, что дед Мирон многих на ноги ставил, вот я и молилась, чтобы и тебя откачал.

– А кого он из безнадежных на ноги ставил, можешь припомнить?

– Семеновну нашу. Прям из гроба поднял.

– Это как?