Союз, заключенный в Аду

Гидеон тормозит своего коня, которого, как я узнала, зовут Гаррет. Ферма, как и все животные, принадлежат моему мужу. Моя лошадь послушно встает и принимается пощипывать травку под собой. Некоторое время ничего не происходит, но потом Гидеон накрывает мою руку своей ладонью. Жест будто неуверенный и немного робкий. Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Гидеон сразу же убирает руку и говорит:

– Я повторю, Аврора, что ты не виновата. Постарайся забыть о том, что произошло. Знаю, что тебе жаль всех тех людей, но я клянусь, что Конал Доэрти поплатится за то, что сделал. Теперь на твоей стороне есть я.

Закатное солнце красиво отсвечивает в глазах Гидеона, и я, кажется, любуюсь им. Пряди его волос переливаются и выглядят светлее, чем они есть на самом деле. Мне хочется верить, что я теперь не одна, но как я могу верить мужчине? Даже если он говорит правду, то я лишь подставлю его. Я прекрасно помню, чем кончил Эйден…

– Выброси все из головы, – Гидеон указывает в сторону склона, где заходит солнце, – и поехали, пока есть время.

И мы срываемся с места. Лошади скачут навстречу закату, мои волосы развеваются на ветру, а в груди… спокойно. Я дышу, и мне нравится ощущение жизни, бьющей в жилах. Пусть и ненадолго, но я смогла отпустить чувство вины, снедающее мою душу. И кто бы знал, что Гидеон Кинг может быть таким чутким? В любом случае, я благодарна ему за этот вечер и за все слова.

Может быть, наш брак закончится лучше, чем мой предыдущий, хотя и не стоит пока загадывать. Увидим.

Глава 11

Гидеон

– Сегодня я, возможно, не вернусь, – говорю я, когда миссис Мартинс заканчивает накрывать на стол.

Нет, я точно вернусь, просто Авроре не стоит видеть, как я буду ложиться спать. Мне кажется, что она только-только перестает бояться каждого моего движения, поэтому в мою спальню ей вход воспрещен, как и простой взгляд внутрь. Вряд ли она нормально переживет встречу с фиксаторами. Селена, наверное, неделю смотрела на меня, как на чокнутого, и каждый день переспрашивала, не увлекаюсь ли я БДСМ и не застанет ли она госпожу, выходящую из моей комнаты, когда увидела парочку фиксаторов в поместье в Нью-Йорке. Аврора более хрупкая, и мне не хочется терять то малюсенькое подобие доверия, образовавшееся между нами.

Она удивленно поднимает брови, и ее пухлые губы изгибаются в немом звуке «о». Но Аврора быстро возвращает себе самообладание и опускает глаза к тарелке с омлетом. Не поверите, но это я называю прогрессом. Сел была права, предложив мне свозить Аврору покататься на лошадях, и теперь я должен надоедливой сестре еще больше. Не спорьте с человеком, который всегда прав. Не знаю, почему я так нуждаюсь в том, чтобы моя фальшивая жена не пыталась бежать от меня любыми способами. Нет, вообще-то есть одна идея.

Аврора напоминает мне кое-кого. Эти кротость, опущенный подбородок и страх смотреть в глаза слишком долго, которые я никогда не забуду.

– У меня встреча, – прочищаю горло и сам тоже опускаю взгляд на тарелку.

Необходимо выбросить эти глупые ассоциации из головы. Аврора – временная трудность в моей жизни, и все станет проще, так, как и должно быть, когда она покинет США. Я помогу, как и обещал, и на этом наши деловые отношения закончатся.

– С женщиной? – вдруг выпаливает Аврора.

Снова смотрю на нее и вижу, как ее щеки заливаются ярким, почти как ее нелепое пончо, красным румянцем. Вопросительно приподнимаю бровь, на что она лишь бормочет:

– Я эм… просто предположила.

Доедаю свой завтрак и отставляю тарелку в сторону.

– Нет, вечером у меня встреча с шефом полиции, – объясняю я. – Я знаю, что я не смогу привлечь Конала за расстрел, но это не значит, что я собираюсь сдаваться. Он зашел слишком далеко.

Аврора лишь кивает и продолжает есть. После нашей конной прогулки мы начали завтракать вместе. Не знаю, как так вышло, но ее компания мне не претит, поэтому я не возражаю. Раньше я ездил на лошадях только с братьями и до сих пор не могу понять, как позволил Селене убедить меня взять Аврору в свою тайное убежище.

Но думать об этом сейчас у меня времени нет, поэтому, допив свой кофе, поднимаюсь из-за стола и направляюсь к лифту, бросив через плечо:

– Охрана внизу отвезет тебя, куда захочешь. Меня не жди.

Спиной чувствую тяжелый взгляд Авроры и ее желание что-то сказать, даже замедляю шаг, но она молчит. Тогда я покидаю пентхаус. Если бы Авроре надо было что-то сказать, она бы переборола себя. Если не смогла, то это неважно.

***

Полиция уже многие годы была на нашей стороне. Еще отец позаботился об их верности, но встречаться с шефом полиции в его офисе было все равно подозрительно, но это не значит, что я рад вновь оказаться на чертовом складе. Дождь барабанит по деревянному потолку, выводя меня из себя не меньше, чем опоздание Доджера. Если он не явится через минуты, мои люди притащат его сюда, связанным и не совсем целым.

Парковка освещается светом фар, и мои люди приходят в боевую готовность. Автомобиль Доджера останавливается, и оттуда вываливается полный мужчина почтенного возраста. Ему давно пора на покой, но он упертый сукин сын, которому нравится власть. В дни наших встреч он всегда оставляет значок дома, будто не он помогает провозить наркотики в город. Больше неисполнения обещаний я ненавижу лишь лицемерие.

– Мистер Кинг, – приветственно кивает Доджер. – Прошу меня извинить за опоздание, но вы будете довольны тем, что я узнал сегодня.

Доджер пришел один. Молодец. Мужчина протягивает мне толстую папку с пометкой ФБР. Среди федералов также есть наши верные друзья, но им доверять может быть опасно, учитывая, сколько раз они пытались завести дела на нас с братьями. Открываю папку и вижу несколько досье на людей с фамилией Доэрти. На Оране мое внимание задерживается чуть дольше. Он мертв, но я вынужден разгребать его дерьмо даже сейчас. Листаю дальше и вижу то, от чего мои челюсти смыкаются до скрипа.

– Что это за хрень? – рычу я.

– Да, вот об этом я и хотел рассказать, мистер Кинг, – немного с опаской говорит Доджер. – Конал Доэрти баллотируется в мэры Чикаго. Я пока пытаюсь выяснить, как ему удалось ворваться в гонку, но судя по всему, он собирается кого-то заменить. Не знаю, подкупил он одного из участников или просто угрожал.

– Ублюдок думает, что он самый хитрый, – выплевываю я, продолжая листать документы. – Как продвигается расследование? Есть какие-то улики, связывающие Доэрти с расстрелом на набережной? Или что-то другое, чтобы можно было посадить их?

Доджер поджимает губы, и мне уже понятен его ответ. С трудом сдерживаю порыв выхватить пистолет у своего человека и прострелить ему колени.

– Я плачу тебе не за отсутствие новостей, Доджер, – рычу я и делаю угрожающий шаг в его сторону. – Работай лучше, или мы вместе посмеемся, когда на набережной найдут твое тело. Хотя нет, смеяться буду только я.

Доджер сглатывает, и вся краска сходит с его лица. Забрав папку, толкаю его в сторону и иду к своей машине. Я ждал его час ради дурных новостей, так что пусть радуется, что сможет вернуться домой на своих двоих. По пути домой смотрю закрытые дела на клан Доэрти, ища, за что можно ухватиться. Их основная прибыль формируется за счет нелегальных продаж препаратов и оружия. Недавно они вывели на рынок новую синтетическую дрянь, от которой уже погибло более ста человек. Пока это единственное, что более или менее подходит на будущее дело. Если я не смогу их посадить, то к чертям вырежу все их семейство собственными руками. Несчастные случаи сейчас происходят сплошь и рядом. Например, взрыв газовой труба, а? Они обуглятся так, что их не смогут опознать даже по зубам. Уж я об этом позабочусь.

Когда я выхожу из лифта в пентхаус, на улице уже ночь, но охранники Авроры не спят и ждут, когда я вернусь. Увидев меня, Рой и Джош поднимаются и сразу же докладывают:

– Миссис Кинг не спускалась на ужин, днем мы ездили в художественную галерею. Все прошло без эксцессов.

– Хорошо, вы свободны на сегодня, – киваю я и поднимаюсь на второй этаж.

Миссис Мартинс уже готовит мою постель, но что-то тянет меня пройти мимо и свернуть в сторону спальни Авроры. Идея глупая, но вдруг она может что-то знать про бизнес Доэрти, про их слабые места. Сейчас мне пригодится любая помощь, пусть даже она и думает, что бесполезна.

Дважды стучусь в дверь, но ответа не следует. Громко зову Аврору – тишина. Знаю, что обещал ей полную приватность и личные границы, однако что-то заставляет меня потянуться в карман за отмычкой. Отпираю дверь в ее спальню и захожу внутрь. К моему удивлению, Авроры нет в постели. Обычно в это время она уже спит. Иду к ванной комнате и замечаю приоткрытую дверь, но нет ни шума воды, ни других звуков, обозначающих, что там что-то происходит. Вновь стучусь и зову ее:

– Аврора, ты там?

Ничего, но свет горит. Лучше извинюсь потом, чем буду сожалеть что что-то упустил. Открываю дверь и сразу же замираю. Плитка во всех ванных комнатах моей квартиры серая. Серый цвет не раздражает меня, он не пестрый и не въедливый. В отличие от красного, которым покрылся весь пол в ванной комнате женщины, которую я пообещал защищать.

Кровь. Она везде.

Аврора, одетая лишь в нижнее белье, сидит на полу, прислонившись спиной к дверям душевой, а возле нее расплываются две лужи ярко-рубиновой крови. На запястьях виднеются хаотичные, глубокие борозды. Сразу же замечаю сломанную бритву и лезвия в разжатых ладонях девушки. У раковины лежит телефон с разбитым экраном.

– Вызывайте скорую! Срочно! – кричу я, опускаясь возле Авроры.

Мои колени погружаются в успевшую остыть кровь, а руки тянутся к побледневшей шее в поисках пульса. Есть! Слабый, но есть. Срываю с себя пиджак и рубашку и зажимаю раны на запястьях Авроры. Проклятье, сколько она здесь сидит? Она такая бледная… Губы приоткрыты, словно ждут, когда Аврора сделает последний выдох. Черта с два я это допущу!

– Не уходи, поняла?! – рявкаю я, продолжая терпеливо сжимать раны на ее запястьях. – Скоро приедут врачи и помогут тебе.

Черт, когда Селену пытали крови было меньше. Видимо, девчонка задела какую-то артерию. Лучше бы это было не так. Из-за нее я ввязался в войну с ирландцами, и мне не нужны злобные русские, которые решат отомстить за свою принцессу.

Мои пальцы задевают голое бедро Авроры, и я чувствую, что кожа не мягкая и шелковистая, как я ожидал, а шершавая и даже немного колючая. Опускаю глаза и вижу следы только начавших заживать порезов. Она режет себя, черт побери. Какой же я слепой дурак!

Сомнений нет: Аврора пыталась убить себя.

Врачи заходят в ванную и просят меня отойти. Я не противлюсь и, подобрав ее телефон, наблюдаю за ними. Аврора до сих пор не пришла в себя. Когда доктора двигают ее, ее руки и ноги сгибаются, словно она тряпичная кукла. Такая бледная. Нет ни намека на утренний яркий румянец. Авроре не идет быть бледной.