Союз, заключенный в Аду

– Нам необходимо забрать ее в больницу, – объясняет дежурный врач. – Ей понадобится переливание крови и швы.

– Хорошо, – киваю я. – Я ее муж и еду с вами.

Я знал, что должен защищать Аврору, но не предполагал, что придется оберегать ее от ее самой.

Глава 12

Аврора

– Рори, мой брат тоже подготовил для тебя сюрприз, – Оран мило улыбается мне, когда мы втроем заходим в мою комнату.

Я так переживаю! Оран и Конал – взрослые мужчины. Они очень красивые, и я не могу перестать нервничать. Я люблю сюрпризы, и мне не терпится узнать, что же они подарят мне на мой день рождения. Знаю, Юля говорила, что мне не стоит доверять своему жениху, но Оран кажется очень милым. Прохожу к своей кровати, поправляю блестящий розовый плед на ней и присаживаюсь. Оран запирает дверь спальни, и они с братом встают возле входа. Похоже, подарок будет секретным. Вдруг Оран купил мне яркую помаду? Или туфли на каблуках? Нет, у них в руках нет ни коробки, ни пакета.

Оглядываю своего жениха и не могу сдержать жар, обдающий щеки. Оран такой симпатичный. Девочки в школе обзавидовались бы, узнай, что моим мужем станет такой красавчик. Оран высокий, у него очень милые кудряшки, зачесанные в модную прическу, а еще он одет в изумрудный костюм, как настоящая модель! Конал тоже красивый, но его волосы чуть темнее, а плечи шире.

– Закрой глаза, Аврора, – на губах Орана сияет ухмылка, от которой мне почему-то становится не по себе.

– Тебе понравится, малышка, – добавляет Конал.

Я думала, что после смерти сны будут только хорошими, но видимо я попала в Ад…

Она сидит там, где обычно нахожусь я. Она избита, обнажена и сломлена. Незнакомка сжалась в комок, прижавшись к стене. Она не двигается, и я боюсь подходить ближе, потому что могу не обнаружить пульс. Мне страшно дышать. Не хочу будить ее. Знаю, как ей больно сейчас. Оран и Конал не сдерживались с ней.

«Мне повезло, что им надо скрывать свои истязания,» – проносится в голове.

Не думала, что когда-то всерьез буду думать так.

Ей очень плохо, и на ее теле, кажется, нет ни одного живого места. Я видела ее утром, и у нее были густые черные волосы, которые… теперь валяются в углу. Я ужасный человек, если на долю секунды я почувствовала облегчение из-за того, что сейчас она на моем месте?

Она шевелит ногой, и я слышу тихую мольбу:

– Отпустите… прошу…

Боль – это все, что я чувствую.

Тело ноет, во рту сухо, а веки кажутся слишком тяжелыми. Но физическая боль едва ощутима. Перед глазами мелькают кошмары, преследующие меня. Я вижу лица тех, кого подвела, и тех, кто истязал меня годами. Все они всегда находятся со мной, как бы я ни пыталась бежать.

Открываю глаза и сразу же всхлипываю. Почему я жива? Я не хочу быть живой.

Больничные стены трудно с чем-то перепутать. За стеклянной перегородкой ходят медсестры и врачи. За окном глубокая ночь, освещаемая огнями ночного Чикаго. Оглядываюсь вокруг и вижу Гидеона, стоящего ко мне спиной. Он не спит, но что он здесь делает? Поднимаю руки и вижу капельницу и повязки с парой капель крови.

– Нет… – снова всхлипываю и принимаюсь выдирать иглу из сгиба локтя.

Она поддается, и на простынь тут же выливается свежая порция крови. Принимаю сидячее положение, хотя голова и все тело протестуют. Скрип привлекает внимание Гидеона, и я слышу его хриплый голос.

– Аврора, что ты…? – договорить он не успевает, потому что я срываю повязки и зубами вгрызаюсь в швы на запястьях. – Врача сюда! Срочно!

Мне удается справиться с несколькими швами, и в рот заливается кровь. Гидеон в мгновенье оказывается возле меня. Его сильные пальцы впиваются в мои плечи и пытаются оторвать меня от рук, но мое желание сделать себе больно сильнее. Оно полностью отключает во мне любые инстинкты к самосохранению.

– Аврора! – рычит Гидеон. – Перестань, черт возьми!

Наши взгляды ненадолго встречаются, и я замечаю неподдельное замешательство в его глазах. Он не боится крови, но что-то в нем заставляет меня замереть на секунду. Властность в низком голосе словно добирается до тумблера в моей голове, и вот я вновь слушаюсь мужчину. Моей секундной паузы хватает Гидеону, чтобы полностью отвести запястья от моего рта и задрать их над моей головой. Падаю обратно на подушку и только сейчас полностью осматриваю своего мужа: он залез на меня. Его бедра обернуты вокруг моих, а руки полностью обездвижили меня.

Боже, только не это…

– Нет! – мой крик оглушает даже меня, но мне кажется, что мой голос все равно недостаточно громкий, чтобы мне помогли. – Слезь с меня! УЙДИ!

Карие глаза пропадают, и я вижу Орана. Он вновь нависает надо мной, и я знаю, как будет больно… По привычке зажмуриваюсь, но на этот раз сдаваться легко не буду.

– НЕТ! – верещу я, пытаясь барахтаться и вырваться из крепкой хватки. – НЕТ!

Вдруг бок обдает острой болью. Я успеваю только пикнуть перед тем, как вновь отключиться. На этот раз мне не снятся сны, и я благодарна за спокойствие.

***

– Миссис Кинг, как вы себя чувствуете? – доктор проверяет свежие швы на моих запястьях. Он движется и говорит как-то медленно. – Вам вкололи большую дозу успокоительного, поэтому заторможенность и головокружение пока останутся.

Ничего не ответив ему, отворачиваюсь к окну. Мне не плохо – в этом и проблема. Разум прояснился, но это не значит, что я передумала. Я все еще помню, что произошло накануне.

Гидеон подходит к моей постели, закрывая вид из окна. На него я даже смотреть не хочу. Зачем? Зачем он зашел? Все бы уже закончилось, если бы не он. Но Гидеону плевать на мою злость, и он, склонившись передо мной, ловит мой взгляд и мягко говорит:

– Мы сейчас поедем домой, если ты нормально себя чувствуешь.

Впиваюсь в него взглядом, мысленно мечтая, чтобы он и его забота растворились в воздухе. Гидеон и бровью не шевелит и просто ждет моего ответа. Разомкнув иссохшие губы шепчу:

– Я в порядке.

– Хорошо, – говорит врач. – Тогда я подготовлю выписку и, как я говорил ранее вашему мужу, дам номера специалистов.

Специалистов? Психиатров. Я же пыталась покончить с собой, я психованная.

После оформления всех нужных бумаг медсестры помогают мне одеться. Гидеон привез мне пончо и спортивные штаны. Дорога в его квартиру, кажется, длится вечность, потому что мы едем только вдвоем в час-пик. Никакой охраны, только я и мой фальшивый муж. Бросив взгляд на Гидеона, замечаю на его шее три бледно-розовые борозды, а на челюсти наливается синяк.

Черт, неужели это я сделала? И он мне позволил ударить его?

Наша поездка в основном состоит из стояния в пробке, и мой желудок, не видевший еду более суток, начинает стонать. Гидеон сказал, что меня привезли в больницу почти два дня назад. Не знала, что могу столько спать, хотя я вымотана и истощена, поэтому не чувствую, что вообще спала.

Отвернувшись к окну и подобрав под себя ноги, наблюдаю за гуляющими по городу людьми. Обычно я наслаждаюсь видом чужого счастья, но сейчас мне хочется ударить каждого, кто улыбается или смеется.

– Съешь протеиновый батончик, – говорит Гидеон, когда машина в очередной раз встает в пробку.

Поворачиваюсь к нему и вижу, что он внимательно смотрит на меня. Кажется, что он вообще не спал с момента приезда в больницу. Синяки под его глазами почти такие же, как под моими. Медсестра сказала, что Гидеон ни разу не отходил от меня. Понятно, боялся, что ценная игрушка сломается, а он не сможет ее починить. Гидеон, откашлявшись, тянет руки ближе ко мне, и я вижу зажатый в его пальцах батончик и бутылку воды. Не хочу их брать, но желудок вновь стонет.

– Съешь, Аврора, – голос Гидеона слишком мягкий. Непривычно слышать его таким. – Ты голодна и измотана.

Выхватываю из его рук еду и делаю несколько укусов. Сладкая субстанция приводит меня в чувства, и желудок немного успокаивается, а голова перестает дико кружиться. Не смотрю в сторону Гидеона, потому что мне надо будет его поблагодарить, а этого я не хочу делать. Возможно, он заслужил «спасибо» за спасенную жизнь, но я его не просила.

Не просила.