Союз, заключенный в Аду

Николас может казаться неопасным, но не удивлюсь, что на его руках не меньше крови. Братья Кинг точно не те люди, с которыми можно ослабить внимание.

– К сожалению, мы с Россом отдуваемся за всю семью, – театрально вздыхает Николас. – Младший братец сейчас где-то в Индонезии, и нам пришлось скрыть, что свадьба состоится сегодня. Если бы он приехал в Штаты, то узнал бы, что Марселла заболела.

– А Марселла…? – уточняю я.

– Моя дочь, – без особой охоты говорит Росс, продолжая смотреть на меня, как ястреб на мышь. – Моя жена тоже не приехала. Она осталась в Нью-Йорке с дочерью и Оливером.

Спрашивать, кто такой Оливер и почему младший брат не должен знать, что дочь Росса заболела, не решаюсь. Наверное, мне стоит о чем-то говорить с ними, но им и втроем вполне хорошо. Росс то и дело, что кидает на меня предостерегающие взгляды. Король волнуется за принца. Похоже, старший Кинг тоже допускает возможность того, что я могла убить Орана. Эти мужчины какие-то неправильные.

Отвожу глаза в сторону и вижу, что позади братьев Кинг стоит Юля, младшая дочь Владимира, и довольно активно машет мне, привлекая к себе внимание. Наши глаза встречаются, и она кивает в сторону уборных и скрывается из виду. Извинившись перед мужем и его братьями, я следую за ней. Юля – моя подруга. Она на пару лет старше меня и замужем уже почти четыре года, поэтому мы мало видимся сейчас. Я помню, как она плакала на своей свадьбе, это было как раз после нашего знакомства с Ораном. Юля до сих пор не родила детей, но вряд ли дело в ней. Ее мужу в этом году исполнится шестьдесят семь.

Нахожу Юлю в уборной и запираю за собой дверь. Она так исхудала… Черные волосы Юли растрепаны, а платье помято. Под ее огромными синими глазами виднеются темные впалые круги, с которыми не справится ни один макияж. Она выглядит очень плохо. Юля некрепко стоит на ногах, опираясь на раковину. Она явно пьяна. Юля запрыгивает на стойку с раковинами, роется в сумочке и достает оттуда флягу.

– Ну что? Каково быть женой во второй раз? – заплетающимся языком спрашивает подруга и делает долгий глоток.

Юля запрокидывает голову, и я вижу, что шея девушки покрыта синяками, которые она пыталась скрыть тональным кремом. Приглядываюсь и нахожу следы побоев на левом бедре, запястьях и на ложбинке. Черт, на коленях и лодыжках тоже есть ссадины. Глаза Юли не выражали ничего, взгляд пустой и безразличный. Чувствую аромат терпкого алкоголь, когда делаю шаг к ней. Мама однажды упомянула, что Владимир недоволен дочерью из-за того, что она явилась пьяной на какое-то мероприятие. Видимо, Юля действительно пристрастилась к бутылке.

Подруга вновь прикладывает горлышко фляги ко рту, но я аккуратно перехватываю ее руку и отбираю емкость. Юля пытается протестовать, однако она слишком пьяна для активного сопротивления.

– Пока не знаю, – отвечаю я и присаживаюсь рядом с ней. – Мне кажется, что Гидеон не такой, как Оран.

Юля, икнув, разражается смехом. Звук едкий, печальный и совершенно не подходящий для нее. Она почти глумится надо мной, но винить я ее не могу. Она не слышала, что говорил мне Гидеон, и никогда не поймет, откуда во мне появилась надежда. Я сама не уверена, почему даже маленькая часть меня верит в его честность.

– Они все одинаковые, – выплевывает Юля. – Жадные ублюдки считают нас мясом. Сергей все еще пытается заделать мне ребенка и винит меня в том, что я не родила от него, но я знаю, что ни одна из шлюх в борделе так и не понесла от него. Черт, да без колес у него бы даже не стоял. Однако виновата все равно я. Пусть так и останется, я не хочу приносить в этот мир его отродье.

Юля вздрагивает, проводя руками по ушибленным местам. Ссутулившись, она обнимает себя руками, словно маленький напуганный ребенок. Никому из нас не позволили повзрослеть перед браком. Нас не готовили к первым брачным ночам, не рассказывали, насколько мужья могут быть грубы с нами. Наверное, в какой-то степени я должна быть благодарна Орану. Он готовил меня четыре года для брака, показывая свою жестокость, но остальные девочки… Юля и ее сестра из оберегающих рук семьи попали в Ад, в котором я уже варилась.

Юлю трясет, и я пытаюсь аккуратно приобнять ее за костлявые плечи, но она отталкивает меня.

– Мне позвать твоего отца? – предлагаю я. – Может быть, он заберет тебя домой?

Юля усмехается и спрыгивает с раковины, хотя скорее сползает. Ее истощенные ноги шатаются, как две некрепкие веточки. Юля пытается выпрямиться, но ее тут же тянет назад. Успеваю поймать ее за талию до того, как она упадет.

– Он просто передаст меня Сергею, – лепечет подруга, опираясь на мое плечо. – Я теперь его игрушка.

Взяв сумку Юли, забираю флягу и вывожу девушку из уборной. Если ее муж найдет заначку, ей придется несладко. Юля получит в любом случае из-за того, что напилась, но я не могу ничего не сделать. Мимо нас проносится официантка, я останавливаю ее и прошу принести крепкий кофе. Мне необходимо привести Юлю в более или менее адекватное состояние. Усаживаю ее к барной стойке, ожидая официантку. С каждой секундой ожидания Юля расклеивается все больше. Она пытается что-то сказать, но из рта выходят лишь нечленораздельные звуки.

– Потерпи немного, – шепчу я, поглаживая подругу по спине.

Ладони потеют. Мне страшно, что кто-то из людей Сергея застанет нас и накажет Юлю прямо сейчас. Никто не сможет защитить ее, я в том числе. Даже Владимир не помешает мужчине сделать из собственной дочери пример в назидание другим женщинам. Не успеваю осознать, как мои руки откупоривают крышку фляги, а затем я пью содержимое. Терпкая, обжигающая жидкость разливается по горлу, и я закашливаюсь. Не знаю, что это, но штука ядреная. Не представляю, как Юля еще могла говорить.

– Нехорошо, когда невеста сбегает с собственной свадьбы, – раздается твердый, басистый голос за моей спиной.

Моя спина инстинктивно натягивается, как струна, а по телу проносится предупредительный холодок. Но спустя несколько секунд понимаю, что в интонации не было ничего осуждающего, только холодная констатация фактов, и я слегка выдыхаю, осознав, кто стоит за моей спиной. Не слишком расслабляясь, поворачиваюсь лицом к Гидеону, прикрывая собой Юлю. Мой новоиспеченный муж спокойно проводит взглядом по мне, фляжке и болезненно худом тельце за мной. Его глаза как две глубоких ущелья, в которых ты пытаешься рассмотреть хоть что-то ночью без фонарика. Шанс на успех равен нулю. Если посмотреть на Гидеона, ты никогда не поймешь, что у него на уме, что он чувствует. Не могу отделаться от глупейшей навязчивой мысли о том, что он не человек. Мне кажется, если я прильну к его груди, чтобы послушать стук сердца, то будет лишь тишина.

– Что-то не так, Аврора? – спрашивает Гидеон и делает шаг ко мне.

Мой взгляд невольно опускается к его губам, вспоминая пятнадцатисекундный поцелуй, которым он одарил меня, когда мы стояли у алтаря. Интересно, своих любовниц он целует так же? Все равно это легкое касание было в миллионы раз приятнее, чем то, что делал Оран, так что я в какой-то степени благодарна за холодность. Хотя губы Гидеона были теплыми и мягкими, как спелые персики, а в поцелуях моего погибшего мужа ощущались только кровь и жесткость. Оран много времени проводил на улице, его кожа была сухой и потрескавшейся. Он, сам того не подозревая, придумал способ, как можно сделать мне больно.

– Аврора? – голос Гидеона вырывает меня из размышлений об изобретательности Орана. – Тебе нужна помощь?

Поднимаю взгляд к глазам Гидеона, так сильно пугающим меня, пытаясь не видеть в них тьму, и неувренно качаю головой. Он недоверчиво косится на флягу с высокоградусной дрянью в моей руке. Я почти забываю о Юле, когда она к нам подходит официантка с кофе и таблетками аспирина.

– Ты уверена? – слегка выгнув бровь, спрашивает Гидеон еще раз.

Я собираюсь сказать «да», но именно в этот момент стул позади меня издает громкий скрип, и я разворачиваюсь как раз в тот момент, когда Юля собирается свалиться на мраморный пол. Гидеон пулей подлетает к моей подруге, словно он чертов Флэш или Ртуть, и легко ловит ее. Его инстинкты хищника только что не дали Юле свернуть шею. Не уверена, меня больше впечатлили или напугали его рефлексы. Гидеон усаживает ее обратно на стул, но не опускает рук, чтобы Юля не упала.

– Кофе, – кивает он в сторону чашки с американо.

Кивнув, подношу кружку к сухим губам подруги и прошу сделать ее несколько глотков. Не сразу, но Юля слушается.

– Сколько она выпила? – спрашивает Гидеон. – Ей пора домой.

– Я… не знаю, была ли эта фляга единственной и сколько она успела выпить за столом, – тихо признаюсь я. – Но и домой ей нельзя, ее муж… накажет ее.

Гидеон хмурится, но ничего не говорит, вместо этого он оглядывается и кивает кому-то. К нам подходят два охранника – гиганты, каждый размером с две меня – и берут Юлю под руки. Мои инстинкты заставляют меня шагнуть к ним и пытаться оттолкнуть от подруги, но Гидеон берет меня за плечо и говорит:

– Они отвезут ее домой к Владимиру, а он позаботится о том, чтобы ее муж ничего не сделал. Я прослежу, чтобы она не пострадала из-за этого инцидента.

Послушает ли Владимир мужчину и исполнит его просьбу помочь его же дочери, которая годами пыталась докричаться до него? Не знаю, но и другого выхода у меня нет.

– Обещаешь? – мне нужно, чтобы дал хотя бы иллюзию того, что его слова чего-то стоят, что он не врет.

Гидеон кивает, глядя мне в глаза. Мои руки перестают хвататься за Юлю, но я не отпускаю ее до тех пор, пока он не произнесет заветное слово вслух.

– Обещаю, – словно прочитав мои мысли, говорит он. Охранники бережно поднимают подругу со стула, берут ее сумочку и ведут к выходу из отеля. Когда они исчезают из поля зрения, Гидеон добавляет: – Вся суть этого соглашения в партнерстве.

Та самая фраза, которую он сказал в день нашей первой встречи. В зале до сих пор звучит музыка, но возвращаться туда мне хочется еще меньше, чем днем. Если я скажу, что хочу покинуть церемонию, то Гидеон поедет со мной. Знаю, что он говорил мне о том, что не тронет меня, но он мог и передумать.

– Аврора, нам тоже стоит уехать, – черт, он точно умеет читать мысли. – Ты готова?

«Нет!» – думаю я, но говорю другое:

– Разумеется.

***

Гидеон позволил мне переодеться перед возвращением «домой». Я надела мешковатый спортивный костюм, совсем не сексуальный и не красивый. В лифт мы заходим вдвоем, и эта поездка кажется бесконечной. Тихая музыка не заглушает мою панику из-за того, что я останусь под одной крышей с мужчиной. Дверь со звоном распахивается, и мы оказываемся в темном пентхаусе, освещенным лишь лунным светом. Гидеон пропускает меня вперед. Я уже знаю, где моя комната, и хочу убежать туда со всех ног, но что-то заставляет меня врасти в пол. Мысли возвращаются к одному единственному страху. Если я убегу в спальню, то окажусь в ловушке. Мне стоит держаться поближе к лифту – единственному выходу из этой крепости… Повторяю про себя код безопасности, а рукой нащупываю ключ-карту. На месте, все на месте…

– Если не возражаешь, то я пойду спать, – зевнув, объявляет Гидеон. – Я не большой любитель торжеств, особенно таких людных. Они меня выматывают.

Резко поднимаю глаза на лицо Гидеона, ища в них долю насмешки, но он как и всегда абсолютно серьезен. Он не глумится и не издевается. Он говорит правду. Гидеон поднимается по лестнице, но замирает на середине. Я перестаю дышать, боясь, что он мог передумать. Гидеон поворачивает голову в мою сторону и кидает:

– Спокойной ночи, Аврора.

Теперь он полностью исчезает из виду. Гидеон ушел, и я делаю аккуратный вдох, словно малейший шум мог бы его потревожить. Не знаю, сколько времени я стою посреди коридора. Ноги пошатываются, но по лицу скатывается одинокая слеза облегчения.

Сегодня Гидеон сдержал свое слово. Быть может, он не врет и в остальном. Однако он все еще Кинг, а значит, опасный и коварный, как демон.