Операция «Гвоздика»

Привычка Марины была хорошо известна каждому члену семьи, от чего отец, дабы своеобразно отвлечь дочь, начинал отбивать ритм пальцами сильнее и старался как можно карикатурнее изобразить натужное девичье лицо.

Чужие разборки не были Алисе интересны, более того, влезать в личную жизнь сестры ей виделось низким занятием. Припоминая рассказы девушки о неприятном родственнике её начальника, она уже было развернулась и пошла обратно, как ноги к месту буквально пригвоздило понурое:

– Нет. Я не знаю, что делать с делом матери.

Алиса сдерживала себя из последних сил, дабы не приложить ухо к двери и не выдать себя. Прислушивалась к разговору своей старшей сестры, стоя в тени за дверью комнаты. Она ощущала себя натянутой струной. Страх и нервозность стесняли её дыхание, заставляя сердце биться сумасшедшим ритмом, громко отдаваясь в ушах.

Девушка с самого начала чувствовала, что обстоятельства смерти матери были непонятны для неё. Казалось странным поведение сотрудников правопорядка и Марины, избегающей любого разговора о матери, за исключением ностальгии по родительнице. Вместо честных ответов на волнующие вопросы, сестра преуменьшала или уклончиво отвечала на каждое слово.

– Её дело сегодня официально было прикреплено к остальным. Местные журналисты вынюхивают о каждой жертве этого урода, уже написали пару статей о первых убийствах… – Марина говорила спокойным, холодным голосом, который леденил кровь в жилах. Наполненный горечью печали смешок прервал секундное молчание. – …не думаю, а знаю. Это вопрос времени. Не хотелось бы за чашкой кофе вычитать в газете, как в красках расчленяли мою мать на этом блядском пустыре. Поэтому, прошу вас, найдите номер издательства и попросите в их последующих работах избавить читателей от лицезрения всей той мерзости из уважения памяти семьям убитых. Пускай напишут…

Алиса не могла поверить, что её собственная сестра, её кровь, способна скрывать такие важные детали. Раздражение и страх росли, как лавина, заслоняя свет и надежду, крохами оставшиеся в девичьей душе. Но более превалировал гнев. Разъедающая ярость вызволяла из вмиг потухших глаз горячие слёзы.

Алиса ощущала, что в тот момент, когда правда раскрылась, она потеряла последние частички своего детства. Чувства заполнили каждую клеточку тела, заставляя испытывать пульсирующую боль, нарастающую с каждой секундой от женского голоса по ту сторону двери.

Она упрямо продолжала подслушивать, трясясь от какофонии чувств. Слушала, как монотонным голосом Марина излагала сухие факты из дела их матери, словно читала скучный доклад с тетрадного листа. Время смерти, детали, связывающие убийство родного человека с другими – идентичными по составу преступления.

Отсутствие определённых конечностей и органов, следы сексуального насилия после смерти – вот, что скрывалось за уставшим и безразличным «фирменный почерк маньяка». О нём она читала из тех самых статей, увлёкшись новостью о веренице изощрённых убийств каннибалом, пожирающим своих жертв, исходя из неимения у всех трупов части мяса на бёдрах, брюхе или руках.

Она на пятках развернулась в сторону выхода, издавая шерстяными носками шуршание, и отправилась на выход, решив бежать из дома.

Но надежды на скорый уход рухнули, когда она услышала знакомый скрип открываемых дверей, долетевший до её ушей. Марина, услышав шаги, по всей видимости, решила проверить, спит ли пришедший домой отец, явно не ожидая прихода младшей сестры.

– Алиса? – осознание к девушке пришло стремительно, исходя из вмиг поджатых губ и опущенного вниз взгляда.

– Ты врала, – процедила сквозь зубы. – Врала, смотрела бесстыжими глазами в мои, в отцовские. Не дала попрощаться с ней, решая за нас, кто достоин правды, а кто нет.

– Я не хотела, чтобы вы знали правду, – Марина дрожащими ладонями укрыла лицо, вцепившись ногтями в кожу. – Не хотела, чтобы вы знали подобное, хотела уберечь…

– Да кто ты такая, чтобы решать это за меня? Кто ты такая, скажи мне?! – не выдержала, сорвалась на крик, срывая горло.

Взорвавшись внутри, Марина не сдержала себя, и ладонь ниспала на лицо младшей сестры.

Взгляд Алисы, полный удивления и утраты, смешался с волнами страха, которые качнулись в душе. На неё никогда не поднимали руку. Даже в моменты сильного гнева родители могли ранить словом, молчанием, но никак не физически.

Внутренний вихрь, затухший мгновенно, оставил после себя испуг, отразившийся на лице Марины. Она в ту же секунду осознала, что сделала, потянувшись той же карающей рукой в сторону младшей.

Алиса дёрнулась назад, ожидая нового удара. При виде подобной картины, губы женщины невольно поджались. В глазах полных слёз мелькнула тень сожаления, однако было уже поздно.

Никто не заметил вбежавшего на шум Дмитрия и стоявшего в узком проёме кухни в ожидании неизвестного. Сёстры смотрели друг от друга, не смея разорвать зрительный контакт. В тишине осталась лишь эхо эмоций и встревоженный шепот прощения в душе старшей, чьи руки оказались тяжелее, чем ей казалось.

– Ненавижу.

Это было последнее, что услышала Марина перед громким хлопком входной двери.

Глава 3

Дмитрий, сидящий рядом, впервые не знал, каким словом лучше поддержать подругу. В глубине его самого Дима чувствовал непреодолимое желание помочь ей, обнять и успокоить, но он ощущал безысходность ситуации.

Он коснулся женского плеча, выразив свою тихую поддержку, и дал ей знак, что он рядом сейчас и будет рядом тогда, когда она будет готова заговорить. Добронравова младшая, заскулив, как раненый дворовой щенок, бросилась в объятия друга, утыкаясь в грудь мальчишки.

– Ну-ну, лисёнок, – сухие губы опустились на русую макушку в невесомом поцелуе. – Всё будет хорошо. Сейчас дойдём до Светки, и ты будешь в безопасности. Вещи твои я завтра привезу, идёт?

Парень застал всю ссору до мельчайших подробностей. Оторопев от услышанного, он не сразу понял, что собирается сделать разъярённая Марина, а остановить сие действие и подавно.

Идея забрать Алису с собой в город появилась незамедлительно, едва стоило паре пересечь порог дома.

Впервые он поймал себя на мысли, что хотел переступить через кодекс пацанов, ударить женщину в ответ, даже не задумываясь о последствиях. Для него она перешла все границы дозволенного, прямо на глазах превращаясь из сурового, но добропорядочного служителя закона в обыкновенного гнилого мента.

Автобус остановился, давая им сигнал к выходу. Дмитрий, вытирая влагу с щёк Алисы, помог ей подняться и выйти на свежий воздух.

Шмыгая курносым носом, Алиса шла под руку с Дмитрием. В пол уха слушая рассказы парня о том, чья та или иная территория, она внимательно рассматривала вечерний Ульяновск, наслаждаясь его видами. Возможно потому, что девушка редко выбиралась из Победного, подобные виды восхищали, напрочь выбивая из головы мысли об опасных группировках и убийствах.

Как объяснил парень, своеобразная инаугурация начиналась с общения, с наблюдения за новичком и его реакциями. Изучались его манера поведения, способность принимать решения в сложных ситуациях. Принципиальная роль играла надежность – быть на месте в нужный момент, выполнять долг и не брать больше, чем можно. Все эти факторы, оцениваемые просвещенными глазами старожил, утверждали и подтверждали новичка в их рядах.

– Дим, а это кто? – пробормотала девушка, взглядом зацепившись за тёмные фигуры на заброшенном футбольном поле, чья территория была припорошена снегом. Это заставило их остановиться.

Парень взглянул на то место, куда указывала пальцем спутница и поморщился. Он понял, что опоздал на сборы, не заметив ускользающего времени за разговорами.

– Это…

– Опа, какие люди, – к ребятам донёсся грубый голос с отчётливо слышимой хрипотцой. – Ёж, иди сюда, и барышню свою захвати. Знакомиться будем.

Сжав крепко женскую кисть, Дмитрий на пути к неизвестному мужчине шептал:

– Скажу сразу, меня наказывать будут, Лис. Не кричи, не зови ментов и не вмешивайся, поняла? – он перевёл взгляд на застывшую от страха девушку, понимая, что та его абсолютно не слышит. Пальцами парень как можно сильнее ущипнул подругу за тыльную сторону ладони, вызывая шипение. – Слышишь меня? Не кричи, не зови и не вмешивайся. Поняла?

Алиса кивнула, подходя к фигуре в тёмном плаще.

Он выглядел, как бандит в своём потрёпанном длинном плаще, возвращая девушку в момент их первой встречи несколькими днями ранее. Курил, как курят только бандиты. А в голове промелькнуло:

«Не просто бандит, а старший. Тот самый Волк».

Мужчина обвёл взглядом пару и подошёл ближе – на расстоянии вытянутой руки.

Его вьющиеся тёмно-русые волосы были романтично украшены большими снежными хлопьями. Алиса позволила бы себе при других обстоятельствах даже слегка улыбнуться, однако, столкнувшись с взглядом с холодных карих глаз, захотела лишь поёжиться и пуститься в бегство.

– Так дела не делаются, Ёж, догадываешься об этом? – парень кивнул, наблюдая за тем, как старший затягивался сигаретой в драматичной паузе. – Сборы из-за бабы пропускать – дело гнилое, не пацанское. Ты ж пацан?

– Пацан, – буркнул Дима, сжимая уже до боли девичью конечность.

Мужчина улыбнулся хитро и широко на ответ парня, переводя всё своё внимание на девушку.

Волк с любопытством рассматривал каждую деталь подошедшей, от чего Алиса слегка попятилась назад, прячась за спиной товарища. Совсем немного, но заметно для того, кто держал под контролем ситуацию. Сие действие вырвало из мужчины тихий смешок.

Определённо вспомнил, как с такими же слезливыми в ту злополучную ночь за окошком скрылась, на колени юркнув.

Алиса тоже помнила, усмешку его вспоминая. За исключением лишь, что до этого сигарета между зубов кривых сжата была.