Дневник посла

Вторник, 24 ноября

В ожесточенном сражении, проходящем к западу от Варшавы и особенно между Лодзью и Ловичем, русские берут верх; но исход сражения пока еще не ясен.

Великая княгиня Мария Павловна пригласила меня на обед в этот вечер. Помимо нее на обеде присутствовали только фрейлины и некоторые ее близкие друзья. Ей не терпелось узнать, что именно сказал мне император во время последней аудиенции. Я рассказал ей только то, что ей следовало знать… и передавать дальше. Например, я сообщил ей, что император самым решительным образом подтвердил свое намерение продолжать войну до тех пор, пока немецкая держава не будет полностью разгромлена:

– Он также дал мне понять, что не может позволить, чтобы в доме Гогенцоллернов оставались императоры.

– О! Замечательно! Замечательно! – В ней заговорила мекленбургская кровь, и я вновь мог оценить всю стойкую и ревностную враждебность маленьких немецких княжеств по отношению к высокомерной Пруссии. Со сверкающими от гнева глазами великая княгиня продолжала:

– Сколько можно терпеть этих Гогенцоллернов! Хватит! Они были бедствием Германии! Мюнхен, Штутгарт, Дрезден, Дармштадт, Шверин, Веймар, Мейнинген, Кобург – никто более не хочет их… Пожалуй, только в Бадене к ним чувствуется некоторая привязанность, поскольку, в сущности, и те и другие представляют одну семью. Вдовствующая великая герцогиня Луиза Баденская, мать великого герцога, является дочерью императора Вильгельма I.

Мы завели разговор об императрице Александре Федоровне.

– Я обратил внимание, – сказал я, – что во время нашей беседы император несколько раз упомянул ее имя.

– Это меня не удивляет. Он рассказывает ей всё, спрашивает ее мнение буквально обо всем. Можете быть уверены, что как только вы вышли из его кабинета, он тут же отправился к ней и рассказал ей о вашей беседе.

– И какие чувства она испытывает сейчас по отношению к Германии?

– Возможно, я удивлю вас. Она страстная противница Германии. Она отказывает немцам в чести, совести и человечности. Буквально на днях она сказала мне: «Они утратили способность давать правильную моральную оценку событиям и лишились всех христианских чувств!»

Среда, 25 ноября

Петроград ликует. Объявлено со всеми подробностями, что немцы полностью разбиты в районе межу Лодзью и Ловичем; их войска прилагают колоссальные усилия, чтобы не оказаться окруженными.

Генерал Беляев, начальник Генерального штаба, сообщил Сазонову, что два или три немецких корпуса уже окружены.

Четверг, 26 ноября

Находящийся в безумно-радостном состоянии Сазонов заявил мне:

– Наша победа при Лодзи великолепна, абсолютна и имеет гораздо большее значение, чем все наши успехи в Галиции. Мы ждем уточнения результатов победы, чтобы затем обнародовать их.

Из Министерства иностранных дел я отправился в здание Генерального штаба, которое находится на другой стороне Дворцовой площади. Генерал Беляев подтвердил мне всё то, что сказал Сазонов:

– Мы добились победы, великой победы; но между Бржезиной и Стрыковым немцы все еще прилагают отчаянные попытки пробиться в северном направлении. Именно поэтому в нашем коммюнике мы ограничились заявлением, что преимущество находится на стороне наших войск и что немцы столкнулись с большими трудностями при организации планомерного отступления. Теперь их потери огромны, и три корпуса почти полностью окружены. Я работал всю ночь напролет, чтобы обеспечить транспортировку 150 000 пленных. Лично я возлагаю большие надежды на результаты этой победы.

В городе радость сияла на всех лицах. Ради любопытства я остановил машину у Казанского собора. Сегодня верующие стекались большим потоком к грандиозному национальному храму, сверкавшему золотом и драгоценными камнями. У входа в храм продавцы свечек еле успевали удовлетворять спрос на свой товар. Люди в нетерпении толпились, чтобы дождаться своей очереди поцеловать чудодейственную икону Девы Марии.

Пятница, 27 ноября

В это утро лицо Сазонова не излучало столь большую радость, как вчера. Когда я спросил его о некоторых подробностях сражения при Лодзи, он хотел уклониться от ответа на мои вопросы.

– Мы одержали победу, – заявил он мне, – несомненную победу. Но пока еще не знаем ее точных результатов. Кроме того, сражение все еще продолжается.

– Как обстоят дела с тремя окруженными немецкими корпусами?

– Я ничего не знаю.

– Разве вы не могли позвонить по телефону генералу Беляеву?

– Я только что сделал это. Он также ничего не знает, за исключением того, что в Южной Польше австрийская армия, защищавшая подступы к Кракову, вчера была отброшена.

Суббота, 28 ноября

Немецким корпусам, полуокруженным около Лодзи, удалось ускользнуть за счет ужасающих потерь. В последнюю минуту план русских потерпел неудачу из-за ошибки генерала Ренненкампфа, у которого отсутствовали дар предвидения и решительность в действиях.

Генеральный штаб опубликовал коммюнике, выдержанное в следующих выражениях:

«Циркулирующие слухи в отношении значительности нашей победы между Вислой и Вартой проистекают из источников, относящихся к частной переписке, и поэтому их следует принимать с известными оговорками… Нет сомнений в том, что немецкий план окружения русской армии на левом берегу Вислы полностью провалился. Немцы были вынуждены отступить при самых неблагоприятных условиях и понесли громадные потери. Сражение развивается в нашу пользу, но враг продолжает упорно сопротивляться».

Общественность находится в состоянии ужасного разочарования.

Воскресенье, 29 ноября

Бесспорно, общественное мнение в России слишком нервно, слишком наделено развитым воображением и слишком непрактично. Вполне естественно, что русская общественность должна быть разочарованной и даже раздраженной в связи с тем, что ее ввели в заблуждение относительно результатов сражения при Лодзи. Но в своем разочаровании она забывает, что если немцы и избежали полного разгрома, то тем не менее им нанесли тяжелое поражение. По всюду я сталкивался только с пессимистическим настроением людей, говоривших об усталости от войны или о своем разочаровании. А какое бы у них было настроение, если б немцы одержали победу?

Понедельник, 30 ноября

Отовсюду я получаю информацию о том, что граф Витте без устали ведет свою кампанию в пользу заключения мира.

Этим вечером я получил соответствующее подтверждение этому от графини К., с которой я обедал вместе с несколькими близкими друзьями. Она не разделяет точку зрения Витте, но часто имеет возможность видеться с ним и хорошо информирована о том, что происходит за кулисами императорского дворца:

– В настоящий момент влияние Витте очень велико, – сказала она мне. – Его разглагольствования производят сильное впечатление. Вчера у княгини П. он более часа доказывал, что мы обязаны немедленно заключить мир; в противном случае нас ожидает поражение в войне и последующая революция. Я никогда не видела его в таком пессимистичном настроении.

– Какую роль он отводит Франции и Англии в своих доказательствах? В конце концов, это же ведь не Россия поспешила к ним на помощь, а именно они пришли на помощь России.

– Как раз такой ответ он и получил – что мы не имеем права покидать наших союзников. Его ответ был таков: «Как в наших интересах, так и в такой же степени в интересах Франции и Англии не упорствовать в продолжении этой глупой авантюры!»

Я выразил удивление по поводу того, что подобные вещи могут безнаказанно высказываться членом Государственного совета и одним из статс-секретарей его величества:

– Было бы так просто заставить его молчать!

– Они не смеют.

И она объяснила мне, что хотя император и ненавидит Витте, он очень боится его, боится его острого ума, его высокомерия, его ясных и едких формулировок, его эпиграмм и его интриг. Кроме того, в их отношениях есть немало таких тайн, раскрытие которых повлекло бы за собой большие неприятности для их величеств.

– Видите ли, – продолжала она, – когда Витте был председателем Совета министров и министром финансов, он принимал активное участие в решении проблем, связанных с небезызвестным Филиппом, предшественником Распутина. Вы, возможно, также помните, что император просил президента Лубе пожаловать чудотворцу степени доктора медицины и что господин Лубе, естественно, уклонился от удовлетворения этой абсурдной просьбы. Но Филипп страстно хотел стать доктором медицины и в связи с этим не давал покоя императору. Тогда Витте обратился к военному министру, генералу Куропаткину, с предложением, чтобы тот назначил Филиппа офицером медицинской службы в запасе. И Филиппу также было разрешено носить форму гражданского генерала!..

Поскольку имя Филиппа сегодня неожиданно возникло из-под моего пера, то приведу некоторые подробности его биографии, как я это делал ранее в отношении Распутина.

В феврале 1903 года глава русской полиции за границей Рачковский, чье содействие часто было полезным при решении второстепенных проблем союзников, попросил аудиенции у Делькассе и выразил желание получить конфиденциальную информацию о прошлом чудотворца Филиппа, уроженца Лиона, который уже более года играл достаточно нелепую роль в русском императорском дворе.

«Боюсь, – заявил Рачковский, – что эксцентричное поведение этого шарлатана завершится ужасным скандалом. Немецкая партия при дворе, несомненно, использовала бы его в качестве орудия против альянса».

Делькассе поручил мне выполнить просьбу Рачковского. Привожу краткое изложение информации, которую я незамедлительно получил от полиции.

Филипп Низье-Вашо родился 25 апреля 1849 года в Луазье в Савойе. Его родители были скромными фермерами. Когда ему исполнилось тринадцать лет, он отправился в Лион, где стал жить с одним из своих дядей, который определил его к себе на работу в мясную лавку на улице Круа-Русс. У мальчика сразу же проявились своеобразные наклонности – пристрастие к уединению, тяга к загадочному, пылкая склонность к магии, привязанность к предсказателям будущего, к гипнотизерам и лунатикам. Вскоре он попробовал свои силы в области оккультной медицины и тут же в ней преуспел.