Дневник посла

Два дня тому назад графиня прислала мне следующее письмо: «Дорогой друг! Не подумайте, что я собираюсь молоть вздор. Но одно странное и мистическое существо попросило меня перевести его раздумья о Франции на французский язык и направить эту записку вам. Предупреждаю вас, что это просто набор бессвязных слов.

Я также направляю вам оригинал записки на русском языке, если только можно назвать „оригиналом“ прилагаемые каракули. Может быть, вы найдете еще кого-нибудь другого, кто окажется более компетентным для того, чтобы уловить мистический и, возможно, пророческий смысл этой записки. Сама госпожа Вырубова направила мне эту записку с просьбой перевести ее для вас. Я предполагаю, что вся эта идея с запиской исходит с самого верха…

Ваш преданный друг О. Л.».

В это письмо был вложен листок бумаги, неистово исписанный крупным, неровным и безграмотным почерком. Записка представляла собой беспорядочную смесь слов, написанных вкривь и вкось резкими движениями и отдельными толчками пера. Написание букв было настолько грубым и настолько бесформенным, что их расшифровка требовала немалого труда. Но если рассматривать листок бумаги в целом, то он был столь же выразительным, как и гравюра, выполненная способом офорта; можно было представить себе, как тряслась рука, когда выводила каждое слово; перед глазами представал образ человека, одаренного богатым воображением и немалой дерзостью, человека, склонного к эмоциональным порывам и к сладострастию. Подпись под запиской была более или менее разборчивой: Распутин.

Перевод госпожи Л. русского текста записки был следующим:

«Бог дает согласие на то, чтобы вы могли жить подобно России, а не подобно критикам страны, например, подобно ничтожествам[8 - К слову „ничтожествам“ есть такое примечание графини Л.: „Госпожа Вырубова думает, что это означает, что Россию не следует порицать за ее монархический принцип“. – Прим. авт.]. С этого момента Бог дарует вам чудодейственную силу. Ваши армии узреют силу небес. Победа будет с вами и за вами! Распутин».

У листка бумаги, на котором была написана эта неразборчивая записка, был оторван верхний левый угол, т. е. угол с императорским гербом. Распутин, должно быть, написал эту записку прямо в царскосельском дворце.

После тяжких раздумий я продиктовал графине Л. довольно расплывчатый ответ, идея которого состояла в следующем: «Французский народ, который руководствуется сердцем, прекрасно понимает, что персона царя олицетворяет у русского народа любовь к родине…» Мое письмо заканчивается так: «Ваш пророк может быть спокойным! Франция и Россия находятся вместе на вершине своего общего идеала».

Среда, 4 ноября

Численность русских войск, предназначенных для проведения боевых операций против турок в Азии, достигла 160 000 человек. План русского Генерального штаба заключается в том, чтобы немедленно овладеть всеми стратегическими позициями, которые господствуют на подходах к Азербайджану, и затем занять стойкую оборону.

Графиня Л. пишет мне:

«Вы прекрасно ответили на мое письмо, и ваш ответ попал в августейшие руки. Я убедилась в том, что у меня были все основания думать, что распоряжение о переводе записки поступило с самого верха.

С самыми лучшими пожеланиями. О. Л.».

Четверг, 5 ноября

Англо-французская эскадра бомбардировала передовые форты Дарданелл.

В Армении русские приступом взяли крепость Баязид, которая господствует над дорогой в Ван. Точно так же они начинали свои кампании 1828 и 1877 года.

Англия аннексирует остров Кипр, который она оккупировала с 1878 года в соответствии с условиями договора о союзе с Турцией.

В Северной Франции и в Бельгии немцы истощают свои силы в неистовых и яростных попытках пробиться к Кале.

Пятница, 6 ноября

В районе Варшавы немцы, столкнувшись с угрозой окружения их левого фланга, поспешно отступают в западном направлении.

В Галиции упорное сражение, продолжавшееся в течение трех недель в районе реки Сан, вчера завершилось всеобщим и поспешным отступлением австрийцев.

Великий князь Николай попросил меня направить генералу Жоффру следующую телеграмму:

«После наших успехов на Висле наши войска только что добились полной победы. Австрийцы беспорядочно и стремительно отступают на протяжении всего галицийского фронта. Стратегический маневр, о котором я информировал вас, когда он только начинался, таким образом счастливо завершился, увенчавшись наиболее значительным успехом, достигнутым нами со времени начала войны».

Суббота, 7 ноября

Я провел беседу с начальником Генерального штаба.

Я спросил его, каким образом может повлиять разгром австрийцев на предстоящий дальнейший ход военных операций.

Привожу краткое изложение того, что мне продиктовал генерал Беляев:

1) На австрийском театре военных действий. Можно считать, что австрийская армия разгромлена. Ее остатки безжалостно преследуются в теснинах Карпат. Великий князь намерен направить двенадцать кавалерийских дивизий, поддерживаемых пехотными частями, в верхнюю долину реки Тиса с целью создания угрозы Будапешту; но вместе с тем эти войска не продвинутся вперед более чем на сто километров. Эти двенадцать дивизий насчитывают 48 000 человек, из которых 30 000 казаков. Последние включают в себя специальную «дикую дивизию», поскольку она набрана из числа представителей наиболее жестоких и воинственных племен Кавказа. Великий князь ожидает, что эта масса кавалерии наведет панику в Венгрии.

2) На немецком театре военных действий. Немецкие армии отступают по всему фронту, но дело обстоит так, что они, по-видимому, остановятся на линии Торн – Позен – Бреслау – Нейсе, вдоль которой в спешном порядке воздвигаются фортификационные сооружения. Немецкие вооруженные силы состоят из семи корпусов, к которым, возможно, будут добавлены еще пять корпусов, действующих в Восточной Пруссии. Русские вооруженные силы насчитывают тридцать семь корпусов (без учета пяти корпусов в Восточной Пруссии). Великий князь Николай намерен наступать на Берлин по фронту приблизительно в 250 километров с левым флангом, примыкающим к Карпатам.

Воскресенье, 8 ноября

Вчера японцы овладели Циндао и взяли в плен 2300 человек.

В Польше русская кавалерийская дивизия продвинулась на 250 километров к западу от Варшавы и проникла на территорию Германии до Плешена, который находится в 30 километрах к северо-западу от Калиша.

Вторник, 9 ноября

Нападение турок нашло отклик в самых глубинах русского сознания.

Естественно, что взрыв изумления и негодования нигде не был сильнее, чем в Москве, священной метрополии православного национализма. В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились вновь все романтические утопии славянофильства. Как во времена Аксаковых, Киреевского, Каткова, идея провиденциальной мировой миссии России возбуждает в эти дни умы москвичей.

Это вдохновило меня на то, чтобы я перечитал творения Тютчева, поэта славянофильства, и особенно его произведение под заглавием «Русская география», которое в былые времена имело такой большой успех:

«Москва, город Петра и город Константина, вот три священных столицы русской империи. Но где ее границы на севере и на востоке, на юге и на западе? Судьба покажет нам их в будущем. Семь внутренних морей и семь великих рек; от Нила до Невы, от Эльбы до Китая, от Волги до Евфрата, от Ганга до Дуная, вот она – русская империя, и она сохранится на века! Святой Дух предсказал это, а праведный судья напророчил».

Тот же Тютчев написал следующее знаменитое пророческое предсказание:

«Скоро свершатся времена и час пробьет! И в возрожденной Византии древние своды Святой Софии вновь дадут приют алтарю Христову. Преклони перед этим алтарем свои колени, царь России, и встань, царь всех славян!»

Вторник, 10 ноября

Граф Витте, со свойственными ему невозмутимостью и высокомерием, не перестает агитировать в пользу заключения мира. Он повсюду повторяет:

«Торопитесь покончить с этой абсурдной авантюрой! У России никогда вновь не появится столь благоприятной возможности для заключения мира. Мы только что разбили австрийцев и отбросили назад немцев. Это самое большее, на что мы способны. Начиная с этого времени наша военная мощь может только убывать. Нам потребуются месяцы и месяцы для того, чтобы доукомплектовать личный состав войск, привести в порядок артиллерию, наладить снабжение войск. Но еще раньше, уже через три недели, немцы, используя сеть своих железных дорог, перейдут в наступление против нас, послав в бой обновленные армии, превосходящие нас в численности и снабженные в избытке бое припасами. И на этот раз они нас прикончат! Именно это император и его министры должны понять – если они вообще способны что-либо понимать!»

Эта лицемерная речь, произнесенная неторопливо, взвешенно и высокомерно, производит сильное впечатление. Я пожаловался Сазонову:

– Что особенно делает интриги графа Витте несвоевременными и нечестными, так это тот факт, что во Франции и в Англии политики всех партий добровольно подчинились строгой дисциплине в интересах национальной солидарности. Посмотрите на наших социалистов. Они – безукоризненны. Единственная фальшивая нота слышна здесь. И тот, кто произносит ее, более того, выкрикивает ее на всех перекрестках, – не частное лицо, но бывший председатель Совета министров, по-прежнему один из статс-секретарей его величества, член Государственного совета и председатель Высшего комитета по финансам!

– К сожалению, вынужден сказать, что вы совершенно правы! Интриги графа Витте не просто нечестны, они преступны. Уже несколько раз я осуждал их в беседах с императором, и его величество был очень возмущен.

– Но почему император не накажет его? Почему он не лишит его звания статс-секретаря, не исключит его из состава Государственного совета и по меньшей мере не сместить его с поста председателя Высшего комитета по финансам?

– Потому… Потому… – Его слова окончились вздохом, полным отчаяния.

– Но вы должны принять меры против этой пацифистской пропаганды; она легко может стать весьма опасной, – продолжал я.

– В течение ближайших дней я увижусь с императором и предложу ему встретиться с вами, чтобы вы сами могли сказать ему, что болтовня графа Витте не имеет под собой никаких веских оснований.

Среда, 11 ноября