Рассказы о праведниках

– Тогда дай нам знать, когда придет время сбора урожая фиников.

Пришла пора собирать финики, и Джабир напомнил Пророку о себе. Пророк пошел и расплатился со всеми его кредиторами, оставив достаточное количество фиников и семье самого Джабира[77 - Бихар аль-анвар. Т. 6. Баб макарим ахлакихи ва сийарихи ва сунанихи.].

Завязки на сандалиях

Имам Садик (мир ему!) шел вместе с несколькими сподвижниками в дом одного из своих родственников, чтобы выразить соболезнования. По дороге сандалии Имама Садика (А) порвались и больше не держались на ногах. Имам взял сандалии в руки и пошел босиком.

Ибн Аби Иа’фур, который был одним из величайших сподвижников Имама, сразу же снял свою обувь, расшнуровал ее и протянул завязки от своих сандалий Имаму, чтобы тот мог идти обутым, а сам собирался продолжать путь босиком.

Имам гневно посмотрел на Абдаллаха и отвернулся от него, не собираясь брать завязки, а потом сказал:

«Если с кем-то случилась трудность, то сам этот человек более других заслуживает ее терпеть. Нет смысла в том, чтобы беда приключилась с одним человеком, а страдал от нее другой»[78 - Бихар аль-анвар. Т. 11, с. 117.].

Хишам и Фараздак

Хишам б. Абд аль-Малик[79 - Хишам б. Абд аль-Малик (69-743) – омейядский халиф, правивший в 72-743 гг. (прим. пер.).] был наследником престола и жил в первое десятилетие второго века хиджры – в то время, когда Омейяды достигли пика своего могущества.

Однажды Хишам отправился в хадж. Сколько бы он ни пытался после совершения обхода вокруг Каабы подойти к Черному камню и притронуться к нему, это ему не удавалось. Все люди вокруг него были одинаково просто одеты, произносили одни и те же поминания Аллаха и совершали одни и те же действия. Они быль столь поглощены своими чистыми чувствами, что не задумывались о том, кем был Хишам в мирской жизни и какое положение в обществе он занимал. Придворные, приехавшие вместе с ним из Шама, чтобы оказывать ему почести и уважение, казались абсолютно незначительными на фоне духовного величия и великолепия обрядов хаджа. Как ни пытался Хишам добраться до Черного камня и прикоснуться к нему, как того требовали правила хаджа, он не мог этого сделать из-за огромного скопления народа. В конце концов Хишам вынужден был отступить. Ему поставили на пригорке сиденье, с высоты которого он смотрел на паломников. Сирийцы, прибывшие в Мекку вместе с Хишамом, окружили его и тоже наблюдали за происходящим вокруг Каабы.

В это время появился человек, внешность которого выдавала в нем аскета. Как и все окружающие, он был одет в простую одежду паломника. На его лице были заметны следы поклонения Аллаху. Сначала он совершил обход вокруг Каабы. Затем со спокойным лицом уверенными шагами направился к Черному камню. Несмотря на царившее там столпотворение, паломники, едва увидев пришедшего, расступились и освободили ему узкий проход к святыне. Сирийцы, которые ранее видели, как при всей своей важности и напыщенности наследник престола не смог добраться до Черного камня, были поражены этой сценой и удивленно глядели на происходящее. Один из них спросил у Хишама: «Кто это?». Хишам, прекрасно знавший, что тем человеком был Али б. Хусейн Зайн аль-‘Абидин, притворился, что не узнает его, и ответил: «Я не знаю». Никто из присутствовавших не мог решиться назвать имя этого святого человека из страха перед Хишамом, меч которого всегда был обагрен чьей-то кровью. Однако находившийся там же знаменитый арабский поэт и мастер поэтического слова Хаммам б. Талиб, который был известен как Фараздак[80 - Абу Фирас Хаммам б. Талиб б. Са’-са’а ад- Дарими ат-Тамими, аль-Фараздак (641–728/732) – знаменитый арабский поэт. Будучи стихотворцем эпохи Арабского халифата, был тесно связан с традиционной бедуинской поэзией языческой Аравии доисламского периода. Он воспевал в своих стихах бедуинские идеалы и добродетели, превозносил свое племя и сородичей и поносил врагов и соперников (прим. пер.).] и снискал себе своим мастерством особое уважение и покровительство со стороны Хишама, был настолько растроган увиденным, что сразу же сказал: «Однако я знаю этого человека». При этом он не ограничился тем, что назвал имя, но встал на высокое место и сочинил касиду, которая стала одним из шедевров арабской литературы и слова которой могли родиться только в состоянии особого восхищения, когда душа поэта охвачена волнением, словно море.

В своем стихотворении он сказал:

«Этого человека знают все камни Батхи[81 - Батха – название одного из мест в окрестностях Мекки, которое было покрыто галькой (прим. пер.)], его знает эта Кааба, его знает земля Запретной мечети и вся земля за ее пределами. Это сын лучших рабов Аллаха, это прославленный, чистейший и праведнейший благочестивец. Говоря, что ты не знаешь его, ты не причиняешь ему никакого ущерба, ведь если ты даже и не знаешь его, то его знают все арабы и аджамы[82 - ‘Аджам – ираноязычные мусульманские народы восточных провинций Арабского халифата, проживавшие главным образом в Хорасане, Мавераннахре и Туркестане (прим. пер.).]…»[83 - ????? ????? ??????? ?????????? ??????????????????? ????????? ????????? ?????????????? ???? ????? ?????? ???? ??????????? ??????? ??????? ????????? ????????????????? ????????: ??? ???? ???????????????? ??????? ?? ???????? ?????????].

Услышавшего эту касиду и вникнувшего в смысл произнесенных поэтом слов Хишама охватил гнев, и он распорядился, чтобы Фараздака лишили жалованья из казны и бросили в темницу в Аль-Асфане, расположенном между Меккой и Мединой. Однако поэта не испугали последовавшие за его смелым поступком события – ни лишение его жалованья, ни заключение под стражу. Уже в тюрьме он принялся сочинять остроумные критические стихи о Хишаме.

Али б. Хусейн (А) отправил в темницу Фараздаку, лишившемуся какого-либо источника дохода, некую сумму денег, однако тот отказался принять их и сказал: «Я сочинил ту касиду лишь ради своих убеждений, веры и Аллаха и не желаю получать за нее платы».

Али б. Хусейн отправил ему эти деньги во второй раз, сообщив в письме: «Аллах знает о твоем намерении и наградит тебя сполна в соответствии с твоими убеждениями. Если ты примешь мою помощь, это никак не уменьшит твою награду и воздаяние у Аллаха». Он попросил Фараздака поклясться, что тот возьмет деньги, и Фараздаку пришлось принять оказанную ему помощь[84 - Бихар аль-анвар. Т. 11, с. 36.].

Аль-Базанти

Ахмад б. Мухаммад б. Аби Наср аль-Базанти[85 - Ахмад б. Мухаммад б. Аби Наср Абу Джа’фар аль-Базанти (ум. 836) – мусульманский богослов и хадисовед, последователь Имама Мусы аль-Казима, Имама Али ар-Риды и Имама Мухаммада аль-Джавада, пользовавшийся у них уважением и авторитетом (прим. пер.).] был одним из видных ученых своего времени. После длительной переписки с Имамом Ризой (А), в ходе которой он задавал ему вопросы и получал ответы, Аль-Базанти в конце концов уверовал в имамат Достопочтенного Ризы. Однажды он сказал Имаму: «Я бы хотел время от времени приходить к вам домой и извлекать пользу из личного общения с вами, если к этому не имеется никаких препятствий и слуги халифа не создадут никаких затруднений для посещения вас».

Однажды поздно вечером Имам Риза (А) отправил Аль-Базанти своего личного коня и позвал его к себе.

Весь вечер они провели за обсуждением научных проблем. Аль-Базанти спрашивал Имама о трудных для себя вопросах, а Имам отвечал ему. Аль-Базанти был вне себя от радости из-за представившейся ему возможности общения с Имамом и не находил себе места от восторга.

Вечер подошел к концу, и настало время ложиться спать. Имам подозвал слугу и сказал:

«Принеси мою собственную постель, в которой я обычно сплю, и постели ее для Аль-Ба-занти, чтобы он отдохнул».

Это проявление заботы произвело на Аль-Базанти особенное впечатление. Его мысли порхали высоко в облаках. Он думал: «Разве есть в этом мире кто-либо счастливее и радостнее меня? Имам прислал за мной своего собственного коня, на котором я приехал к нему домой. Имам уделил мне одному полвечера и отвечал на мои вопросы. Вдобавок ко всему этому, когда подошло время ложиться спать, он повелел, чтобы мне разложили его собственную постель. Так кто же в этом мире счастливее и удачливее меня?»

Аль-Базанти был занят этими мыслями и видел весь мир у себя под ногами, как вдруг Имам Риза (А), опершийся руками о пол и приготовившийся встать с места и уйти, обратился к гостю по имени: «О Ахмад!», нарушив тем самым сладкие грезы Аль-Базанти. Затем он сказал ему:

– Никогда не гордись и не кичись перед другими тем, что произошло с тобой сегодня вечером, потому что Са’са’а б. Сухан, который был одним из величайших сподвижников Али б. Аби Талиба (мир ему!), однажды заболел.

Али отправился проведать его, был с ним очень приветлив и обходителен. В своей доброте он положил руку на лоб Са’са’а, а когда пожелал встать с места, сказал ему: «Никогда не гордись этими вещами, они не доказывают наличие в тебе чего-то исключительного. Я делаю то, что велит мне мое положение. Никто никогда не должен считать это признаком своего совершенства»[86 - Бихар аль-анвар. Т. 12, с. 14.].

Акиль в гостях у Али

Когда Повелитель правоверных Али (мир ему!) был халифом, его брат Акиль[87 - Акиль б. Аби Талиб (590–680) – видный сподвижник Пророка (С), один из четырех сыновей Абу Талиба, родной брат Имама Али (А) (прим. пер.).] пришел к нему в гости в его дом в Куфе. Али дал знак своему старшему сыну Хасану б. Али, чтобы тот вручил гостю в качестве подарка одежду. Имам Хасан вежливо предложил своему дяде Акилю рубаху и накидку, которые принадлежали ему самому. Наступила ночь, но на улице было все так же жарко. Али и Акиль сидели на крыше резиденции и беседовали. Когда подошло время ужина, Акиль, находившийся в гостях у Али, ожидал, что для него накроют богатый стол, однако, вопреки его ожиданиям, ему принесли весьма скромный ужин. Акиль с удивлением спросил:

– Это вся еда, которая у вас есть?

– Разве это не милость Аллаха? Я очень много благодарю Аллаха за эти дары.

– Тогда мне следует как можно быстрее рассказать о своей просьбе и удалиться. У меня имеются долги, и я пребываю под их тяжким бременем. Распорядись как можно скорее выплатить мои долги и помоги своему брату тем, чем можешь, чтобы мое бремя облегчилось и я вернулся к себе домой.

– Сколько ты должен?

– Сто тысяч дирхемов.

– Ах, сто тысяч дирхемов! Так много? Я сожалею, дорогой брат, но у меня нет стольких денег, чтобы расплатиться с твоими долгами. Потерпи до тех пор, пока не придет время выплаты жалованья. Я возьму свою личную долю и отдам часть ее тебе, соблюдя тем самым условие взаимопомощи и поддержав братские узы. Если бы у моей семьи не было расходов, я отдал бы тебе всю свою долю, не оставив себе ничего.

– Что? Неужели я должен терпеть до времени выплаты жалованья? В твоих руках казна (Байт аль-мал) всей страны, а ты говоришь мне потерпеть до времени выплаты жалованья, чтобы отдать мне часть причитающейся тебе доли! Ты можешь взять из казны столько, сколько пожелаешь. Так зачем же ты заставляешь меня ждать, когда придет время выплаты жалованья? К тому же, каков размер твоего жалованья? Даже если ты отдашь мне все свое жалованье, чем мне это поможет?

– Я удивляюсь твоему предложению. Какое отношение к нам с тобой имеет государственная казна, есть в ней деньги или нет?! Мы с тобой такие же люди, как и все остальные мусульмане. Конечно же, ты мой брат, и я должен помогать тебе своим имуществом по мере своих возможностей, но именно своим имуществом, а не за счет общей казны мусульман.

Их спор продолжался, Акиль упрямился и настаивал на том, чтобы Имам позволил ему взять нужное количество денег из казны для расчета с кредиторами.

Место, где они сидели, находилось недалеко от Куфийского базара. Оттуда можно было видеть сундуки торговцев, полные денег. Пока Акиль упрямствовал и препирался, Али сказал ему:

– Если ты все еще настаиваешь и не слушаешь меня, я предлагаю тебе совершить один поступок, благодаря которому ты выплатишь все свои долги и будешь иметь даже больше.

– Что я должен сделать?

– Здесь внизу стоят сундуки. Как только все разойдутся и базар опустеет, спускайся отсюда вниз, взломай сундуки и возьми оттуда все, что пожелаешь!

– Чьи это сундуки?

– Они принадлежат жителям этого города. Люди складывают туда все свои денежные накопления.

– Ты предлагаешь мне взломать сундуки, принадлежащие другим людям, и забрать имущество тех несчастных, которые приобрели его своим тяжким трудом, положили в эти сундуки и ушли, положившись на Аллаха?

– Так ведь и ты предлагаешь мне открыть для тебя сундук казны, принадлежащей мусульманам?

Кому принадлежит это имущество? Оно принадлежит людям, которые спокойно спят в своих домах и ничего не подозревают. Теперь я предлагаю другой план. Если пожелаешь, прими его.

– Что ты предлагаешь?

– Если ты можешь, возьми свой меч, а я возьму свой. Здесь рядом, неподалеку от Куфы, есть древний город Хира. Там живет много крупных торговцев и богачей. Ночью мы отправимся вдвоем, нападем на одного из них и заберем все его несметное богатство.

– Дорогой брат! Я пришел к тебе не для того, чтобы ты предлагал мне заняться воровством. Я же прошу, чтобы ты позволил выдать мне из казны деньги, дабы я мог расплатиться со своими долгами.

– Если даже мы украдем имущество одного человека, это будет лучше, чем украсть имущество сотен тысяч мусульман, а точнее – общее имущество всех мусульман. Почему кража имущества одного человека с помощью меча является воровством, а грабеж общенародного имущества таковым не является? Ты посчитал, что кража означает, что один человек нападает на другого и силой забирает у него его имущество. Но одним из самых подлых видов воровства является то, что ты мне сейчас предлагаешь[88 - Бихар аль-анвар. Т. 9 (тебризское издание), с. 613.]!