Досье без названия

– Ну хорошо, допустим, это возможный взгляд на вещи. Но слабости, например, часто являются продолжением наших сильных сторон. Какие из его достоинств могли пойти ему во вред?

– Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Ну подумайте сами, с чем мы имеем дело: человек без слабостей и недостатков, который вдруг попал в западню. Вот я вас и спрашиваю, как это стало возможным? Как к нему подобрался убийца? Чтобы придумать историю от начала до конца, мне нужно найти хоть что-то, что может объяснить, как он оказался в этой квартире. Если я ничего не найду, то ничего и не придумаю.

Он молчал, и ей пришлось продолжить:

– Убийца должен был обнаружить слабые места Грэга, не заглядывая в его досье. Как и вы должны были всё это знать до того, как прочли несколько дней назад. Расскажите мне о его недостатках, чтобы я хоть за что-нибудь могла зацепиться.

Подождав еще немного, Камилль поднялась и закончила:

– Я иду наверх и буду в квартире до шести часов. Можете оставить свои ответы здесь, или нам придется перенести всё на завтра. Я могу прийти к одиннадцати.

– Если у меня будет что вам сказать, я сделаю это сегодня. Если нет, продолжим завтра, – ответил он.

Камилль была в бешенстве. Ей хотелось больше никогда с ним не встречаться. Слишком личные вопросы, которые он задавал за обедом, заставили ее пробивать бетонную стену, которой он себя окружил. Но ее усилий было недостаточно, чтобы Рафаэль хотя бы чуть-чуть стал походить на обычного человека. Чтобы перестать думать об этом, она полировала ванную Юдифь и, перед тем как уйти, спустилась в комнату для игр, но не нашла там ничего нового.

26.01.2016. Записи Камилль Руше

Несколько человек курят перед офисом. Все смеются. Среди них женщина, смеющаяся вместе со всеми, но ее улыбка искусственна, а глаза абсолютно безумны. Все мышцы лица напряжены; столько усилий, чтобы коллеги не решили, что с ней что-то не так.

Встреча после паломничества; не могу ничего написать для их небольшого отчета. Кошка называет меня «эта дебилка» и старается говорить достаточно громко, чтобы мне было слышно.

Мадам Тревиен совершенно ненормальная. Всего лишь написала, что больше ничем не могу ей помочь, а она впала в истерику. Не только по-прежнему настаивает, чтобы я показывала людям квартиру, но еще и хочет, чтобы занялась вывозом вещей. Ее мейлы отвратительны. Если так будет продолжаться, просто отдам ключи консьержке. С чего она взяла, что я должна всё бросить и заниматься только ее делами? Ей никто никогда не говорил нет? Или она считает, что одной показательной истерики достаточно, чтобы заставить повиноваться любую домработницу?

Надо будет подкрутить отопление в квартире Юдифь, чтобы можно было носить летнюю одежду.

Глава шестая.

27.01.2016. Париж. Квартира Юдифь

Когда она пришла, Рафаэль был уже на месте и читал биографию Сислея. Произнеся условленную фразу, он сразу приступил к делу.

– У него было несколько слабостей. Он был гурман, ненавидел плохую еду и доверял любому, кто хорошо готовит.

– Так вот почему вы спрашивали, знал ли он, что я хорошо готовлю. А что еще?

– Он был склонен считать, что опасность не может исходить от женщины.

– То есть?

– Если он выбирал из нескольких подозреваемых, то его первым порывом было выбрать мужчину, даже когда для этого не было никаких оснований. Он был рыцарем на белом коне, спасающим принцессу от дракона.

– Как интересно. Это всё?

– Очень плохо переносил мысль о том, что его близким может угрожать опасность.

– И кто входил в круг близких?

– Точно могу сказать, что наши родители, я и его подруга. Но не коллеги или друзья.

– А что имеется в виду под опасностью? Авария? Неудачное стечение обстоятельств?

– Нет, скорее что-то постоянное, неустранимое, чем мы пренебрегали и от чего он не мог нас защитить.

– Вы не могли бы привести пример?

– Например, он запретил бы нам ездить в Израиль, будь это в его силах. Сам-то он мог делать что угодно, но когда речь шла о ком-нибудь из нас, он в первую очередь бросался защищать нас во что бы то ни стало. А еще для него стало ужасным ударом узнать, что я пошел в Моссад.

– И что он сказал?

– Что многие годы молился о том, чтобы у меня даже мысли такой не возникло. Это был единственный раз, когда я видел его плачущим.

– Но… как же он узнал? Вы что, имеете право рассказать об этом членам семьи?

После длинной паузы Рафаэль ответил:

– Я должен был надолго уехать и точно знал, что он начнет меня разыскивать, если я исчезну.

– А что бы сделал он, если бы это вы погибли?

– Точно не знаю, но думаю, что возмездие было бы суровым.

– А для вас это тоже так?

– Я сделаю всё, чтобы его убийца расплатился за то, что совершил.

– Вы уверены, что он был убит?

– У меня нет никаких доказательств кроме того, что предоставили нам вы, но да, я уверен, что он был убит.

– Я? Когда? Я ничего подобного не делала.

– Вы сказали, что 4 января в его записной книжке была ваша визитная карточка. Но ее не оказалось среди его вещей.

– Он мог ее потерять.

– Он? Потерять информацию? Никогда.

– Запомнить и выкинуть?

– Тоже нет. Карточка исчезла, и это доказывает, что там был кто-то третий.

– Ну не знаю. Мне кажется, можно найти столько логичных и простых объяснений… Но в конце концов, это вы профессионал. Давайте лучше продолжим. Вот если бы у него были дети, вам было бы легче пережить потерю брата?

– Не знаю. Может быть, видеть детей, растущих без отца, было бы еще хуже.

– А у вас самого есть подруга или жена, есть дети?