Досье без названия

– Я хотела бы вас поблагодарить за сдержанность все эти дни.

– То есть?

– Вы отвечали на мои вопросы, но не давили на меня, не пытались навязать свое мнение. Или пытались, но я этого совсем не замечала. В любом случае я вам очень благодарна, что столько всего узнала.

– Не за что. Вам ведь знакомо – «с обдуманностью веди войну твою»?

– Да, конечно! И «успех будет при множестве совещаний».

– И правда. Я часто забываю вторую половину.

– Я правильно понимаю, что на этом всё? Но если вдруг надо будет что-нибудь еще сообщить вам, как это сделать?

– Вы собираетесь сюда возвращаться?

– Конечно, в среду я надеюсь закончить уборку. Может быть, еще и в субботу придется что-то доделать, но в это время здесь будет и Юдифь.

– Тогда в среду в одиннадцать. Вы сами решите, нужно ли что-нибудь нам сообщить. Компьютер можете забрать, я всё вычистил. Сегодня вечером попросите Жоэля установить на него новый антивирус и зашифровать жесткий диск. Завтра поблагодарите его и обязательно напишите, что с новым антивирусом он, кажется, стал работать быстрее. Или вообще оставьте компьютер у него и завтра спросите, как дела, чтобы она знала, что у вас дома его пока нет. После этого поменяйте пароль от почты и сообщите его мне. Еще хорошо бы сменить номер телефона и использовать его для двухфакторной авторизации.

– Как-то слишком сложно, но я всё сделаю.

– Вы знаете, где лежит телефон для разговора в среду?

– Вас здесь не будет?

– Скорее всего, нет.

– А как же коробки?

– В среду их тоже уже заберут.

– Ой, а Юдифь, что мне ей сказать? Сколько часов я на нее работала?

– Вы назовете ей точное количество часов, которое провели в этой квартире.

– И последний вопрос: а если ко мне обратятся французские секретные службы?

– Отвечайте как есть: всё это время вы вели свою обычную жизнь, занимались уборкой. Проверьте свои записи и уничтожьте всё, что может связывать вас с нами.

– Так и сделаю. Ну, желаю удачи.

– И вам.

Она поднялась наверх и остановилась посередине гостиной. Вся эта квартира была прекрасной аллегорией последних дней. Темные углы, комнаты в подвале с крошечными окнами – всё это была лишь подготовка к тому, чтобы потом перейти к огромной гостиной, заполненной множеством неизвестных предметов. Здесь нужно было методично наводить порядок, именно так, как она разбиралась в людях и их жизни. Убрать засохшие ветки, чтобы понять, как выглядит дерево и как оно может расти дальше. Что же касается кухни, оставленной напоследок, – это была точка, к который сходились все действующие лица.

Пять часов работы – и наконец гостиная тоже была чиста и прибрана.

01.02.2016. Записи Камилль Руше

Это хуже, чем закончить книгу. Я умираю. Полное ничтожество. Ни на что не гожусь, кроме уборки.

А завтра надо быть веселой ради папы. Буду работать целый день, чтобы хотя бы к вечеру прийти в себя. Надо спросить у Юдифь, что ей купить к субботе.

Кот всегда встречает меня у двери и приветствует, когда я вхожу. А вот спит он один.

Глава десятая.

02.02.2016. СМС Камилль Руше

Юдифь, добрый день. Я почти закончила уборку. Это заняло у меня 45 часов в январе и пока 8 часов в феврале. Если хотите, чтобы к вашему возвращению я купила что-нибудь из еды, пришлите мне список. Думаю зайти в субботу, чтобы рассказать, что и куда сложила. В любом случае собираюсь прийти в понедельник и смогу отдать в чистку ваши вещи, если вы мне покажете какие. Очень прошу вас не пользоваться комнатами внизу. Скорее всего, у меня не будет времени, чтобы снова привести их в порядок перед приездом ваших родителей. Приятного вечера.

Записи Камилль Руше

02.02.2016

«Свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля».

Теодор прекрасно понял, что я вернусь очень поздно, и дуется. Он очень умен, этот кот: уже понял, что не сможет манипулировать мной так же просто, как мадемуазель Поль, и что надо найти другой способ дрессировки.

Не понимаю, как вернуться к новой книге. Утром пересмотрела все материалы, история кажется совершенно мертвой и вымученной. Надо успокоиться и завтра взглянуть на всё свежим взглядом.

03.02.2016

Папа и Клодин ужасно за меня волнуются, но я ни с кем не могу всем этим поделиться. Похоже на похороны, только оплакивают меня. Уже час ночи, а я не в состоянии даже встать и пойти почистить зубы. А еще этот кот! Сколько времени понадобилось, чтобы найти, где он прячется. Что на него нашло? В мгновение ока съел всю свою еду и теперь везде ходит за мной. А я, вместо того чтобы принять душ и пойти спать, лежу не раздеваясь на диване в гостиной. И он улегся рядом. Кажется, нахожу у себя все симптомы клинической депрессии.

Пустое и никчемное существование. Я ничто и никому не интересна. В моей жизни ничего не происходит.

03.02.2016, Париж

Утро было еще мучительнее ночи. Камилль проснулась рано и некоторое время слонялась из комнаты в комнату. Надо было наконец переодеться, а не ходить во вчерашней одежде, но у нее не было сил даже на это. Она бесцельно передвигалась по квартире, пока не оказалась в своем кабинете, перед рабочим столом, разглядывая всё то, что так долго собирала, когда готовилась начать новую книгу. Ни о чем не думая, она просто созерцала стол и бумаги, в которых только ей был заметен какой-то порядок.

Ей было трудно заставить себя сделать хоть что-нибудь, она не хотела ни есть, ни пить. Только мысль о назначенных встречах вынуждала сдвинуться с места. Преследуемая котом, она пошла на кухню, положила ему корма и налила свежей воды. Было ясно, что и самой надо что-нибудь съесть, чтобы продержаться на ногах целый день, но готовить тоже не хотелось. Она насыпала в миску гранолы и залила молоком.

Вид размокающих хлопьев не пробуждал никакого аппетита. Глядя на еду, она думала о новой книге и двойном убийстве, о котором никогда не сможет написать. Потом в голове возникла недавняя картина рабочего стола с материалами, и это воспоминание направило ее мысли в другую сторону. Ей вдруг стало страшно и захотелось уйти из дома, чтобы оказаться под открытым небом. Она вскочила, так и не переодевшись и даже не причесавшись, схватила сумку, как всегда надела свои большие наушники и вышла.

Шла быстро. Через некоторое время вспомнила, что кухонная дверь осталась открытой и кот сможет целый день делать там всё, что захочет. Это была настоящая катастрофа, но она не могла без отвращения даже подумать о том, чтобы посмотреть назад, не то что вернуться домой.

Нужно было зайти в магазин и купить еды по списку Юдифь, что она и сделала. Ни на кого не обращая внимания, заполнила корзину, а потом пошла к кассе. Будь у нее такая возможность, она полностью отключилась бы от внешнего мира, но наушники были фикцией и не могли защитить не только от запахов, образов и неприятных ощущений, но даже от звуков.

В ожидании своей очереди, среди писка кассовых аппаратов и «добрый день, у вас есть карта нашего магазина?», она вдруг различила за спиной чей-то голос:

«…и он совершенно очарователен, я его встретила, когда выгуливала Тото… Он всегда хотел иметь собаку, но очень много ездит по работе… инженер… только что вернулся из Южной Кореи… только представь себе собачника, который привозит своего любимца в эту страну… около сорока пяти, ты же знаешь, мой любимый возраст… ни жены, ни детей… я ни минуты не сомневаюсь, что у него есть женщина в каждом порту, но это абсолютно не имеет значения… я же не ищу постоянных отношений… о да, очарователен… мы сегодня опять встречаемся… конечно, у него есть имя, Мишель Пуатье…»

Услышанное парализовало Камилль, но она запретила себе смотреть на женщину, стоящую сзади, и усилием воли заставила себя двигаться как ни в чем не бывало. Выложила покупки перед кассиром и только тогда сняла наушники, чтобы с ним поздороваться. Она должна была сделать вид, что ничего не слышала.

Камилль заполнила свои сумки, расплатилась и попросила чек, всё еще не глядя назад. Она успела лишь краем глаза заметить руки в перчатках и черную одежду. Сейчас их разделяла только огромная тележка для покупок. Нужно было вести себя как можно более естественно и не уходить слишком быстро. Но внезапно женщина так сильно толкнула свою тележку, что, если бы Камилль не была настороже, тележка точно ударила бы ее или даже сбила с ног, а не просто задела сумку. Камилль подумала, что теперь вполне логично показать легкое недовольство, обернулась и наконец смогла рассмотреть ее.

Всё было в точности как на той последней фотографии, за исключением улыбки и галантности, с которой она принесла извинения. Именно улыбка чуть нарушила общее впечатление, создаваемое безупречным макияжем. Лицо, освещенное безжалостными магазинными лампами, внезапно выявило свою истинную сущность, как подумала Камилль, – сущность убийцы.