Визави французского агента

– Надежда, ты куда? Посиди с нами! Ожидается приятный вечерок! – Бернар усадил Сергея на стул, слегка надавив ему на плечи, подвинул стул для меня. Ольга отвернулась к плите, ставя чайник.

– Вы, девочки, продолжайте чаепитие, а нам – водочки! А то действительно холодно. Он снял с себя пиджак и рубашку, а Ольга принесла ему теплый свитер. Он подвинул стул для нее и сел на соседний.

Сергей имел жалкий вид: всклокоченная голова, тонкая шея, торчащая из складок банного халата. Все это время он сидел молча.

– Полюбуйся, Надежда! Этот мальчик – сотрудник КГБ. С этими словами он встал, достал из шкафа два стакана, взял из холодильника початую бутылку водки.

Я молча смотрела на этот спектакль, Ольга продолжала возиться у плиты, зачем-то открывая и закрывая полки.

Бернар нарезал лимон тонкими кружочками, выложил на блюдечко, налил водки в стаканы до краев.

– Ну, рассказывай! Ты ведь не первый раз встречаешься с Ольгой в парикмахерской? У вас там диванчик в угловой комнате?

– Ольга наш сотрудник…

– А то я не знаю! Но это не мешает тебе поощрять девушку за хорошую работу. Прекрасно устроился! Руководишь неопытным сотрудником, даешь ей задания и спишь с ней! Надо же девушке чем-нибудь заняться, пока ее муж где-то пропадает! У тебя доброе сердце!

Ольга всхлипнула, Бернар удивленно на нее посмотрел, потом на Сергея.

– Правда? Я-то тут болтаю, а ты, правда, такой «добрый»?

– Она сама предложила!

– Дорогая! Ты разбила мне сердце! – воскликнул Бернар, широко улыбаясь, и нежно обнял Ольгу за талию, тут же усадив ее на колени.

В глазах у нее стояли слезы.

– Видишь, как ты девушку расстроил!

Я никогда не видела его таким. Он говорил медленно и четко, подбирая слова, глаза не смеялись. Мне стало страшно…

– Ладно, давай выпьем!

– Я не пью!

– Я тоже. А это лекарство. Ты вон как дрожишь. Оленька, включи обогреватель, пожалуйста, и, кстати, повесь на него брюки Сергея Владимировича.

Бернар поднял стакан, сделал большой глоток, подержал во рту и проглотил.

Сергея передернуло, он тоже взял стакан, отхлебнул и закашлялся.

– Давай-давай! За советско-французскую дружбу, а то клизму поставлю!

Боже, какие слова произносит Бернар! Клизма с водкой! Ее ставят себе алкоголики, когда не хотят, чтобы изо рта пахло, эффект тот же, если не сильнее. Я не знала куда деваться, но мужчины словно не замечали меня, они смотрели друг на друга и пили водку, как воду.

– Ну и объясни, наконец, зачем ты таскаешься за мной? Я читал отчеты Ольги, меня не удивляет, что вы сторожите Оливье, ну а я-то тут причем?

– Все равно, ты предатель! Я хотел собрать доказательства! – заплетающимся голосом ответил Сергей и качнулся. – Ты не можешь не быть предателем, ты еще покажешь свое лицо! Я знаю! Твою жену здесь вы. бали, а ты будешь честно работать на нас?! Ни – за что – не – поверю! – его голос становился все тише.

– Дурачок! Мы работаем в разных конторах. Ты и представления не имеешь, куда ты сунул свой нос!

– Я тебя выведу на чистую воду!

– Ба! Как высокопарно! Не горячись! Ты ведь хотел как лучше? Тебя недавно приняли в партию, и ты проявил инициативу? Но ты не посоветовался с начальством, и твоя карьера закончилась, не успев начаться. Helas!

– Оленька, милая, присядь с нами! Тебе не о чем беспокоиться, спасибо Оливье, он позаботился о твоем досуге! Думаю, он прекрасно отдает себе отчет в том, что ты докладываешь о его делах. Ты занята делом, Оливье открывает то, что ему выгодно, ребята с Лубянки стараются его переиграть и всем хорошо! Это ни для кого не секрет! Ну, может для Надюшки, вон испуганная какая, как ее Марсель выдрессировал! Ничего не вижу, ничего не слышу! Не бойся, подруга! Сереженька крепко спит, завтра ничего не вспомнит, жучков здесь нет, вместо них Оленька! Вот только нехорошо, что этот член… партии, заставлял тебя с ним спать! Или не заставлял? – Бернар подмигнул заплаканной Ольге, но лицо его было каким-то застывшим и невыразительным.

Ольга уткнулась ему в плечо и ничего не ответила, только опять начала судорожно всхлипывать.

– Бедная девочка! Надежда, плесни и ей водочки, сама-то будешь?

Мне пришлось открыть новую бутылку. Ольга сидела у него на коленях и причитала тоненьким голоском. Бернар дал ей четверть стакана водки и вместо закуски крепко поцеловал ее в губы, потом поднялся, подхватил ее на руки и унес в спальню. Я осталась на кухне с Сережей, который крепко спал, развалившись на стуле. Халат с него сполз и открыл красивое, гармоничное тело. Я давно порывалась смыться, но теперь засмотрелась на юного Аполлона, рассматривая мягкие тени и блики на коже. Некоторым диссонансом смотрелись розовые пятна на ребрах, ключице, – это были свежие синяки, которые только начали темнеть… Ах да… пора уходить!

Я тихонько собрала краски, кисти и направилась к входной двери; в коридоре стоял Бернар с телефонной трубкой. Набирая номер, он знаком попросил меня подождать.

– Скорая помощь? Здравствуйте девушка! Тут человеку плохо! Какой у вас приятный голос! А что вы делаете сегодня вечером? Ах, простите, Вы замужем! Записывайте адрес…

Повесив трубку, Бернар повернулся ко мне.

– Понимаешь, я тебя специально оставил полюбоваться на этот спектакль. Ты все ждешь Марселя, а он не хочет такой двойной жизни для тебя. Честно говоря, я его не понимаю, шли бы вместе по жизни, как вышло бы, так и вышло. Чувства остаются чувствами, только надо отдавать себе отчет, что твой партнер не всегда может быть с тобой. Работа такая.

– Зачем ты говоришь за него? Если бы он сам приехал и мне сказал это!

– Ты ничего не поняла за сегодняшний вечер? Ты бы смогла как Ольга? Она не любит Оливье, а теперь должна с ним жить. Ладно, пойдем, поможешь мне одеть юношу, а то Ольга заснула, не хочу ее будить.

Мне пришлось вернуться. Бернар поднял Сергея за подмышки, а я сняла халат, потом надели на него сырую одежду. Когда очередь дошла до пиджака, Бернар стал шарить по карманам; вытащил удостоверение, какие-то бумаги. Потом проводил меня:

– Не беспокойся, тебя это не коснется…

Молодой специалист

К этому времени я окончила институт, с красным дипломом, между прочим. Как говорили: «Красный диплом – синяя рожа, синий диплом – красная рожа». Ну, на самом деле, я не стремилась к красному диплому, просто, если хорошо учиться, то давали стипендию. А поскольку я жила с мамой на ее зарплату, то моя стипендия не была лишней. 40 рублей в месяц, а однажды и 45 – повышенная. За «научные» заслуги – моя работа о Микеланджело заняла первое место на конкурсе студенческих работ. А всего-то перевела большую статью из газеты французских коммунистов «Юманите», (других французских газет и журналов не продавалось) и вырезала оттуда иллюстрации. Последним подарком моего МГПИ им. В.И. Ленина была бесплатная путевка в спортивный лагерь под Одессой, за организацию занятий конным спортом для студентов. Но мне просто повезло.

Вернувшись из Одессы, я пошла работать в школу учителем рисования и черчения. Тогда ВУЗы сами распределяли выпускников, но если молодой специалист не отработает по специальности три года, он теряет диплом. Начались трудовые будни.

Оказалось, что программ по рисованию нет и все надо писать самой. А по рисованию цели и задачи на каждый урок писать ох как трудно! Строгая администрация в школе предупредила, что не будет допускать на урок без конспекта. Часто приходили ко мне на урок с проверкой. Это был кошмар.

Только по воскресеньям я отдыхала душой. Занятия с Ольгой, наши чаепития, на которые иногда приходил Бернар, были просто как «бальзамчик на душу». Оливье еще в августе уехал в Кампучию, Ольга скучала, а мы ее развлекали. Каждый по-своему.

Иногда я ездила с Бернаром на Планерную, это была, да и сейчас есть, прекрасная конная база, где можно ездить по пересеченной местности, по полям, по лугам, даже переходить вброд речку! Там Бернар мне и рассказывал о своих злоключениях, о разводе с Клер. Он очень горевал, винил во всем себя, но когда я однажды спросила:

– Если бы вернуть время вспять, как бы ты поступил?

Он ответил:

– Я бы успел!

Конечно, дело гораздо важнее любимых… Но я ему не стала этого говорить. Бернар совсем обрусел, теперь его звали Юрием Юрьевичем.