Душеловы

– Дарий Иванович, что вы пристали к юноше? Может, у него и девушки вовсе нет, чтобы колечко покупать? – сладким медовым голосом пропела размалеванная под японскую анимешную куклу девица за кассой. Ярко-желтый парик слегка съехал набок, придав ее облику некую русскую залихватость. Глаза хитро блестели, а губы цвета перезрелой вишни растянулись в наглой усмешке, – будто знала она об Алексее постыдную тайну.

«Да тут весь персонал чокнутый, – отметил про себя покупатель, – одного моль погрызла, другая сама в дурку просится. Просто чертов вертеп какой-то». И словно в подтверждение его мыслей кассирша хитро подмигнула ему. Затем спрыгнула с высокого стула без спинки, больше уместного у барной стойки, чем за прилавком доисторического ломбарда. Да и сидела она почему-то за громоздким кассовым аппаратом, который, к слову сказать, давно уже не используется в торговле.

«Сплошной отстой и яма в земле, а не магазин», – обиделся ни с того, ни с сего продавец из автосалона. Окончательно разочаровали Лешку коллеги торговцы. Профессиональную гордость его задели.

Пышная короткая юбка чудачки взметнулась облаком в прыжке. Из-под нее вывалился куцый хвост с кисточкой. Барышня поправила юбку, хвост исчез. После чего, виляя бедрами, как пьяная кобыла на пробежке, она прошествовала к огромному – в человеческий рост – зеркалу на ножках в центре торгового зала. Оглядела себя, поправила парик, разгладила складки своего кукольного наряда. Нагнулась, чтобы подтянуть гольфы.

Леша тоже наклонился, заглядывая ей под юбку. Нет, хвоста там не было! Панталоны с рюшечками были, а хвост исчез. Парень протер глаза, но готов был поклясться, что видел распроклятый хвост.

– Фу, юноша! Какой вы бестактный, – капризно пропищала вертихвостка и погрозила Лехе пальцем.

«Все, – решил он про себя, – пора делать ноги, пока насморк мозгов не подхватил» и стремглав бросился прочь.

***

Леха выскочил из ломбарда, взлетел по ступенькам наверх и… снова спустился. Быстро спрятался, присев на лестнице. Уф, опять вовремя увидел медленно движущуюся по дороге тачку Сафона.

– Чего он все тут вынюхивает? Чего никак не уедет? – обозлился молодец на воротилу и замер, прислушиваясь к мягкому шелесту шин по асфальту.

– Уважаемый, – окриком прозвучал хриплый голос заемщика из открытого окна машины, – не подскажете где тут поблизости отделение банка?.. Ну, извиняй, старик, коль не местный.

Шаркающие шаги прохожего, к которому обратился лешкин процентщик, отчетливо слышались в каменном колодце спуска. Страх включил в режим опасности все чувства Алексея. Он будто физически ощутил, как дедуля прошелся по его голове. Едкий пот предательски покрыл тело. С лица закапало на колени, прижатые к груди. Даже мысли не мелькнуло утереться. Любой шорох пугает, когда играешь в прятки. Замершей статуей весь ужас следует пересидеть. Осторожность не бывает лишней. Только бы поскорей укатила с улицы машина-мечта.

– Это я не тебе… ходят тут всякие, песком трясут…

Голос Сафона стал отчетливей, он заглушил мотор, остановившись у ломбарда. От этой догадки трусоватого молодчика стал бить мелкий озноб. Слышал, что бандит и за меньшие суммы должников в лесу закапывал. Разгулявшееся нахальной шалавой воображение решило добить парня. Отогнать картинку свежевырытой для него могилы не было сил. Дрожь в теле усилилась, а вопль ужаса едва не вылетел из груди. Кулак в рот сунул, чтобы загнать крик обратно.

– А?.. Нет. Надо глянуть на его телку. Что?.. Да нет же! Банк – папин! Она там как рядовуха работает. Откуда знаю?.. Ты меня за кого держишь? Я б не отвалил бабла, если б был не в теме. Отдыхай, я скоро буду… Ну, в бассейне поплавай… Вот, курица!

Последние слова вряд ли были сказаны в телефон. Алексей слышал, что этот крутой чел побаивается свою жену. Говорят, она тоже участвует в его бизнесе.

Затем плавный ход авто продолжился и стих вдали, а затаившийся должник все продолжал сидеть на ступеньках лестницы в промокшей от пота рубахе.

Ах, Леха, Леха! Не будь ты таким трусом и вылези ты из подвала, увидел бы, что это Дарий играет с тобой, сидя на крыше крыльца, под которым ты прятался. Он голосом изображал и звук автомобиля, и хрип Сафона, и шаркающие шаги прохожего…

***

– Сидит? – спросил кассиршу вошедший через боковую дверь, спрятанную за портьерой, старший продавец Дарий Иванович. Этой информацией делился с миром бейджик на его груди, но умалчивал, кстати, что носитель по документам является заодно и владельцем недооцененного Лехой ломбарда. Хотя сам Дарий предпочел бы правдивые сведения о себе. Он втайне мечтал переписать бирку, чтобы открыть посетителям настоящий свой чин и демонический статус – Дарио, бес проклятых вещей!

Представитель ада бросил на помощницу укоризненный взгляд, не понимая, как она может кокетничать сама с собой у зеркала? Девица утвердительно кивнула в ответ, даже не взглянув в сторону входной двери, за которой на ступеньках сидел Алексей.

Босс прошел мимо работницы и сел в любимое кресло в углу. Оно было огромным, как для великана, и обтянуто мягкой кожей. Садишься в него – будто в теплые объятия женщины опускаешься. Так мнилось подвальному администратору. И это ощущение поднимало ему настроение. Подчиненной и клиентам запрещалось сидеть в кресле. Это его личное седалище, его трон и ничей больше. Тут он, конечно, лукавил. Когда появлялся Енаха – глава отдела купли-продажи душ, – ему приходилось лишь стоять у кресла, ибо тот тоже облюбовал сей предмет мебели. В торговом зале стоит диван. Он и мягкий, и плюшевый весь такой, но почему никого не привлекает? Все норовят усесться на его место! «Может мне перестановку сделать?» – мелькнула мысль и зачахла. Нет, диван в этот угол не влезет. Тут касса и прилавок, и вся торговая отчетность, которая всегда должна быть под рукой.

Дарий отмахнулся от ненужных дум и уставился на кассиршу. Она не обращала на него никакого внимания, и он похотливым взглядом стал разглядывать ее фигуру. Сглотнул слюну в пересохшем горле, хлопнул ладонями по коленям и резво – по-молодецки – выпрыгнул из кресла. Со вздохом подтянул вечно сползающие штаны и вновь засеменил к боковой двери, задрапированной тяжелой бархатной портьерой с мещанскими кистями, вышедшими из моды еще в позапрошлом столетии.

– Уверен, что вернется? – крикнула дева ему вдогонку.

– А куда он денется? Процесс запущен, кольцо его выбрало, – прозвучало в ответ вместе со скрипом открываемой двери в подсобку.

– А сам куда?

Вопрос остался без ответа.

Глава II

Дарий Иванович, старчески сутулясь, медленно поднимался по ступенькам. Остановился на лестничной площадке третьего этажа, облокотившись о перила, – отдышаться. Прислушался: все тихо! Выпрямился, расправив плечи. Явив зрителю, если б таковой нашелся, жилистую узкую спину молодого мужчины под растянутой кофтой. Затем быстро прошел к двери одной из квартир. Ногтем как отмычкой открыл ее и прошмыгнул внутрь.

Непрошеный гость без опаски ходил по чужому дому. Лиза сейчас в банке, на своем рабочем месте. Алексей трясется от страха на ступеньках ломбарда. Так что ему никто не помешает.

Продавца подержанными вещами охватил благоговейный трепет, будто ступал он не по ламинату скромного жилища молодой девушки, а по мраморным полам дворца Семирамиды. Осмотр жилья привел в восторг: чистенько и со вкусом.

Дарий замер на пороге спальни как иностранный турист во время экскурсии перед диковинным экспонатом, – чтобы полюбоваться. Чисто женское обиталище в теплых бежевых тонах. На гнутых ножках кровать с мягким изголовьем, туалетный столик с обязательным для девичьего будуара парфюмерно-косметическим набором: духи, крема, помады; шкатулка под бижутерию. Комод, тумбочка, пуфик. Все на своих местах. Полная экипировка обывательского счастья. Как в витрине магазина. И ни одной брошенной в утренней спешке вещи.

– Аккуратистка! – возликовал торгаш, вылизывающий свою лавку до стерильного блеска. Затаив дыхание, шагнул в опочивальню.

В зеркальных дверях огромного во всю стену шкафа-купе метнулась тень. Дарий отшатнулся в испуге. Поняв, что сам себя напугал, раздраженно сплюнул на собственное отражение и с разбегу запрыгнул на кровать. Разлегся, прикрыл глаза, с шумом втягивая в себя воздух. Ноздри его длинного утиного носа завибрировали как помпы при откачке воды. Не глядя, нащупал подушку, и, заулыбавшись, положил ее на лицо. Нюхнул и в бешенстве отбросил в угол комнаты: Лешкин запах разозлил. Долго лежал под второй подушкой.

Насытившись ароматом женщины, поднялся, хищно огляделся. В глазах метался огонь желаний, как если б с поводка рвался адский пес.

Порылся в вещах на полках в шкафу, перешел к комоду. Каждый ящик открывал, как мину на дороге обезвреживал: осторожно и бережно. Наконец он нашел то, что искал. Сокровища в виде аккуратно сложенных трусиков и лифчиков переполнили сердце радостью. Едва не задохнувшись от счастья и усевшись на пол, доставал женские вещички, разворачивал, разглядывал, разглаживал на груди, в истоме прикрывая глаза. Приглянувшиеся трусики сунул в карман кофты, остальное вернул в первоначальное положение. Счастливый – огляделся. Уходить не хотелось.

Присел к туалетному столику, брызнул на себя духи хозяйки. Понюхал воздух, заулыбался. Заколку в виде бантика покрутил в руках, прицепил к чубчику. Покрасовался в зеркало. Неудовлетворенно качнул головой: нет совершенства! Поэтому намазал помадой губы и вновь остался недоволен. Решил добавить красок: обильно нанес тени на веки и румяна на скулы. Довольный результатом осклабился отражению.

И тут щелкнул замок на входной двери. Ухо Дария дернулось, уловив звук. В зрачках заметался огонь тревоги, будто сквозь стены увидел, как в прихожую влетел взъерошенный и красный от бега Лизкин хахаль.

– Зараза! Ты какого черта здесь делаешь? Ты же должен быть в моей лавке, – выговаривал жадному менеджеру застигнутый врасплох продавец ломбарда, будто Лешка мог его услышать. А впрочем, смог бы: шаги приближались к спальне.

Взгляд незваного гостя заметался по комнате в поисках укрытия. Слишком низкая кровать, под нее не залезть. За прозрачной шторой не спрятаться. Остается только шкаф. Едва ли не одним прыжком добрался до него и залез внутрь под висящие на плечиках платья. Притаился. Но не удержался, вернулся к комоду, схватил бюстгальтер, спрятал за пазухой и вновь нырнул в укрытие. Только после этого облегченно выдохнул.

***

Дарий Иванович из своего укрытия наблюдал, как хозяйкин сожитель рылся в ее вещах. Но не в тех, которые до этого потрошил он сам. Лешка рылся в бумагах, аккуратно уложенных в папку на молнии. Не найдя того, чтобы его заинтересовало, он устало опустился на пол, прислонившись спиной к кровати. Потный и растерянный затих в размышлениях.

Ни намека на папу и банк! Ни одного документа подтверждения. Бабы – болтушки. А эта ни разу не проболталась, что папа – банкир? Да ну?! Вранье!

Леха почесал новомодно стриженый затылок, пнул папку, ругнувшись вслух:

– Папа – владелец банка? Бред сивой кобылы! Ее родаки даже не в городе живут, а в какой-то сельской дыре.

Лизкин возлюбленный потянул к себе край покрывала, вытер пот с лица.

– Деревня, – прошипел продавец в шкафу, презрительно скривив рожу. Такой пещерный моветон оскорбил его до глубины души.

И тут вновь щелкнул замок на входной двери. Оба мужика замерли в тревоге.

***

– Алло, мам, – говорила по телефону Лиза, разуваясь в прихожей, – я заскочила домой освежиться. Сегодня народу – тьма! После душа снова буду как огурчик…