Великий артефакт преодоления счастливой жизни

– А вон на елке висит! – он показывает на сиротливо приютившийся сбоку бумажный одноразовый конвертик для чая.

Ох уж эти его шуточки… Что он придумал на этот раз? Я обреченно топаю к елке снимать бумажный пакетик. На обороте ровным подчерком написано слово «Квартира».

Квартира? В недоумении я оборачиваюсь на мужа. Все бросаются меня поздравлять. У нас будет свое жилье! И это в лихие девяностые, когда большинство людей едва сводит концы с концами!

Оказалось, все это время Андрей, работая в шахте, параллельно развивал свой бизнес – маленький магазинчик и кафе – а ночами разгружал вагоны, чтобы у нас наконец была возможность отделиться от его родителей. И снова делал это незаметно, не жалуясь на усталость. Делал, чтобы устроить мне сюрприз. Вот только купленную заранее открытку потерял, но быстро вышел из положения – на помощь пришел тот самый этикетный пакетик для одноразового чая, который я бережно храню до сих пор.

Соблюдая традиции предков, мы схватили старого глухого кота, отчаянно сопротивляющегося всем предрассудкам, и почетно запустили его первым в новую квартиру.

Кот действительно принес удачу и подарил много счастливых моментов в этом нашем убежище, где мы с удовольствием закрывались от всего мира и были счастливы своей маленькой семьей, открывая двери лишь близким людям и верным друзьям. Жаль, что так мало времени нам было отпущено, может, оттого что кот был старый и большего не мог?

***

Инта, декабрь, 1993 год

Мы с Андреем бредем по предновогодним улицам, захваченные праздничной суетой. Внезапно муж резко останавливается. Я налетаю на него с коробкой только что купленных елочных игрушек, не ожидая столь неожиданного торможения.

– Ну вот, две раскололись, – созерцая коробку, сокрушаюсь я. Обхожу замершего посреди улицы мужа и вижу застывшую гримасу боли на его обычно улыбающемся лице.

– Что случилось? – еще больше пугаюсь я, бросая коробку и стараясь подхватить его под руку.

– Ну, что ты, что ты испугалась, игрушки вон расколошматила, что ты, – муж пытается обнять меня, продолжая балансировать на одной ноге. – И зачем мы стояли в очереди столько! Эх ты! «Переживальщик» ты мой, сколько «талонов на мыло» разбилось, будем теперь, как в анекдоте, предлагать гостям или руки помыть, или сахар в чай положить[27 - «Вы руки с мылом помыли?» – «Да». – «Тогда чай придется пить без сахара».].

Муж пытается улыбаться и веселить меня, но, судя по его выражению лица, это ему дается с трудом и пугает меня еще больше.

Это было началом. Началом большой битвы в том равнодушном перестроечном времени, когда диагнозы ставились на авось, и молодые люди не посещали врачей. Чем может болеть молодежь, кроме знакомых сезонных простуд? Таков был менталитет того поколения системы: молодым везде у нас дорога, какие прихрамывания в пути?! Юные и спортивные не болеют в нашей стране! Болеют только старики и маленькие дети.

После посещения нескольких местных эскулапов – любителей таких плакатных лозунгов – мой муж уверовал в несерьезность проблемы, несмотря на частые и порой невыносимые боли в ступне.

Для очистки совести, чтобы укрепить собственную веру в «неболеющую» молодежь, мы, собрав деньги на нашу «бесплатную» медицину, съездили в республиканскую больницу по направлению местного ортопеда. С деловым подходом, аккуратно складывая полученные от нас дополнительные вознаграждения в карман, профессор выдал нам успокаивающее медицинское заключение: «нервное защемление», на прощание заверив, что отдых, зарядка и вода нам помогут в достижении полного здоровья.

***

Пролетело еще несколько счастливых лет. Мы с удовольствием погрузились в семейную рутину. В один летний сезон позволили себе морскую вылазку в Сочи нашей маленькой семьей. Но уже в следующее лето смогли поехать на юг только вдвоем с дочерью, прибегая каждый день на переговорный пункт Новороссийска. Андрей несколько раз порывался приехать к нам, но желание заработать лишнюю копеечку, не прерывая шахтерские смены, останавливало его.

Мир нашего ребенка окунал нас с мужем в гербарии, раскраски, посиделки с друзьями, у которых тоже были дети. Полароидные[28 - Популярный в 90-х портативный фотоаппарат с возможностью моментальнойпечати снимков.] фотографии с праздничных утренников в саду пополняли семейный фотоальбом.

«Времена не выбирают» – эта банальная фраза полностью отражала те непростые реалии, когда простой поход в магазин был рулеткой – неизвестно, что удастся купить. Но молодость никто не отменял – и посиделки с друзьями на кухне, периодические вылазки на природу были самым лучшим времяпровождением для молодой семьи северного шахтерского городка.

Я продолжала работать в УПК под руководством моего отца, с удовольствием окунаясь в рабочий процесс в должности лаборанта профориентации. Перемены в стране не давали заскучать, меняли застывшие представления о традиционном поиске работы для нашего поколения, как и о самом выборе специальности. Слово «инженер» уже не звучало так гордо, и простые бухгалтерские школы набирали новое поколение абитуриентов.

Ускоряться в освоении новых реалий помогали быстро растущие фонды по отжатию денег у населения в обмен на ваучеры. Шахтеры ритмично стучали касками по мостовой столицы нашей Родины в надежде на ежемесячную возможность прокормить семью. Молодые люди наряжались в малиновые пиджаки. Новый ассортимент киосков пестрил неведомыми товарами, предлагая попробовать «вкус» заграницы. Веселое и увлекательное было время. Все, что еще вчера считалось запрещенным и способствовало пополнению армии сидельцев, теперь стало предметом законного заработка для людей новой формации – предпринимателей.

Преподаватели ведущих вузов в поисках заработка перестроились одними из первых. Как грибы после дождя, начали открываться дистанционные филиалы, чаще всего на платной основе. Один из них базировался на территории УПК, которым неизменно руководил мой отец. Это удачное совпадение явилось для меня еще одним шансом встретиться с удивительным, казалось, навсегда утраченным миром – учебой в университете. Мне снова повезло, я получила желаемое буквально с доставкой на дом. Университет «приехал» ко мне, устойчиво подпирая мою корочку бухгалтерских курсов и аттестат педкласса[29 - Речь идет о педагогическом классе при УПК. Два года учебы и экзамен давали право педагогической деятельности, в частности, организации досуга детей и молодежи.] в образовательном фундаменте.

Открытие филиала в нашем северном городке развернуло передо мной не только возможность обучения, но и освоение новой дополнительной профессии – организатора дистанционного обучения, которую я успешно совмещала с основной работой. «Оставь себе на булавочки, я зарабатываю достаточно», – говорил мне Андрей, когда я в очередной раз пыталась положить заработанные мной деньги в наш общий котел. Несмотря на сложные времена, в нашей финансовой жизни наметилась стабильная, непрерывающаяся прямая, позволяющая нам строить планы переезда в места с более продолжительным летом и все чаще заводить разговоры о втором малыше: мы мечтали «подарить» дочери брата или сестру.

***

Инта, 1995 год

– Надо что-то делать, так дальше не пойдет, – не выдержала я однажды, видя, как Андрей корчится от боли, разминая ногу.

– Не переживай, наверное, отсидел, вот нерв и защемило.

Андрей как раз поступил в воркутинский институт и ночами просиживал за учебниками, с удовольствием окунаясь в мир учебы и новых перспектив.

– Андрюш, приступы боли становятся постоянными, – я вспомнила недавние ночные вскакивания от судорог, которые он списывал на динамичность нашей жизни. Но смутная тревога уже поселилась во мне. – Давай попробуем в Москву. Я нашла в медицинском справочнике, что можно поехать обследоваться в госпиталь Бурденко, – приводила я очередные доводы, заметив, что многочисленные припарки и таблетки уже давно не снимают приступы боли. – Я поговорю с отцом, попрошу ключи на время обследования, в конце концов, это наша общая с ним квартира, после смерти мамы я ни разу о ней не заговаривала, наблюдая, как он ее сдает все эти годы. Завтра после планерки и поговорю.

– Даже не думай! Мы и в гостинице остановимся, это всего на пару дней… – вдруг неожиданно согласился муж. И, словно уберегая меня или отгоняя свои мысли, бодро добавил: – Все будет хорошо, просто потянул ногу. Врачи же смотрели? Смотрели. Ну! Что за нюни?

Но я точно решила в этот раз не отступать.

Разговор с отцом был коротким, и результат его – ожидаемым. Я узнала о том, что он мне ничего не должен, и если мне нужна доля в квартире, я могу обратиться в суд.

Снимать жилье в Москве на время обследования было очень дорого, и мы приняли решение остановиться в семейной квартире в Ростове Великом, а в столицу приезжать для обследования, благо между Ростовом и Москвой три с половиной часа езды на поезде. Заодно мы могли помочь с переездом родителям мужа, решившим перебраться в этот провинциальный городок окончательно.

***

Ростов, лето, 1996 год

Это было самое счастливое лето, пропитанное запахом хлеба и парного молока, наполненное вечерними посиделками во дворе под стрекотание деревенских сверчков и ежедневными купаниями в озере Неро[30 - Одно из древнейших пресноводных озер на территории России, располагающееся в юго-западной части Ярославской области. Именно на его берегу в 862 году выросла жемчужина Золотого кольца России – Ростов Великий.], неподалеку от старинных храмов.

– А хочешь, мы лето возьмем с собой? – Андрей, широко раскинув руки, лежал на поляне. Рядом на пледе дочь пыталась сплести венок из собранных полевых цветов.

– Это как? – моментально откликнулась шестилетняя Кариша. – Прям вот всамделишно? Увезем с собой? Вместо букета?

– Ну почему «вместо»? Букет тебе мы обязательно купим, как без него в школу идти, да еще и к первому звонку? Не положено, – обнимая прильнувшую к нему дочь, засмеялся муж. – Сейчас сходим к дедушкиному «шарабану» и посмотрим, во что мы с собой упакуем лето.

Муж с дочерью, вскочив, побежали по направлению к припаркованной поодаль машине – семейному раритету. За любовь свекра к этому чуду советского автопрома могла побороться свекровь, частенько выуживая мужа из гаража.

В старых «Жигулях» нашлась трехлитровая банка, заменяющая свекру бидон в утренних походах на рынок за молоком.

– Ну, девчонки, – командовал муж, – стройся лето собирать! – И ускорил шаг по направлению к расположенному вдоль поля лесу.

Мы с дочерью радостно посеменили за ним, стараясь идти строем, с удовольствием подыгрывая мужу в его настроении.

– Как вам эта красотища-а? – Андрей отошел в сторону, и мы увидели перед собой спрятанную за пушистыми елями среди обилия разнотравья земляничную поляну.

Это было удивительное зрелище: маленькие кустики земляники прятались под высокой травой, воздух был настолько пропитан ароматом ягоды, что казалось, как будто ты ее ешь. Вокруг тишина… Только пение птах и пчелиный звон.

– Они настоящие? – первой произнесла Ришка. – Как у бабушки на подносе?

Очевидно, ей вспомнился сюжет Жостовского подноса[31 - Русский народный художественный промысел росписи металлических подносов, в основе которой лежат сложные композиции из цветов и ягод.], используемого свекровью как подставка под самовар.

– Конечно, настоящие, законсервируем лето – и всю зиму будет жить оно в банке с вареньем, – засмеялся Андрей и протянул дочери собранную в ладошке ягоду. – Лопай давай, ребенок. Завтра в Москву опять поедем, будет у вас с мамой время на твои аттракционы в парк сходить.

Время от времени мы приезжали в госпиталь, проходили очередное, ни к чему не приводящее обследование, а в оставшееся время гуляли по Москве: забредали в музеи, слушали музыку в парках, катая дочь на каруселях.