Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь»

«Ты придёшь?! – молила его душа. – Только скажи, что придёшь, ещё хотя бы раз! И тогда я приму всё, как есть…»

Каре-зелёные глаза ему чуть заметно подмигнули, а дальше пустота. Тёмная, глухая, беспросветная, рыхлая, как земля, под которой он должен был быть погребён через три дня, если бы так страстно не стремился жить, чтобы вновь увидеть ту, которая из века в век спасала его и несла погибель.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 3

Познакомившись с родителями Жюлиана, пришлось приложить максимум красноречия, чтобы удержать их до появления Агнешки. Она вышла из отделения, словно врач, и проследовала мимо всех на улицу, никому ничего не сказав, будто и не знает нас. Даня с Эрикой только рот раскрыли от удивления.

– Надеюсь, что с вашим мальчиком всё будет хорошо! Я буду молиться о его скорейшем выздоровлении. Вот моя визитка, звоните, если что-то понадобится. И держите нас в курсе происходящего.

Отец Жюлиана молча пожал мне руку и вслед за женой направился к двери, за которую пускали не всех, я с облегчением выдохнул.

– Пап, нельзя же быть таким назойливым, у людей горе.

– Ты разве не слышал, Агнешка сказала любым способом задержать…

– Агнешка, всё время Агнешка, а она даже не взглянула на нас.

– Не взглянула, значит, так было надо, не хотела, чтобы её запомнили родители Жюлиана во избежании лишних вопросов.

Схватив вещи, Эрика выскочила на улицу, не дожидаясь, пока мы закончим свои дебаты.

Агнешка сидела возле мотоцикла, зажав голову руками, в полном (как мне показалось) расстройстве чувств.

Эрика восприняла это как приговор и, вся бледная, молча присела рядом с нею на бордюр.

Собрав остатки сил, Агнешка отгородилась от меня, закрыла доступ к своим мыслям.

Я подошёл.

– Не напрягайся, если не хочешь, чтобы знал, я не полезу. Пожалей себя, ты устала.

– Агнешка, не молчи! Всё так плохо?!

Она опомнилась, погладила Эрику рукой.

– Он будет жить, по крайней мере, эту аварию перенесёт, но восстанавливаться будет долго.

– Что это значит?

– Жюлиан какое-то время не сможет двигаться и ходить, но надежда всё-таки есть… Сделаю всё, что в моих силах, дорогая.

Я невольно занырнул в ослабившую защиту голову больше по привычке, нежели из любопытства.

– Ты обещал! – обрубила Агнешка, поднимаясь на ноги.

– Прости, не специально, привычка. Позволь хоть немного восстановить твои силы.

– А это, всегда-пожалуйста, если ты богат… – она улыбнулась и, сделав шаг навстречу, крепко меня обняла.

Даня изменился в лице и отвернулся. Мы так и не успели поговорить с ним о самом главном. Эрика, всё ещё шокированная известием, так и осталась сидеть, не обратив никакого внимания на наши объятия.

– Нужно снять номер в отеле и как следует выспаться перед дорогой.

– У меня есть идея получше.

– Я останусь с ним! – Эрика и слышать ничего не хотела. – Ему нужна поддержка.

– Детка, пока он в реанимации, тебя к нему всё равно не пустят! – Агнешка оторвалась от моей груди, и я почувствовал лёгкое головокружение, как донор, только что поделившийся кровью.

– Я всё равно никуда не поеду, – упорствовала Эрика, и весь её вид говорил о том, что так оно и будет.

– Я обещал маме, что мы вернёмся вместе, она очень за тебя переживает.

– На то она и мама! – резко ответила дочь.

– У тебя учёба, ты не можешь пропускать занятия, скоро экзамены.

– К чёрту лицей, прости, Господи, я нужна ему и буду здесь. Не забывайте, что он прикрыл меня собой! – она выдала свой самый веский аргумент, и слезы потекли по щекам.

Мы переглянулись: и Агнешка, и я поступили бы точно так же. Тяжело вздохнув, не стал с нею спорить.

– В любом случае, сейчас с Жюлианом родители, а тебе нужно отдохнуть. Агнешка сделала всё, что смогла, и пока ему больше ничем не помочь.

– Ему больно? Он страдает?

– Пока нет, – честно ответила Агнешка, – сейчас он крепко спит, и ему вводят обезболивающие, но когда очнётся и придёт в себя, боль станет его постоянной спутницей…

Жюлиан застонал, а потом его крик резко вырвался из груди и переполошил всё отделение. К счастью, родителей уже к тому времени попросили уйти. Лимит продолжительности допустимого посещения был исчерпан. Медики засуетились, и увеличили дозу морфина, он притупил ощущения. Тело по-прежнему не слушалось его. Всё, что мог Жюлиан, – это мыслить, а ещё видеть и вспоминать. Странная каша из непонятных образов смешалась в его голове, к ним прибавлялись ещё и галлюцинации, вызванные медикаментами.

Вот он несётся на лошади во весь опор, перескакивает преграду, животное с ним словно одно целое, оба напряжены до предела.

«Скачки», – догадался он. А воображение полетело дальше.

Вода, много воды, волны накрывают с головой и становится невозможно дышать, он с трудом выныривает, но его уносит снова, ещё мгновение, и наступит конец.

Жюлиан вновь вскрикивает и тут же погружается в пучину своих безумных видений. Лёд сковывает тело: руки и ноги намертво заморожены. Глаза ещё видят, ужасающее ощущение полной беспомощности, вечная мерзлота поглощает последние капли тепла. Ещё мгновение и сознание погаснет, он становится частью монолитной глыбы в белоснежной пустыне. И, вроде бы, всё кончено, больше нет ни мыслей, ни чувств, полная безнадёжность, но появляется ОНА. Босая бредёт по снегу, плавя всё вокруг неистовым пламенем своей непокорной души, вырывает его из…

«Забвение», – вспоминает Жюлиан и вскрикивает вновь от адского огня, возрождающего его к жизни.

И снова бой барабанов. Яростное сражение. По мечу стекает вязкая густая кровь, он продолжает рубить, колоть и вспарывать врага без всяких сожалений, кольчужная рубаха раскалена, солнце палит беспощадно, но, в пылу битвы, притупляется даже боль. Скоро всё кончится… Скорей бы!

«Мужество», – Жюлиан пытается удержать поток сознания, но его уносит. Прохлада древнего храма, священные колонны, полумрак, женский голос возносит заклинания, от них мурашки бегут по коже. Он знает голос этой жрицы, помнит, кто ОНА.

«Любовь!» – глаза открываются вместе со стоном, тоской разрывающим грудь. Переломанные рёбра не дают без боли вдохнуть и выдохнуть. И тут он понимает: вся его бесконечная возня от женщины к женщине лишь поиск той единственной, которая вечно ускользает от него. Но теперь он точно знает, что ОНА существует.

Эрика уснула лишь после усиленного воздействия, Агнешка к тому времени уже видела десятый сон. Огненно-красные волосы её рассыпаны по подушке, на лице сероватый оттенок от переутомления, она выехала ещё до того, как случилась авария, почувствовала, и тут же полетела на помощь. В это же время и я ощутил тревогу. Но Агнешка всегда на полшага впереди, её интуиция сильнее и выше.

«Наташа сказала, что она уже выехала, но не сказала, когда. Да и разве в этом суть?!»