Хозяин леса

Вдруг Бруно замирает на месте, а потом бросается от Итана и Хелен через колючие ветки, царапая морду и не чувствуя преград. Аккольти пускается за ним и пытается догнать, ломая под ногами сучья со звонким хрустом.

– Что случилось? – вскрикивает Хелен и несется за ним, но заметно отстаёт.

Ноги заплетаются, но упасть никак нельзя. Только не сейчас!

– Поймал след!

Бруно пропадает из поля зрения, ныряя в темноту. Шорох вдали не даёт потерять его окончательно. Раздается рык. Это не волк.

– Световая волна! – выкрикивает Хелен и, не думая, выстреливает яркой вспышкой света вперёд, откуда доносится ужасный звук перепалки.

Луч энергии освещает территорию и проявляет двух хищников: шакала и волка. Они оскаливаются сильнее, когда четко видят друг друга при магическом свете. Дикий зверь набрасывается на Бруно, открывая широко пасть с острыми, как копья, клыками. Волк отскакивает назад, но через секунду, в попытке защитить себя, кидается на нападающего.

С плеча Итана слетает ружьё. Один точный выстрел – и пуля попадает в брюхо шакала, вцепившегося в глотку Бруно. Хищник сильнее, крупнее и яростнее. От боли он разжимает пасть с диким воем и пятится назад, а Бруно, заскулив, опускается на мокрую землю, и с шерсти стекают крупные капли жертвенной крови.

Хелен, располагая большей силой магии, чем у напарника, пускает еще одну порцию чар, и заклинание отбрасывает подбитого шакала в сторону на приличное расстояние.

Аккольти падает на колени перед Бруно, раздвигает шерсть на глотке и открывает кровоточащую рану. Преданные бусинки глаз друга разрывают его душу. Два чёрных хрусталика, два уголька со слезинками смотрят на него с надеждой. Бруно медленно прикрывает глаза, тяжело дыша. Итан пытается ему помочь, водя ладонью над раной, но заклинания в голове будто отшибло.

– Я помогу! – Хелен подбегает к ним и падает на землю, пачкая колени о влажную землю.

Рыщет в зачарованном кармане склянку с анисовой мазью.

– Магия бессильна! Он же дикий хищник! – тараторит она, прокручивая в мыслях закон из книги «Основы колдовства».

Третий том гласит: «Энергия, способная лечить людей, не в силах воздействовать на диких, по своей природе, животных. Ослабший организм поддерживается мазями и зельями из растительных ингредиентов, но окончательное исцеление животного должно происходить автономно. Без нарушения естественного природного отбора».

Нащупав мазь, Хелен откупоривает баночку и льёт на рану Бруно, задевая шерсть липкой жижей. Анисовая смесь шипит и пенится на пораженной коже и совсем немного заживляет ее. Волк жалобно скулит, словно пытается с ними заговорить и попросить помощи.

– Все будет хорошо, мой мальчик, держись, – Итан гладит его по брюху, а в глазах застыла боль от увиденного, от того, что он ничего не может сделать. Он не в силах забрать муки своего пушистого товарища. – Я рядом, тебя спасут. Пожалуйста, держись… Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу.

Хелен невольно прикусывает губу, чтоб сдержать слёзы, собравшиеся в уголках глаз. Ее поражает сильная связь и крепкая любовь между ними, и она не представляла, что Аккольти способен на чистые и безвозмездные чувства.

Грассо перевязывает бинтом шею Бруно и мельком бросает взгляд на поникшего Итана. На нем нет лица… Он не замечает, что Хелен поглядывает на него с такими же стеклянными глазами.

– Все будет хорошо, – она шепотом поддерживает Итана, но, казалось, тот ничего не слышит. – Мазь подействовала наполовину, рана некритична. Но… Бруно надо восстановиться.

– Что? – переспрашивает он и, наконец, смотрит на неё.

– Ему нужно восстановиться…

Он переводит затуманенные глаза на Бруно, наклоняется к нему и обнимает, словно крыльями ангела-хранителя. Разве есть что-то страшнее чувства, что ты не в силах облегчить страдания невинного?

– Нам нужно сделать привал. Без него я никуда не пойду.

Сердце Хелен внезапно заболело сильнее. Итан перед ней впервые видится другим: способным сопереживать, беззащитным и бессильным там, где тонкий барьер между смертью и жизнью.

Эта жизнь волка пахнет темнотой и железом крови.

Хелен воздушно прикасается к спине Итана руками, запятнанными алыми следами.

– Все будет хорошо… – повторяет. И чувствует, как под ладонью напрягается его спина. – Да, сделаем привал…

Бруно прикрывает глаза, а Аккольти слушает, как бьется маленькое сердце. Волк ушки повесил и носиком тычет Итану в щёку. И Хелен отворачивается, чтобы скрыть красные белки глаз, ибо ещё никогда-никогда не сострадала колкому и надменному знакомому из прошлого – тому самому, способному на убийство. Жизнь сама подкинула такую возможность.

Глава

3

Хелен замерла в нескольких метрах от Итана, обхватив себя за плечи и нырнув в потаенные недра своей души. Взгляд застыл на полной Луне, а в темных зрачках отражался грязно-белый шар спутника. Сейчас она рассуждает о том, что произошло часом ранее. И ужасается своей реакции и смене настроения в адрес преступника! Ее опутали милость и переживание за человека, совершившего непростительный поступок. Но парадокс в том, что Итан, по новому взгляду Хелен, не похож на бесчувственного подонка, который в силах отнять чужую жизнь без единого моргания. По крайней мере, ей хотелось так думать. Итан перестал быть в ее глазах монстром. Как минимум, потому что он показал сострадание к животному. Тогда в чем его секрет? Где этот корень правды?

Хелен точно услышала свое желание узнать ответы на вопросы, но как-нибудь позже.

Все же, необратимое деяние числится в грехах Аккольти, и он по-прежнему остается для Хелен опасным криминалистом, с которым она вынуждена продолжить путь после привала.

Удар в ребро и острая шутка жизни.

Дровишки падают в общую кучу. Норовят вспыхнуть огнём и согреть трёх путников в нетронутом лесу. Грохот поленьев выбивают Хелен из томной грусти и рассуждений. Она оборачивается на звук за спиной, и тепло костра гладит ее щеки и кончик носа.

– Ты… ты как? – спрашивает она.

Получается с запинкой, ведь Хелен увидела, что Итан хмурее грозовой тучи. Он подкидывает дрова в пламя, как робот, и, казалось, мир перестал для него существовать.

– С каких пор тебя это волнует? – Аккольти присаживается на поваленный ствол дерева и растворяет взгляд где-то в толще огня.

Хелен следит за каждым еле заметным движением его глаз, а Итан, видимо, и этого не замечает. Молчание пропускается через треск дров в костре, а рыжее сияние окрашивает их лица и мордочку дремавшего Бруно в приятный персиковый оттенок.

– Я подумала, что тебе нужна поддержка… – отвечает она уже тише и все также стоит на месте.

Итан горько хмыкает и бросает тонкий сучок в костёр.

– На дух меня не переносила, а тут решила проявить великодушие?

Хелен сжимает пальчики на плече, когда игла вопроса колет в центр сердца. Она не отвечает ему, отходит на несколько шагов в сторону и садится спиной так, чтобы дистанция между ними не мешала ей успокоиться и не принимать неблагодарные слова на свой счёт. Смыкает ноги, роняет руки на них и глубоко дышит, будто пытается почувствовать плотность воздуха, а Итан между тем все же кидает быстрый взгляд на неё, но не решается исправить неловкость.

Бедняга Бруно спит у ног хозяина, примостив влажный нос возле его ботинка и легонько шевеля им, когда тот поглаживает его за ухом. Улучшений в здоровье не наблюдалось, и всемогущая мазь полностью не залечила ранение волка, но обезболила поражение. Анис хорошо выводил заразу и снимал неприятные ощущения.

– Согреться не хочешь? – внезапно интересуется Итан, нарушив тишину между ними.

Казалось, от неожиданности Хелен вздрагивает… Однако не отвечает сразу. Нет.

– Ты тоже…

– Что – я тоже? – он смотрит ей в спину из-под ресниц, локтями опираясь на ноги.

– Ты тоже меня на дух не переносил и теперь решил проявить… Нет… Сделать одолжение? – ее отклик не смахивает на сердитость. Скорее, на оттенок насмешливости.

Теперь он притих и не прокомментировал, а Хелен жутко любопытно увидеть, что он там делает, с какой степенью кислоты лица сидит.