Хозяин леса

– Сказать нечего? Да? – продолжает она и оборачивается к нему, рукой упираясь в корягу, на которой сидит.

Мимолетно встречается с его глазами, которые он через секунду вновь опускает к костру. Закрытые кнопочки глаз Бруно заметно дрожат, что не ускользает от Хелен. Она делает решающий вдох и пытается сохранять самообладание, ведь понимает, что Аккольти тоже нелегко. Надо как-то не давать ему раскисать, пренебрегая его ехидством, ведь путь по лесу еще долгий и непроглядный.

– Нет, мне и здесь тепло… – Хелен отвечает на вопрос, заданный им ранее.

Затем отворачивается, сильно жмурится и распахивает глаза, рассматривая, как зрение создаёт белые бегающие круги.

– Я просто не привык к поддержке, – внезапно признается Итан, будто оправдается за непроизвольную грубость. И так тихо, что расслышать сложно. – Тем более от тебя. Я здесь один почти пять лет, семь месяцев из которых с Бруно.

– Каждый человек несет ответственность за совершенные поступки: тем или иным способом, но судьба наказывает, – из неё двусмысленный ответ вылетел намного равнодушнее. А еще ощущались крупинки презрения.

– Много ты понимаешь, – ухмыляется он, отрывая от сучка иголку и пуская ее в костёр.

Его нерушимое спокойствие к таким серьезным вещам возмущает, и Хелен вскакивает с места, скрещивая руки. Подходя к нему, отбивается:

– Конечно понимаю! Что ещё можно сказать про твоё положение? Напортачил – расплачивайся свободой, глупо сейчас пенять на плохую жизнь.

Но слова не долетают до Итана, будто он специально отмахивает их тряпкой.

– Садись.

Звучит не указ, а просьба. Аккольти, не глядя в лицо, вышвыривает ее из состояния «Сейчас я тебя затопчу аргументами». И перемена его непредсказуемого настроения удивляет: Хелен медленно опускает руки и хлопает глазами, как полоумная.

– Очередная твоя задумка? Хочешь снова унизить? – Она кривит лицо, а в этот миг из черноты леса доносится вой неизвестного животного.

Хелен, как ошпаренная, разворачивается к источнику шума и пятится назад с орешками вместо глаз. От страха плюхается вблизи Аккольти и вновь не улавливает, насколько близко. Дьявол!

– Нет, не унизить. Здесь просто голодные звери, – он казался спокойнее водной глади.

Грассо осознает себя, когда слышит его голос, после чего немедленно отсаживается на приличное расстояние, будто рядом с ним выкачивают кислород, а приближаться к натренированной фигуре – опасно.

– Как ты одна собиралась идти в лес? В вашей пресловутой Спецслужбе учат только в чужие шкафы забираться?

Хелен высокомерно вздергивает подбородок.

– Неплохо для хрупкой девчонки, верно? В СеМПе хорошая подготовка, поэтому не переживай, я сумею защитить себя, – язвит она.

Итан цокает и подносит распахнутую ладонь к костру, согреваясь теплотой.

– Ну да, ни на минуту не сомневался в нашей системе защиты, – едва он успевает договорить колкость, как в темноте ломается палка под чьим-то шагом.

Треск так близко, что Аккольти подрывается с места и выставляет руку, чтобы выстрелить магией в нужный момент, и машинально заслоняет другой рукой Хелен.

Однако она опережает его, и желтый густой луч со вспышкой разбивается о непонятный живой объект. Световой всплеск освещает половину их места привала, и они жмурятся, прикрывая глаза ладонями. Бруно очнулся, услышав опасность, и постарался встать на четыре ослабшие лапы.

– Это был огромный паук, – твердит Хелен, сбив ритм дыхания, и прикладывает ладонь к груди.

Аккольти убирает от неё спасательную руку, и они многозначительно переглядываются. Снова не знаешь, что думать! Чтобы скрасить неудобства, он скорее дополняет ее суждения:

– Да, они ходят стаями, поэтому шевелись! Нам надо уходить.

Он закидывает на плечо ружье, которое опиралось на поваленный ствол, и чарами тушит костёр: пышное облако низко повисает над языками пламени и пускает струйки воды, от которых играющий огонь стихает.

– А как же Бруно? – восклицает Хелен, когда Итан бегло проверяет перевязку на глотке больного.

– Грассо, не тупи! Если мы останемся здесь, нас быстрее сожрут, нежели мы увидим улучшения у Бруно! – он обходит ее и пробирается через сухие ветки совершенно в другом направлении от источника недавнего шума. – Сними розовые очки, спустись на землю. Это нетронутый лес! Хрен пойми, чего можно ожидать.

Между ходом Итан оглядывается на неё и Бруно. Волк мордочкой раздвигает преграду и плетётся за хозяином. Отлично, повторять по несколько раз не придётся.

– Перестань так со мной разговаривать!

Хелен потуже затягивает шнурки своих ботинок, встаёт и магией расчищает себе проход через колючую стену.

– Ты сама вынуждаешь это делать, – осведомляет Итан в спину, когда она обгоняет его. – И меньше трать магию. Она забирает силы в таких местах, как непроходимые леса.

Она кривит лицо, мол, хватит меня учить, и широко шагает, переступая через камни. Уже добротно опережает. И даже темнота и незнакомая дорога ничуть не пугают, ведь всемогущий световой лучик на кончике указательного пальца тускло освещает ей окрестность.

Волшебная энергия стихий – а их четыре: вода, земля, огонь и воздух – присутствует в организме магов при отличном самочувствие. Когда они длительно испытывают стресс или истощаются, запасы энергии (видимые и нет) канут в небытие. Аккольти ощущает упадок воздушной магии в своем теле уже давно, еще до того, как отправился на «задание». И браслет на запястье мало чем помогает в сохранении колдовства, поэтому большую часть времени он использует ружье, а в крайних случаях – колдовство.

Слабый Бруно догоняет их, нюхая местность, кусты и опавшие молодые листья, но в красных глазах виднеется только мольба об отдыхе…

Как тяжело делать выбор…

На одной чаше лежит безопасность, на другой – здоровье. И то, и то – жизненно необходимо на поисковом задании, но останавливаться для отдыха – совершенно неподходящая сейчас идея. На каждой травинке может поджидать опасность. Оба понимают цену.

Треск сучьев, ломающихся под весом их тела, разносится эхом в глушь, возвращается и врезается в уши. Даже птицы этой ночью не поют, только сверчок неугомонно тараторит, в отличии от Итана и Хелен. Всю дорогу от привала они идут, как немые незнакомцы, и даже не смотрят друг на друга. Каждый ведет внутренний монолог и забывает, что между ними тишина стоит уже почти час.

Ничего удивительного. Лучше не открывать рты, иначе есть риск словесно поубивать на месте, возле многолетнего дерева с морщинистой корой, как помпезное место казни.

Когда они преодолевают очередной спуск с горы, Хелен сгибается, чтобы отдышаться, и просит напарника о помощи:

– Посвети.

Он без лишних вопросов подсвечивает ей карман, в который ныряет ее рука, маленьким белым светом на пальце. Хелен вынимает пузырёк с двумя разноцветными ампулами на дне и вминает одну таблетку в сладкий мякиш, похожий на ванильный бисквит. Пахнет от сие «десерта» далеко не сладкими пряностями, а душистой крапивой и валерьяной.

Но надо без слабины накормить им больного: Хелен подзывает Бруно к себе, но тот словно врастает в прелую землю. Ощетинивается, садится и задирает морду вверх, как бы протестуя на нелепые приказы.

– Можно, – даёт разрешение Аккольти, зная, что волк слушается исключительно его.

Бедняга ковыляет до Хелен и получает от неё дозу спасения, которая придаст дополнительной силы ещё на час-другой. Волк заглатывает бисквит, облизываясь.

– У тебя была ампула энергии, а ты только сейчас ее достала?

– Да. Оставила на случай необходимости. Без отдыха ему идти тяжело, поэтому сейчас самое время получить допинг, – она наблюдает, как Бруно умывает лапу после легкой трапезы, и невольно улыбается.