Враг моего врага. «Песец»

– Для тебя, – резко поправил Нгири. – Для траинита твоего! А для меня – нет. Людей бы он всяко за борт не выкинул. Почему ты хотя бы не попросил его потом вернуть Унтли обратно?

Захар промолчал. Ответить было нечего.

– Ты понимаешь, что фактически убил ее? Гъдеанке у вампиров не жить.

Захар сокрушенно вздохнул, не обращая внимания на боль.

– Ну прости, Хобонда. Такой уж я черствый и невнимательный. Работа меня испортила.

Начальник охраны засопел. Баба, скорее всего, мертва. Из-за него. И – «ну, прости»? С другой стороны, а что он еще может сказать?

– Ортленне было хорошо со мной, – сообщил Нгири злорадно.

– Поздравляю, – буркнул Захар сквозь зубы.

– И что-то она не говорила, будто с тобой лучше, – начальник охраны не унимался.

– Отстань ты, змей! – рассерженно прошипел Захар. – Я с ней вообще не спал.

– Ка-ак это? – Нгири чуть не подавился.

– Вот так это, – передразнил он. – Я за ней ухаживал. Угощал, развлекал, на прогулки возил. Хотел, чтобы по-человечески. А вы все, – на глаза навернулись слезы, и не вытереть: руки в лубках, – сволочи вы, ни совести, ни терпения, вместо головы хреном одним думаете…

Старуха Вилтинь заботливо промокнула марлечкой предательскую влагу со щек.

– Ладно, господин директор, извини, – пробурчал Нгири. – Кто ж мог угадать, что ты такой шизанутый романтик? С виду циничная тварь, уж не обижайся.

Захар изо всех сил сцепил зубы, чтобы не выдать себя всхлипом.

– Ты не волнуйся, ей правда было хорошо. Я ж не совсем отморозок. Я и Унтли не обижал, пусть она и укусить не могла. Что же ты наделал, Зальцштадтер! – он не сдержался, снова вспомнив о несчастной бабе, застонал в голос. – Только и остается небесным духам молиться, чтоб хотя бы жива была! – он перевел дыхание. – А твои-то какие проблемы? У тебя с твоей вампиркой все впереди, обзавидоваться впору. И не принимай близко к сердцу. Вампиры, они такие. Думаешь, ей без меня спать не с кем? Все кетреййи рудника к ее услугам, без счета! Это, по их меркам, не разврат, это как кофе попить. Не ной, Зальцштадтер, прорвемся.

Мрланк все-таки появился на экране. Сам, без вызова. Когда Йозеф уже думал, что все его попытки наладить связь потерпели крах.

– Мрланк, извини. Бес попутал. В двух словах не объяснить. Приезжай на «Ийон», поговорить надо.

– Да иди ты к червям, – неуверенно произнес шитанн. – Я приеду, а ты мне по башке дашь – и под кварцевую лампу. Говори так.

– Лучше бы нам разговаривать не сидя за пультами, где куча рычагов и кнопок, а в какой-нибудь кают-компании, где нет соблазнов.

– Тогда сам приезжай.

Йозеф покачал головой.

– Нет, давай ты. Епископ нам тут помещение подготовит, а у тебя на «Молнии» попов нет. Хочешь – возьми с собой охрану.

В вооруженный эскорт Мрланка затесалось двое знакомцев: Винк Трагг и Шшагил Хот, прежде служившие на «Райском громе». Они тепло поздоровались с Аддарекхом, но не теряли настороженности.

– Сюда, – показал Гржельчик Мрланку.

По углам кают-компании стояли четыре свечи, церковник в черном заканчивал брызгать веничком.

– Сотня червей могильных, – шитанн застыл на пороге. – Что это?

– Помещение, защищенное от воздействия темной силы, – ответил Гржельчик серьезно. – Можешь отпустить своих молодцов, все в порядке.

– Нет уж, пускай постоят, – уперся Мрланк. – Ты мне без всякой тьмы дашь в лоб, с тебя станется, – посторонившись, чтобы пропустить выходящего церковника, он прошел внутрь и сел лицом к двери.

– Да не буду я тебя бить, – Йозеф тяжело вздохнул. – Даже не знаю, как и растолковать. Тьма нас под руку толкает, Мрланк.

– Мне уже растолковали, – проворчал шитанн. – Темный поток подхватывает и несет вразнос… Только что с этим делать, Гржельчик? Надо же как-то бороться!

– Надо стараться, чтобы у тьмы не было зацепок. Держать себя в руках, бережнее друг к другу относиться, спокойнее. А это не всегда легко. У меня из-за Хеленки все в душе перевернулось. Лучше бы укусил!

– Не поймешь тебя, – буркнул Мрланк. – То не кусать, то кусать. И ваших обычаев я не пойму. Где разум, где логика?

– Нечего косить под тсетианина. Ну что ты за бабник, Мрланк? И без того с девчонкой проблем выше крыши.

– А какие с ней проблемы? – удивился шитанн. – Девка – чудо: умница, красавица, такая лапа…

– Умница? Это ты хватил! Ты пойми, я ее люблю, но она же глупая, как… я не знаю, кто. Учиться в школе не может.

– Да брось ты, Гржельчик. Я таких смышленых блондиночек отродясь не видывал.

Йозеф плюнул.

– Ты о ней думаешь, как о кетреййи! А она – землянка.

Мрланк махнул рукой.

– Вы, земляне – те же кетреййи, только мозгов побольше и злые через одного. А Хеленна – добрая. Зачем ей школа? Чему ей еще учиться? Ты из нее профессора хочешь сделать? Она и так хороша.

– У нас так нельзя. Нужно школу окончить. Иначе – клеймо умственно отсталой, и все. Не дай Бог, признают недееспособной, не сможет в брак вступить. А ей одной нельзя! Я потому ее с собой и вожу, что одна – не умеет. В жизни же соображать надо.

Он хотел серьезно поговорить с Мрланком о тьме, а сам начал жаловаться, и остановиться невозможно.

– А тут еще ты! У нее в башке и без тебя места нет, так ты теперь все занял. Эта дуреха за тебя замуж собралась, а я объяснить ей не могу доходчиво, почему нельзя. У нас ведь в книжках как: трахнул – женись. А жизни она не знает и не узнает никогда, жизнь – такая сложная и огромная штука, что в ее головенке не уложится.

– А ты говоришь, не кетреййи, – усмехнулся Мрланк. – Они все такие же, вечные дети. Только их никто не считает недееспособными и не запрещает вступать в брак. Наоборот! Не понимаю я ваших обычаев. Они только вредят.

– Это Хеленке они вредят, – меланхолично промолвил Йозеф. – А для расы в целом полезно. Большинство не хочет, чтобы умственно отсталые рожали детей и передавали свой недостаток по наследству. И я это большинство понимаю, конечно… Но если бы ты мог жениться на Хеленке, я бы тебя заставил, все обычаи привлек бы. На Земле ей жизни не будет, а в вашем Раю она, чем черт не шутит, была бы счастлива.

Мрланк воззрился на него:

– Так давай я ее увезу с собой! Зачем для этого жениться? Оформим гостевую визу, и пусть живет у нас с Айцтраной. Выучит язык – сможет на работу устроиться, гражданство попросить. Не захочет – пускай так живет, радует глаз. Ей у нас понравится. Ну, что?

Йозеф скрипнул зубами. С одной стороны, ничего он так не хотел, как пристроить дочку в хорошее место, к надежному мужику. С другой стороны, он рассчитывал, что это место все-таки окажется поближе, а мужик – хотя бы немного помоложе. И потом, этот странный статус – не жена, а не пойми кто, приживалка…

– Даже не знаю… Все это как-то неожиданно. Как она там одна, без меня?