Враг моего врага. «Песец»

– Адмирал, крейсеры прогревают орудия!

Час от часу не легче.

– Вызовите командующего!

Изображение появилось через мгновение: видно, Гржельчик как раз устанавливал связь с мересанским флагманом.

– Алекс, уйми своих молодцов! Они подают дурной пример.

– Как? – бессильно зарычал т’Лехин. – Как я их уйму?

– Поговори с ними. Ты – их командир.

– Они не выходят на связь.

– Тогда пристрели их, к поиметой матери, пока твоя долбаная эскадра еще вменяема! Не жди, когда она пойдет вразнос.

– Ты что, с ума сошел? Это мои корабли!

– Уже не твои! Они в руках дьявола. Хочешь, чтобы зараза перекинулась на остальных? Решай, быстро!

Т’Лехин заскрипел зубами. «Одиннадцатый» т’Агеттина двинулся к «Десятому» и «Тринадцатому», приводя орудия в боевое положение и набирая скорость… и шарахнулся от упреждающего залпа «Ийона Тихого».

– Уводи тех, кто остался! – рявкнул Гржельчик. – Забери отсюда «Одиннадцатый», если сумеешь. И не вмешивайся, ради Бога.

Два крейсера – «Ийон Тихий» и «Джон Шепард» – стали расходиться; «Шепард» стрелял куда-то между «Десятым» и «Тринадцатым», «Ийон» недвусмысленно полосовал лазерами небо перед «Одиннадцатым», не давая линкору подойти к схватке.

– Т’Агеттин! – «Одиннадцатый» все-таки откликнулся. – В строй!

– Адмирал, они… – лицо капитана искажено яростью.

– Слушайте приказ, капитан! – лязгнул железом т’Лехин. – Блокировать орудия и следовать за мной. Немедленно!

– Адмирал, т’Бокохан сейчас уничтожит «Тринадцатый»! – в голосе возмущение, отчаяние, мольба.

– Вы слышали приказ, т’Агеттин? – только бы не дать слабину. – За мной! Сделаете хоть один выстрел – я вас повешу за измену родине.

«Одиннадцатый» заметался.

– И имя ваше будет проклято в веках!

Получилось. Т’Агеттин еще не обезумел окончательно. «Одиннадцатый» пристроился в хвост уходящим линкорам, гася лазеры. Сзади два крейсера начали методично обстреливать «Десятый» и «Тринадцатый», сцепившиеся насмерть. У т’Лехина сердце обливалось кровью.

– Без фанатизма, – бросил Йозеф стрелкам. – Ваша задача – подавить огонь мересанцев, а не взорвать их к тюленям. Это корабли союзника, если кто не помнит.

В пылу могут и забыть: еще недавно Мересань была противником. Нет, если иного выхода не будет, он уничтожит и «Десятый», и «Тринадцатый». Но он надеялся сохранить линкоры. Они ох как пригодятся в бою с настоящим врагом… если сейчас не разнесут друг друга в клочья.

«Ийон Тихий» и «Джон Шепард» били по орудиям линкоров. Как ни странно, те не огрызались в ответ, они торопились произвести как можно больше выстрелов друг в друга. Старпом бормотал молитву на латыни. По-английски еле-еле два слова связывает, а молитвы вызубрил. В глазах боль, но руки не дрожат, ведет корабль нужным курсом, наиболее удобным для стрелков. Йозефа и то жаба душит с каждым залпом: во сколько обойдется восстановление линкоров, на какой срок они будут потеряны для флота… Что же творится в душе у Иоанна Фердинанда?

– Десантным группам приготовиться к высадке, – приказал Йозеф. – С вами пойдут монахи во главе с епископами. Кровь попусту не лить. Попов беречь!

Огонь линкоров стихал – волей-неволей, неповрежденных лазерных батарей и пушек оставалось все меньше. Но натворить дел успели: на «Десятом» горит правый модуль, дефлекторы в хлам, у «Тринадцатого» сожжена резервная рубка, четыре ускорителя помножены на ноль.

Десантный бот отчалил от «Джона Шепарда» по направлению к «Тринадцатому». Бот с «Ийона» уже подходил к «Десятому». Стыковка… Мальчишка Джинн не подвел – аккуратен и экономен. Полдела сделано.

– Мы на месте, адмирал, – доложил майор Райт. – Начинаем захват.

Десантники хлынули волной через стыковочный шлюз, сжимая резиновые дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Гржельчик приказывал избегать потерь. Постараемся.

– Всем оставаться на местах! – гремел по всему кораблю голос Райта, искаженный частотным преобразователем. – К оружию не притрагиваться!

Натиск был силен: десантники рассчитывали на ожесточенное сопротивление. Но отпор оказался вялым. На «Десятом» думали только о том, как разнести «Тринадцатый». Шквал пронесся по линкору, оставляя за собой кашляющие и избитые тела тех, кто не внял призыву майора Райта. А следом шагали монахи, поливая все вокруг святой водой из пульверизаторов.

– Группе Аддарекха – утихомирить стрелков, – распорядился командир. – Группа Чена – в резервную рубку. Остальные – со мной.

Бойцы ворвались в центральную рубку, снеся дверь и отправив в нокаут нескольких мересанских десантников, попавшихся на пути. Скрутили второго пилота и капитана, неслышно орущего что-то в микрофон. Бен Райт включил гарнитуру, но все равно не разобрал: тот орал на своем языке. Бадма и Равиль оттащили упирающегося и ругающегося капитана от пульта, и Бен с чувством залепил ему оплеуху:

– Заткнись и приди в себя, ошпарок!

Обогнув майора, Дьёрдь Галаци плеснул т’Бокохану в лицо добрую пригоршню святой воды. И заботливо перекрестил.

– А давайте зажжем свечи, – предложила Теодора.

Она все время это предлагала. Такая романтичная девочка. До Виктории Павловны не с одного раза дошло, что мересанке неприятен электрический свет. Она никогда не жаловалась. Серебряную сеточку вокруг лба все воспринимали, как украшение. Виктория даже собиралась поговорить с подопечной на предмет того, что украшения хороши на досуге, а в учебном процессе излишни. И выразить недоумение: мол, на серебряную сетку деньги нашлись, а на ноутбук – нет. Слава Богу, не высказала, догадалась: это не украшение, а необходимость. И позаботилась, чтобы казенный ноутбук, выданный девочке, был самым маломощным.

Девчонкам тусоваться при свечах понравилось. Как же, интимное освещение. В седьмом классе это – ах!

Первое время Виктория Павловна переживала за Теодору. Языка не понимает, обычаев не знает. Одеваться и то не умеет по-земному, да и одежды почти нет. Думала, девчонки ее засмеют. Дети в этом возрасте бывают жестокими. Прикид немодный – добро пожаловать в аутсайдеры. Но опасения оказались напрасными. В глазах любопытных девиц Теодора обладала качеством, перевесившим все негативные моменты. Она была человеком, видевшим конец света. Сенсация! Первым делом девчонки расспросили ее именно об этом. Если бы Виктория знала, запретила бы. Не те это воспоминания, которые стоит оживлять. Слишком больно. Но обернулось все к лучшему. Одноклассницы прониклись сочувствием, и никому теперь не приходило в голову высмеивать скромный гардероб новенькой. Спаслась, в чем была – уже хорошо. Девчонки взяли ее под опеку. Подшили юбку модным рубчиком, научили земным танцам.

С языками Теодоре было трудно. В сжатые сроки надо выучить и международный английский, и – хотя бы в первом приближении – местный русский, а самое главное – земную систему цифр и математических символов. Переход к земной десятичной системе от привычной двенадцатеричной был особенно сложен. Девочка училась усердно и соображала хорошо – зря Виктория Павловна боялась, – но слишком велик объем того, что необходимо усвоить. Пока Теодора предпочитала общаться по-хантски.

Класс готовился ко дню рождения одного из мальчиков. Рассредоточили по столу свечи, верхний свет погасили. Девчонки зашушукались в углу.

– Тео, иди сюда!

Теодора, расставляющая бутылки со сладкой газировкой, отвлеклась от своего занятия, метнулась к девочкам.

– Мы тут придумали, – заговорщически произнесла Таня Лебедева. – Когда Карл войдет, мы все к нему подходим и целуем!

Теодора испугалась.

– Нет, я не могу.

– Почему? – удивилась Таня.

– Карл не урод, – заметила Сара. – Его совсем не трудно поцеловать.

– Я не буду!