Враг моего врага. «Песец»

Визитеры переглянулись – будто врачи, которым предстоит сообщить больному о том, что он умрет.

– Да, Салима ханум, – ответил полковник словно бы с неохотой. – Мы вышли на след преступной группировки. Я бы даже сказал, серьезной организации.

– И?.. – она выжидательно посмотрела на них. – Не можете сами договориться с силовиками, чтобы ее накрыть?

Краснянский хмыкнул, как бы оценив иронию. Облако резкого одеколонового запаха колыхнулось.

– Проблема, собственно, не в этой организации, Салима ханум. Снесем ее – появится новая. Спрос рождает предложение, понимаете? Конечно, поле необходимо время от времени пропалывать, но с этим мы можем справиться, и не привлекая вас.

– С чем же вы не в состоянии справиться без меня?

– С заказчиком, – мрачно уронил полковник.

Салима терпеливо ждала. Полковник тоже чего-то ждал – наверное, того, что Краснянский возьмет на себя рассказ о деталях. И Железный Лех взял.

– Это арабская организация.

Салима нахмурилась.

– Я полагала, с арабским терроризмом давно покончено.

– Их нельзя, строго говоря, назвать террористами, – возразил Лех. – Они работают на заказ, выполняют разные щекотливые поручения. Чем щекотливее, тем дороже, понимаете? Единственное условие: никакой политики. Ну, вроде бы.

– Вроде бы? – она изогнула бровь.

Лех пригладил короткие волосы, при этом распространив вокруг себя новую волну одеколона, и пояснил:

– Когда дело касается персон, определяющих политику, становится трудно отделить личное от политического.

– Продолжайте, – потребовала она.

– Под давлением обстоятельств некоторые члены этой организации проявили склонность к сотрудничеству, – деликатно выразился Железный Лех. – К сожалению, не самые влиятельные и не самые информированные, но недостающие кусочки мозаики мы восстановили по другим данным. В организацию поступил заказ на устранение одного человека.

– Не на уничтожение «Ийона Тихого»? – уточнила Салима.

– Я же сказал, никакой политики. Крейсер был не целью, а средством.

– Какая же цель может оправдать подобное средство? – недоверчиво усмехнулась она.

– Адмирал Хайнрих Шварц.

– О, – не то чтобы она совершенно исключала такой вариант, но комок в горле вдруг возник и рассосался не сразу. – И вы говорите, в этом нет политики?

– По отзывам, адмирала Шварца мечтает убить целая толпа народа, – отведя глаза, произнес Краснянский, – безо всяких политических соображений, исключительно благодаря особенностям его характера. Извините, если я задеваю ваши чувства, но это реальность. Таким образом, сам факт вовсе не вызывал удивления. Насторожили нас сперва детали исполнения – наносолнышки, понимаете, станет использовать не каждый оскорбленный чиновник. А после – размер суммы. Такие деньги недоступны простому смертному.

– О какой сумме идет речь? – она справилась с предательским комком.

– Пребывая в ограниченных возможностях, мы не смогли проследить финансовые операции с точностью до монеты, – не моргнув глазом, отозвался Лех. – Но их порядок сравним с бюджетом небольшого государства. Поэтому мы стали копать дальше, проявляя удесятеренную осторожность. Не ошибусь, если скажу, что заказчик с девяностодевятипроцентной вероятностью не подозревает о нашем интересе.

– Итак, вы нашли заказчика, – Салима посмотрела на Краснянского.

– Да, – утвердительно кивнул Лех и переадресовал взгляд начальнику, предоставляя ему самому сказать то, что так смущало следователей.

Полковник вдохнул и выдохнул. И произнес, почему-то покраснев:

– Фейсал ибн-Фахим ан-Найян, великий эмир, глава арабского региона.

Координатор не закатила истерику, как боялся полковник Перейра, не упала в обморок, даже не изменилась в лице. Только вполголоса помянула шайтана и потянулась к графину с водой.

– Не могу сказать, что это меня изумляет, – прозвучал ее голос, какой-то отстраненный. – Однако огорчает. Пустить на ветер сумму, которую он мог бы с толком потратить на развитие региона… Мой милый братец – идиот. И, что обиднее всего, я сама в этом виновата: пробелы в воспитании. Вы правильно поступили, что не стали раздувать скандал, а пришли ко мне. Я сама разберусь с Фейсалом.

Вот только появится немного свободного времени, продолжила она про себя. Да и самочувствие сейчас неподходящее для выяснения отношений: даже от запаха одеколона муторно. Одно хорошо: Хайнрих сейчас настолько далеко от Земли, что никаким террористам или киллерам его не достать.

Хайнрих Шварц гадал, какого черта на его станцию прется Владимир Каманин, все то время, которое занял путь космического корабля – целых несколько дней. Последние полтора дня он откровенно маялся. Конечно, Каманин пока не координатор и не имеет права требовать себе скоростной корабль, едва ему приспичит смотаться на периметр, но Шварца так мучил вопрос, зачем ему это сдалось, что он желал лишь одного: чтобы визитер поскорее уже приехал и вопрос разъяснился сам собой. С другой стороны, а вдруг он едет с какой-нибудь дурацкой инспекцией? Мало ли, что они на «ты». Каманин – прямо скажем, не последняя шишка в планетной иерархии. Увидит непорядок или то, что непорядком покажется, начнет наезжать… Шварц загонял подчиненных, требуя белизны туалетных стен и стерильности полов, а особо проштрафившиеся замазывали изображение символического акта единения цивилизаций на «Песце» – настало время осуществить давно принятое решение.

– Привет, – сказал Каманин, переступая порог шлюза.

С ходу наезжать не будет, понял Шварц. И наехал сам:

– Ну и на хрена ты мне тут? Лучше б Салима приехала.

– Дела у нее, – буркнул тот. – Вот стану координатором, тоже буду как привязанный сидеть. Пока этого не случилось, хоть поездить в свое удовольствие по разным уголкам системы с познавательными целями.

Хайнрих хмыкнул.

– А чего такой невеселый?

– Да так… У тебя выпить есть? – неожиданно спросил Каманин.

Хайнрих присвистнул.

– Влад, ты что, пить сюда притащился? На Земле пойло продавать перестали? Трындец!

Они сели в кабинете с видом на скучный и безликий «Песец»: штрафники были полны рвения, а приказы Шварца недостаточно однозначны, и надписи исчезли с бортов вместе с картиной. Не стыдно даже будущему координатору продемонстрировать. Будущий координатор бросил на «Песец» мимолетный взгляд – и правда, глазу теперь не за что зацепиться, – и обратился к выставленной на стол рюмке, причем несколько раз подряд. После этого он созрел, чтобы задать вопрос:

– Хайнрих, ты не знаешь, что с Салимой?

– Я? – изумился Шварц. – Я должен знать? Я в четырех тераметрах от Земли, если ты забыл. А ты – там, рядом с ней. И ты меня спрашиваешь? А что с ней, кстати? – забеспокоился он.

– Вот я и хочу понять, что с ней! – нервно фыркнул Каманин.

– Так, спокойно, – Хайнрих хлопнул тяжелой ладонью по столу. – Объясни мне, с чего ты так переполошился. Что вообще происходит, мать твою?

– Она меня вдруг вызвала!

– Ну, это нормально. Понадобился, вот и вызвала. Или ты хотел, чтоб она сама к тебе прибежала?

– Она вызвала меня и предложила занять пост координатора. Прямо завтра.