Враг моего врага. «Песец»

Температура в зоне горения достигла критической отметки, и притопленное наносолнышко проснулось. Активные частицы вспыхнули, ориентированная струя раскаленной плазмы насквозь пропорола топливохранилища и реактор питания дезинтегратора.

Ка Дин Хет участвовал в сражениях не первый раз. Когда сторожевые чудовища включили дезинтеграторы, он понял: численное преимущество ничего не значит. Этот бой не выиграть, в самом лучшем случае в нем не будет победителей. Он не отдал приказ отступать лишь потому, что у него было прямое указание координатора: биться насмерть. Это последний шанс Чфе Вара. И он продолжал стрелять, уже ни на что не надеясь.

Жуткая «Белая полярная лисичка» грозно развернулась, ускоряясь, канал дезинтегратора неумолимо смещался в направлении чфеварского флагмана. Ка Дин Хет попытался выскользнуть из-под невидимого ножа, бормоча молитву вперемешку с руганью. Сторожевик рванулся, закладывая крутой вираж – должно быть, на самой границе мощности. И вдруг…

Экраны ослепли, не выдержав запредельно яркой вспышки. Ка Дин Хет, рефлекторно прикрыв глаза рукой, вывернул рычаги – на автомате, не успев сообразить, что делает. Шестое чувство не подвело: драккар мотнуло, жаркое дыхание плазмы облизало корабль, плавя щиты вместе с обшивкой и прожигая ее, но не добралось до внутренних отсеков. Зашипели огнетушители, сбивая пламя. Корабль затрясло, переборки застонали, но выдержали. Флагману улыбнулась удача, ко многим повернувшаяся в этот миг иной, неприглядной стороной.

Вспыхивали в адском пламени силуэты кораблей, как мотыльки в огне костра. Жадная волна плазмы накатила на второй сторожевик с работающим дезинтегратором, захлестнула, и на его месте засиял еще один раскаленный шар, будто маленькая звездочка. Слишком маленькая, чтобы ее тяготение могло удержать звездное вещество от расширения. Чфеварца спасло лишь то, что в самом начале он сумел совершить правильный маневр, в нужном направлении, и теперь находился далеко. Вторую серию разверзшегося ада он наблюдал со стороны. Экраны ожили, и он видел, как вал бушующего пламени докатился до орбитальной станции, накрыл, и по огромному тору побежали взрывы. Станцию рвало на куски, изнутри брызгал жидкий огонь, на лету превращаясь в газообразный. Проклятие замерло на губах у Ка Дин Хета.

– Что это? – выдавил он, ни к кому не обращаясь. – Что это было?

Ни его драккары, ни триремы не несли оружия, которое могло бы причинить такие разрушения. Как?!

До него не сразу дошло главное: станции больше нет, а значит, нет и блокирующей сети.

– Дайте квантовую связь с командующим! – потребовал он.

На какие-то секунды защемило сердце: что, если ква-девайс выведен из строя? Но нет, повезло: антенны располагались со стороны, противоположной той, откуда шла волна жара.

– Адмирал, – доложил Ка Дин Хет, глядя на остатки станции, тлеющие багрово-красным, – задача выполнена. Блокирующая сеть отключена.

– Отлично! – искреннюю похвалу из уст Ена Пирана доводилось услышать не каждому. – Сколько времени вам надо, чтобы рассчитать прокол к орбите Земли?

– Прокол? – удивился чфеварец. – Но мы уже в системе Земли.

– Дерьмо поносное! Не заставляйте меня в вас разочаровываться. Я хочу, чтобы вы сделали ГС-переход к Земле. Когда будет готов расчет, сообщите точные координаты выхода. Сколько у вас кораблей?

Ка Дин Хет вопросительно уставился на изображение начальника отдела наблюдения на экране связи. Тот бросил взгляд куда-то и ответил:

– Один.

– Один, – повторил капитан убито. Он до последнего надеялся, что повезло кому-нибудь еще. Но подарки Безликих Богов не бывают слишком щедрыми.

– Сойдет, – проворчал Ен Пиран. – Запомните, мне нужны ваши координаты выхода.

– Что, землянин? – ехидно произнес капитан Терна, кинув шапочку с пером на пульт и промокнув лоб душистым платком. – Хамить больше не тянет?

Бойко Миленич мрачно взглянул на него исподлобья. И хотелось бы сказать что-нибудь гадкое торжествующему эасцу, но лицо заливала кровь, и шевелить рассеченной щекой было тяжело. Он покинул разваливающийся крейсер последним, как и подобает капитану. Пока он бежал по коридорам к капсуле, которая ждала его, попал под несколько взрывов. Правая нога плохо слушалась, рубашка на спине приплавилась к обожженной коже – будь она проклята, импортная эасская синтетика, и все эасцы с ней заодно. В других обстоятельствах Миленич дал бы себе зарок никогда больше не выпендриваться и носить одежду из честного хлопка и льна, как подобает по уставу. Но вряд ли ему теперь доведется выбирать, во что одеваться. Эасцы рабов не балуют. В особенности склонных к хамству.

Триремы не стреляли по спасательным капсулам. Не из соображений гуманизма, а потому что грех упускать прибыль, которая сама просится в руки. Кому-то удалось уйти к планете, но несколько капсул эасцы выловили. Земляне – здоровые мужики, как на подбор, на дальних рудниках такой товар с руками оторвут. А две женщины, обнаруженные в капсулах – отличная приправа для победы. Тем паче что на рынке за них все равно не дадут настоящую цену: одна в летах, вторая некрасивая. Впрочем, каждому свое. Терна, как командир, должен быть выше случайных утех. Пусть развлекаются помощники, которым должность пока позволяет. Но в удовольствии поглумиться над поверженным врагом он себе не отказал.

– Знал бы, что мне попадешься, небось, разговаривал бы повежливее? – хмыкнул Терна. – Все вы, земляне, такие, язык распускаете не по делу. Теперь жалеешь, а? Вот как вспомню, куда ты меня послал, да велю выкинуть голым за борт.

Бойко философски пожал плечом. За борт так за борт. На эасских заводах все равно долго не протянуть, еще и мучиться зря. А если уж за борт, то какая разница, голый ты или одетый? Одежда в вакууме не поможет.

– Что молчишь, урод?

Что-что! Говорить больно. Да и не та беседа, которую приятно вести.

– Ты неудачник, Миленич. Мнил себя непобедимым? Я тебе скажу, эти ваши хваленые крейсеры – не такие уж крутые штуки. Замечательно взрываются, – он засмеялся.

Ишь, веселится, паскуда, неприязненно подумал Бойко. Впятером на одного – не круто им, видите ли. А то, что из пятерых осталось четверо – это, ясное дело, случайность.

– А без своего крейсера ты вообще никто, – продолжил мысль Терна. Эта мысль очень нравилась эасцу. – Захочу – на завод продам, а захочу – каннибалам на мясо. Будет хорошее настроение – ну, тогда в муниципальное хозяйство пристрою, мусор на улицах убирать. Хочешь, чтобы у меня было хорошее настроение, Миленич? Городские власти платят за рабов немного, но если ты как следует попросишь…

А не пошел бы ты, подумал он про себя.

– Давай, землянин. Сотри со своей рожи эту непочтительную гримасу и извинись за свои хамские слова. А потом встань на колени, как приличествует не слишком ценному рабу, и хорошенько попроси. В подобающем тоне.

Ну вот что можно ответить на такое? Только послать по еще более конкретному адресу. Если бы Бойко мог безболезненно двигать челюстью, давно бы так и сделал, и не один раз. Одарив победителя печальным взором, он молча расстегнул брюки, вынул свое достоинство и демонстративно потряс перед оторопевшим Терной, как бы намекая, куда именно тому следует идти.

На несколько секунд эасец лишился дара речи. Из ступора его вывел тихий смешок одного из солдат, находившихся здесь, дабы проклятый Миленич чего-нибудь не отмочил. А он взял и отмочил! Капитан готов был держать пари, что боец заржал не над землянином. Он вспыхнул.

– Ах ты, тварь! Не понимаешь, значит, по-хорошему? Ну, может, что-то поймешь, когда тебя кастрируют. Рабу это излишество совершенно ни к чему!

Бойко покрутил излишеством и похлопал ладонью чуть ниже – мне, мол, по…

Еще двое солдат налились красным от едва сдерживаемого смеха. Терна, побагровев, набрал воздуха в грудь.

– Ты…

– Капитан Терна, – пришел доклад отдела наблюдения, – в окрестности семь ГС-переходов.

Терна, не договорив фразу, изменился в лице:

– Сколько?!

– Семь, капитан.

Нет, он не ослышался. Он ждал прихода чужих крейсеров – конечно, эта гнида Миленич не могла не передать в Центр о нападении. Но он рассчитывал на два-три корабля. Он был уверен, что справится с ними, затем посадит триремы и выпотрошит разработки траинита. Но семь – это уже ни в какие рамки не лезет!

– Свяжите мерзавца, – буркнул он, быстро разворачивая пилотское кресло обратно к пульту.

Солдаты заломили Миленичу руки за спину – он зашипел от боли – и, подтащив к креслу поодаль, стали привязывать. Он не сопротивлялся: какой смысл? Вот только расстегнутые штаны слегка мешали, тормозя процесс.

«Ийон Тихий» вынырнул из прокола к довольно низкой околоземной орбите – мало кто решился бы сразу сигать к планете, большинство капитанов перестраховывались, выходили из ГС-перехода в отдалении, а потом подползали к матушке-Земле. Но Гржельчик не осторожничал. Он уже стал живым героем профессиональных сказаний как капитан, сделавший прокол прямо в земную атмосферу и не убивший при этом корабль и всех, кто в нем находился. Впрочем, к подвигам он не рвался. Просто торопился выполнить приказ командования, вот и все.

Челнок был готов. Йозеф сделал нетерпеливый жест Джинну.

– Едешь со мной, парень. А то получим новое задание, и твоя преддипломная практика протянется еще пару месяцев. Все твои товарищи получат дипломы, а ты так и будешь недоучкой по космосу мыкаться.

Нищему собраться – только подпоясаться. Джинн метнулся в каюту, схватил свой ноутбук и рюкзак со сменой одежды.

– А вы подпишете мне практику?

– Подписал уже. Как радиосвязь заработала, сразу в Академию отправил. Не волнуйся, стажер.

– Адмирал, а когда я получу диплом, вы меня обратно на «Ийон» возьмете? – в глазах пацана была надежда.