Враг моего врага. «Песец»

– Покажу! – надежда ожила.

Баин протянула ему руку.

– Только пойдем быстро. Точнее, побежим. Если не сумеешь бежать – могу пристрелить, чтоб не мучился.

– Я смогу, – пообещал он.

Короткие перебежки – в промежутках между взрывами, ломающими корпус. Они успели чудом. Переборка за спиной со свистом отсекла их от коридора, заливаемого валом огня. И больше не открылась: герметичность утрачена необратимо. Отсек за отсеком; Баин плавила замки бластером, разыскивая своих.

– Почему так пусто? – вдруг спохватилась она. – Где ваши?

– Ушли, наверное, – застонал эасец. – Капитан объявил эвакуацию, и… Я бы тоже ушел, если бы… Не бросай меня, женщина!

Она плюнула, распахивая дверь еще одного отсека.

– Тастекей! – радостно-удивленный возглас.

– Баин, ты жива!

– Что это за чучело с тобой, Тастекей?

– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.

– Кто-то упер на память, – фыркнула она.

Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.

– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.

Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.

Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.

Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.

– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.

Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.

– Застегнуть? – догадалась она.

– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!

Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.

Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:

– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…

– Адмирал, – оборвала она его, – принимайте командование флотом.

Он замер на полуслове, быстро обвел взглядом помещение. Не нашел Максимилиансена.

– Что происходит?

– Нападение, – она говорила отрывисто, не отводя взгляд от черных экранов, не желающих оживать. – По всем фронтам. В системе Земли осталось три крейсера, включая «Ийон Тихий». Два из них ушли к периметру в ответ на сигнал об атаке Чфе Вара и эасских наемников.

Твою мать, произнес Йозеф мысленно, ибо в присутствии координатора никак нельзя давать волю языку. Ему хотелось спросить о многом. Где Максимилиансен, и какого рожна все крейсеры куда-то разбежались? Но когда идет бой, нет времени выяснять, кто виноват. Важнее понять, что делать. Он был совершенно не готов к такому повороту событий. Если бы, посылая на «Ийон» приказ явиться в генштаб, его предупредили, с чем предстоит столкнуться, он мог бы заранее продумать свои действия. Впрочем, такие вещи не станут передавать по квантовой связи.

– Что на периметре? – спросил он. Глаза зашарили по экранам, выискивая информацию и не находя.

– Мы не знаем, – Салима стиснула платок пальцами так, что они побелели, но лицо, вышколенное годами, оставалось бесстрастным. – Связь с орбитальной станцией пропала. И блокирующая сеть не работает.

– Пробовали связаться со сторожевиками? С посланными туда крейсерами? – о чем он, разумеется, пробовали. Глупо думать, что все тут дурнее его.

– Сторожевики не отвечают. А крейсеры еще не дошли до периметра.

– Проклятье! – периметр потерян, и гадать нечего. – Отзовите крейсеры обратно. Если блокирующей сети нет, удар будет нанесен прямо сюда.

– Отзывайте, – качнула подбородком Салима. – Вы командуете.

Йозеф повернулся к связистам, диктуя приказы для крейсеров. Надо стянуть силы, встретить чужой удар не мягким брюхом, а жестким упругим прессом. Сообщения уходили с ква-девайсов, а он, не прекращая отдавать распоряжения, пролистывал мышью протокол операции. Спина покрылась испариной. Как можно было увести все корабли от планеты?

Джеронимо Натта уловил его невысказанный вопрос. Перекрестил и ответил:

– Мы слишком разозлили дьявола, сын мой. Мы думали, что прикрыли лиц, принимающих решения, но дьявол хитер и изворотлив. А теперь брось отвлекаться на мучительные и ненужные сомнения, Йозеф. Делай свое дело. Бог любит тебя.

– ГС-переход, – наблюдатель показал на радужку, зависшую над огромным голографическим подиумом.

– Кто? – требовательно спросил Йозеф.

– Это не может быть ни один из крейсеров, – проговорил старший аналитик, внутренне холодея. – Приказы только что отправлены, они не успели бы рассчитать…

– Спутники обороны переведены в активный режим, – оператор не стал ждать приказа, молодец. Не забыть бы позаботиться о награде.

Координатор стояла за креслом Гржельчика, держась за спинку. Он поднял глаза, полуобернувшись:

– Салима ханум, может, вы присядете?

Она покачала головой. Лицо было серым. Она же волнуется, догадался он.

– Не беспокойтесь ни о чем, Салима ханум, – заговорил он успокаивающе и твердо, чтоб не усомнилась. – У нас надежная оборона. Никто не пройдет к Земле, поверьте мне.

– Один уже такое говорил, – прошептала она бледными губами.

Хайнрих обещал, что не пропустит никого к Земле, и она знала, что его обещаниям можно верить. Он умел сражаться и с превосходящим противником, и в неблагоприятных условиях, он умел грамотно и эффективно использовать все, что работает на победу, как бы к этому ни относились посторонние. Враг ни за что не прошел бы зубастый периметр, не уничтожил сторожевую сеть. Это Хайнрих гарантировал собственной жизнью. Он, не задумываясь, пожертвовал бы собой, если бы так было надо для победы, и добился бы ее самой высокой ценой. Однако на победу случившееся не походило. Значит, что-то не так. Предательство? Он не мог предать. Но его – могли.

– Тип корабля опознан. Эсминец Гъде.