Окно с видом на счастье. I том

– Так вот, Катя, – перебил его Корольков, – это та самая девочка, из-за которой я тогда…

– А-а-а… – дошло до Румянцева. – Та самая? Столько лет прошло, Сань… А чего это она? На консультацию?

– Да нет, Лёш… Не на консультацию… – протянул Саша.

– Лежит у нас кто-то?

– И не лежит никто. Она позвонила мне… – тут Корольков вытащил из пачки сигарету и закурил, глубоко затянувшись, – и слово в слово повторила ту фразу, которую я ей в записке написал. Это только я знаю и она, раз прочитала.

– В какой еще записке? Что это у тебя еще за тайны мадридского двора? – нахмурился Алексей.

– Да я же, Лёш, когда уходил, – усмехнулся Корольков, – записку ей догадался оставить. Н-да… Констатируй уже мне олигофрению в стадии дебильности, дружище!

– Не, ну Сань… – потрясенно протянул Румянцев. – Я не знаю, конечно… Нахрена записку-то? Ну ушел и ушел от девчонки…

– Да, Лёша! – экспрессивно и вместе с тем самоуничижительно воскликнул Корольков. – По-латыни к тому же, чтобы, соответственно, разобрать никто не смог.

– А что написал-то? – заинтересовался тот.

– Nescio quam spirare sinete. Вот так вота вот, Лёша.

– Это что же? Погоди? – нахмурил лоб Румянцев. – Как же… Не дышу… Не знаю, как дышу… Не знаю, как дышать… О боги! Я не знаю, как дышать без тебя! Ты, Саша, в натуре, дебил!

Корольков удрученно молчал.

– И что? Думаешь, ей кто-то перевел? – с интересом спросил Румянцев.

– Ну, во-первых, это сейчас не проблема – перевести, во-вторых, она юрист, я узнавал. Они тоже латынь изучают, – ответил Саша.

– Юристы? – удивился Алексей. – А им-то она зачем?

– Ну, видимо, – предположил Корольков, – какие-то специфические термины существуют.

– Что-то я не особо замечал, чтобы Юрец по-латыни изъяснялся… – вспомнил Лёша их общего друга юриста Чернова.

– Да Юрец разгильдяй, – воскликнул Саша. – Что с него взять… Поди, и не помнит ничего.

– Ну и ладно, – вернул Сашу к теме разговора Алексей. – Звонила Катя. И что?

– Да собственно, Лёш, ничего, – уныло произнес тот в ответ. – За исключением того, что я теперь не знаю, что мне делать… Я же всю жизнь ее помню…

– Сань… – с превеликим удивлением в голосе сказал Румянцев. – Я не думал никогда… Я всегда считал, что Арина…

Корольков поморщился:

– Дружище, не лицемерь. Ты прекрасно знаешь все про Арину.

– Так разводись тогда, Сань! Детей у вас нет, и, может, в данном случае это положительный аспект. Делить нечего. Доля в фирме зарегистрирована на тебя, поэтому… Как там Юрка объяснял? На кого записано, того и собственность, с учетом вашего брачного договора?

– Ну это да… Тут тещенька в свое время маху дала, – злорадно усмехнулся Корольков. – Она не думала, что я смогу что-то свое открыть или заработать.

– Разводись! – воскликнул Румянцев. – И женись на этой своей Кате!

– Да ты что? – испугался известный любимец женщин Корольков. – Как? Она, наверное, и видеть-то меня не захочет… – и снова грустно уткнулся носом в стакан. – И вообще, Лёх, знаешь… Нет в жизни… радости, что ли? Арина что? Арина делает карьеру, папочка ейный помогает со всей дури.

– Ты что это, Сань? – вскинулся Алексей. – Завидуешь собственной жене?

– Да чему там завидовать-то? – невесело улыбнулся Корольков. – Пыжится, пыжится… Вот прям прорыв в медицине – морды старухам натягивать.

– Ну тоже надо, Сань… – возразил было Леша.

– Кому надо-то, Лёх? – возразил тот. – Может, тете Клаве, соседке моей, у которой пенсия четырнадцать косарей и внук малолетний на иждивении? Да если б я ей денег не подкидывал за то, что она за моей квартирой приглядывает, да картохи из тещенькиных закромов не привозил иногда, они бы с Валеркой с голоду опухли уже. Как раз Арине Аркадьевне клиентка, ага.

– Ну Сань, ты не прав. Арина делает людей счастливыми, – снова начал защищать Сашину жену Алексей. – Определенную, конечно, категорию людей, но все-таки.

– Вот-вот. Счастье, – со злостью сказал Корольков. – Симпозиум у нее. В Италии, если что. По вопросам вживления в область подбородка какой-то, Лёша, хрени, даже не знаю, как называется. И знать не хочу!

– Нет, ну Сань, погоди! А если, не дай бог, какая-то врожденная патология? Labium ltporinum, к примеру. Разве в таком случае не нужны пластические хирурги?

– Лёша, начнем с того, что Арина не пластический хирург. Тебе прекрасно известно, что она так и не смогла этим заняться – кишка тонка. Хотя как раз только в таких случаях они и нужны! А то гляди-ка, жизненные показания – бабкам губищи накачивать.

– Сань, хрен с ней, с пластической хирургией… А звонила-то Катя твоя тогда зачем? – снова спросил Румянцев. – А?

– Ну не зна-а-а-аю… Может, отомстить мне хотела…

– Саня, – твердо произнес Алексей. – Я, конечно, не такой знаток женского пола, как ты. Но что-то мне подсказывает, что бабы просто так не звонят. Чего ей тебя вообще вспоминать, если предположить, что она забыла и видеть не желает?

– Ну не знаа-а-аю… – снова протянул Саша.

– Короче, – решительно резюмировал Лёша. – Давай выпьем еще. Молодой человек, подойдите, пожалуйста.

– Горячее уже готовят к подаче, – радостно сообщил резво подскочивший Густые Реснички.

– В смысле – горячее? – поднял красивые черные брови Корольков.

– Так а салат мы просили? Жюльен, опять же?

– Но… – захлопал глазками официант и жеманно поднял вверх ладонь. – Вы просили… Побыстрее…

Бармен, делая вид, что всецело поглощен процессом протирания фужеров, закатил глаза и подумал: «Вот придурок! Надо управляющему сказать… Он всех гостей распугает!»

– Юноша, – вышел из себя невозмутимый Румянцев. – Вы что, не в курсе, что вначале принято подавать салат? Ну или… хм-м-м… на худой, как говорится, конец, жюльен?

Бармен аккуратно поставил фужер на стойку и, наклонившись, прыснул.

– Да, но… – Густые Реснички снова поднял ладонь к уху и, растопырив пальчики, как это делают гламурные девушки в своих видеоблогах, замер.

– Идите и принесите нам сначала салат, пожалуйста, – вежливо, но уже закипая, произнес Корольков. – А горячее чуть позже. Договорились?