Окно с видом на счастье. I том

– Она на сколько лет тебя старше, Сань? – спросил Лёша. – Я все забываю.

– На восемнадцать.

– Ишь ты…

– Ну. А вместе не жить – Катя бы все равно рано или поздно стала настаивать, как любая нормальная женщина. Ей бы семью захотелось, детей родить. А я бы уже прикипел, сам понимаешь, я же живой человек. А пока институт, пока ординатура… Не дождалась бы она. Ну это я тогда так думал.

– А сейчас?

– А сейчас не знаю, Лёш, что думать, – грустно ответил Корольков. – Всяко думал, за эти годы-то… Может, и получилось бы что-то, если бы ума хватило хоть рассказать кому-то, посоветоваться. Но что ты! Я же сам все развести должен был! И медицину я бросить на полпути не мог, с седьмого класса к этому шел. Дилемма вышла, и я ее решил… Придурок.

– Но ты хоть с ней объяснился? – с волнением спросил Лёша.

– Нет, конечно! Утром она спала, приболела как раз, и я ей всю ночь температуру сбивал. А потом ушел. Она спала, представляешь, не ожидала, наверно, ничего плохого, а я взял и ушел.

– Ну ты даешь! Не думал, что ты на такое способен, поговорить-то можно было с человеком, – поразился Лёша.

– Да! – как будто бравируя, воскликнул Корольков. – Подонок я, Лёш, вот что я тебе скажу. Наливай.

Мужики снова выпили, а бармен, заинтригованный столь пикантной историей, продолжал потихоньку натирать и без того прозрачные, словно слеза, фужеры.

– А сегодня, – продолжал изливать душу Корольков, – замылся, захожу в ординаторскую. Слышу, Светка – надо ж было именно ей трубку схватить! Сейчас вся больница обсуждать будет, что мне какая-то дама аж в ординаторскую звонила! – говорит кому-то: мол, а вот и он, подождите…

– А чего обсуждать-то? – не понял Алексей. – Ну мало ли нам пациенток звонит или родня какая…

– Да ты б мою рожу видел, Лёша, – возразил Корольков. – Когда я понял, что это Катя. Стою, как дурак, с этой трубкой, и не уйдешь никуда, телефон стационарный. За свои деньги, блин, куплю трубку нормальную! – в сердцах добавил он. – И девки все выпялились на меня, и такое, знаешь, молчание повисло в воздухе, они, по-моему, аж дыхание затаили.

– Н-да, представляю… – согласился Румянцев, который не понаслышке знал, насколько любопытны бывают их коллеги, особенно дамы.

– Ну и я что? – вздохнул Корольков. – Хрю да му… Что-то случилось, мол, Катя? А она: и да, и нет, Саша. И смеется. А потом записку мою, двадцать три года назад написанную, процитировала. Слово в слово, Лёш. По-латыни.

– Слушай, Сань, – неожиданно перебил его Алексей. – А у тебя фотка ее есть?

– Да ну, откуда? – удивился Саша.

– Блин, ну в сетях-то есть?

Корольков дико посмотрел на друга:

– Лёш, ты что? Меня нет в сетях…

– Но она-то, наверное, есть? – не отставал тот.

– Так откуда ж я знаю? Я туда не хожу. Когда мне? – упорствовал Саша.

– Даже в «Одноклассниках»? – недоверчиво спросил Алексей.

– Да нет, конечно! – воскликнул Корольков и подозрительно продолжил: – Ты, что ли, там есть?

– Ну есть… – смущенно признался доцент Румянцев. – Захожу иногда, с пацанами из Верх-Тулы поболтать, с которыми в школе учился. Меня Серёжка с Димкой зарегистрировали.

– Ну ты даешь, Лёша! – то ли с возмущением, то ли восхищенно воскликнул Саша. – Тут помереть в спокойной обстановке и то некогда, а он в «Одноклассники» ходит…

– Да я редко, Сань, – начал оправдываться доцент Румянцев. – Так, может, в выходные…

– Ну и что мне твои сети? – перебил его Корольков.

– Ну как что? – Лёша потянулся за своим телефоном. – Сейчас мы ее найдем и посмотрим. Ты ж не против?

– Ты что! – завопил Корольков. – Не надо!

– Что ты орешь, Сань? – успокоил его друг. – Мы анонимно. Не ссы.

Тот снова ошеломленно взглянул на Румянцева:

– А что, так можно?

– Сань, ну ты че такой темный-то? Девок молодых… это самое, а в сетях не бываешь! А вот твоя эта, как ее? Жизель?

– Сам ты Жизель! – возмутился Саша. – Совсем уже!

– Спросит, – невозмутимо продолжал Алексей. – Ах, котик, а что ты сегодня в сториз выложил? А ты чего будешь отвечать? Что такое сториз? Так она тебя сразу на три буквы отправит, пня старого!

– Да пошел ты! – в сердцах воскликнул Саша, вмиг почувствовав себя и вправду каким-то пеньком, а про себя, однако, подумав: «А ведь Лёха прав! Хватит уже, наверное, с молодыми мутить… И вообще, не превратиться бы в этакого стареющего мальчика в красных кроссовках!» и добавил: – Делать мне нехрена, по «Одноклассникам» шариться.

– Саня, я тебя, может, огорчу сейчас, – засмеялся Лёша. – Но по «Одноклассникам» шарятся как раз такие старые пни, как мы с тобой. Твои Жизели сидят в других сетях, чтоб ты понимал.

– Короче, Лёх, – перевел стрелки Корольков. – Хватит трындеть. Смотрим или нет?

– Давай, – скомандовал Румянцев. – Фамилия какая у нее?

– А точно не видно, кто смотрит? – с опаской уточнил Саша.

– Сань, ну ты че, прикалываешься? – снова удивленно воскликнул Леша. – Ну ты реально, что ли, не был даже в «Одноклассниках»?

– Да на хер они мне облокотились, «Одноклассники» твои! – вышел из себя доцент Корольков. – Я со своими одноклассниками живьем общаюсь, а не в этих ваших, блин, виртуальных реальностях! Смотри давай! Мороз Екатерина, с семьдесят первого года.

– А она что, фамилию не меняла ни разу? – удивился Лёша. – Девочки обычно замуж хоть раз в жизни выходят.

– Нет, – уверенно ответил Саша. – Она замужем не была.

– А откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Румянцев. – Справки наводил?

– Знаю, – твердо сказал Корольков. – Есть данные.

– Ну-ну, – протянул Лёша. – Данные…

Поковырявшись в телефоне, он повернул экран к Саше: