Розы без запаха

– Шестьдесят пять.

– А, совсем старик… ну хоть пожил человек. – Она погладила его по курчавым волосам.

Он не шелохнулся, хотелось сказать: «Эх ты, молоденькая дурочка! Да в шестьдесят пять лет мужик еще горы свернуть может! Какой старик!».

Только Олег промолчал, ему было больно не потому, что его отца назвали стариком, а потому, что он понял, какая пропасть между ним и Викой, – это не 14 лет, это целое поколение.

Внешне ничего не изменилось, он продолжал молча лежать рядом с ней, прошло еще минут пять.

– Ты чего такой скучный? – не выдержала Вика и надула губы.

Он вздохнул. Какой толк говорить вчерашней студентке, что такое похороны отца, она все равно не поймет.

– Устал. Знаешь, пойду я, наверное.

– Зря разбудил только. Чего вообще приходил, если полчаса посидел и убегаешь?

– Не обижайся, что-то настроения нет. – Он встал с кровати, пытаясь скрыть раздражение. «Ничего, может, работу попытаешься поискать», – со злобой подумал он.

– Зай, ну это печально, конечно, отец и все такое. Но ты же живой! Тебе жить дальше, идти вперед, не будешь же ты вечно ходить как в воду опущенный. Или ты к своей жене торопишься, чтобы она тебя пожалела?

– Не язви, и без тебя тошно. Я тебе на кухне немного денег оставил, сходи хоть в магазин, купи поесть что-нибудь.

– Говорю же, что ты зануда. – Она уже не лежала, а сидела на кровати. Рубашка распахнулась на груди и из-под нее кокетливо виднелась небольшая, но крепкая грудь.

Олега это взбесило, ему казалось, что сейчас, когда не стало бати, любой намек на секс оскорбителен.

– Прикройся, вечно ты расхристанная какая-то. – Он раздраженно накинул на нее одеяло.

– А раньше это тебе нравилось. Знаешь, мне тут девчонки позвонили, зовут в кино, я, наверное, схожу. – Она никогда у него никуда не отпрашивалась, была кошкой, которая гуляет сама по себе, но сейчас ей захотелось немного потрепать ему нервы.

– Делай что хочешь, – устало проговорил он, уже стоя в коридоре.

И опять перед Олегом встал вопрос: как дальше жить? Он совсем запутался.

Нужно было собрать волю в кулак и ехать домой, ночевать-то где-то нужно было. А еще следовало обдумать условия развода.

Трехкомнатная квартира была у них с Оксаной в собственности: часть денег скопилась благодаря его небольшому бизнесу, часть дали родители Оксаны, продав в деревне дом, оставшийся от бабушки. Просто так подхватить два пакета с вещами и удалиться он не мог, в эту квартиру было вложено семь лет его труда, когда он не вылезал из мастерской месяцами.

Олег решил наконец заставить жену говорить. Нужно было решать квартирный вопрос. Пока ехал, в голове созрел план: продать трешку, купить двушку для жены и дочки, а разницу в цене забрать себе, как первоначальный взнос на ипотеку.

– Придется залезать в долги, – устало думал он, заруливая во двор.

4.

Уже подходя к квартире, Олег почуял неладное. За дверью было слишком шумно, слышались чужие голоса.

С холодком под ложечкой он позвонил в дверь. Ему открыла теща с совершенно бледным лицом, за ее спиной маячила дочка Танюшка, она держалась за бабушку, как за спасательный круг.

– Что стряслось? – вмиг осипшим голосом проговорил Олег.

Вместо ответа теща махнула рукой в сторону спальни. На их супружеской кровати лежало тело, полностью накрытое простыней. Рядом на тумбочке валялось несколько пустых коробок из-под таблеток. В комнате стоял неприятный запах. Прямо на кровати сидел отец Оксаны, бессильно уронив руки.

– Таблеток наглоталась, нам Танюша вся перепуганная позвонила, сказала, что маму разбудить не может, мы приехали, Оксана уже не дышала. Ждем полицию, – тускло сказал он. И в дверь тут же позвонили.

На пороге стояло несколько сотрудников в погонах. Олег проводил их в комнату.

«Опять смерть! Она преследует меня», – неприятная мысль кольнула так, что он крепче сжал плечо дочери, которая теперь жалась к нему. Он передал Танюшу теще, а сам пошел за полицейскими в комнату, где они уже вели опрос тестя, фотографировали место происшествия. С Оксаны безжалостно сдернули простыню, которой ее прикрыла мать, и Олег увидел то, что уже наблюдал пару дней назад в родном городе – куклу, которая даже отдаленно не напоминала ему близкого человека: жену, мать его ребенка. На кровати лежал манекен. Плотно сжатые губы Оксаны, с которых в этот месяц не слетело ни слова, были укором Олегу, который он чувствовал физически. Это было ужасно.

Прошло несколько часов. Пришли и ушли полицейские, приехала служба, которая забрала тело в морг. Несколько раз заглядывали соседи. Ближе к ночи квартира была просто растерзана, она превратилась в такой же безжизненный манекен, как и ее хозяйка. Под ярким электрическим светом, который горел во всех комнатах, в кухне и коридоре, словно заострились все ее углы. Дух женщины, покинувший домашний очаг, превратил квартиру в нежилую жилплощадь.

– Папа, мне страшно, – тихо сказала Танюша. Теперь она говорила только шепотом, ей было физически больно повысить голос до нормального уровня.

– Бельчонок, хочешь пойти ночевать к бабушке с дедушкой?

– А ты?

– Я останусь здесь.

– А если я пойду, ты не обидишься?

– Нет, конечно. Утром мы увидимся. Я заеду, завезу тебя в школу.

– Тогда я пойду ночевать к бабе. – Девочка с младенчества называла мать Оксаны «баба» или «баба Анюта», хотя она была совсем нестарая крепкая женщина 55 лет.

– Анна Игнатьевна, Таню сегодня к себе возьмете ночевать? – обратился Игорь к теще, когда она, как тень, показалась в проеме двери кухни.

– Да, конечно. Собирайся, Танюша.

– Завтра я все узнаю о похоронах и всех формальностях. – Олег проговорил это ровным твердым голосом. – Вы ни о чем не волнуйтесь, я все устрою, только за Таней приглядывайте.

– Как же так? Как же так? – будто не слушая его, начала причитать Анна Игнатьевна. – Почему? Ну почему? Что случилось? Что у вас было? Олег, ну как же так?

Ее вопросы начали перерастать в скороговорку.

– Анюта, возьми себя в руки, ради Танюши возьми. – Тесть подошел к жене и крепко ее обнял, прижимая лицо женщины к своей груди и стараясь заглушить ее скорбные стоны.

– Не бойся, малыш, все хорошо. Иди собери портфель и возьми с собой форму, – попросил Олег дочь. – Пойдем, я тебе помогу.

Он посадил ребенка, тещу и тестя в машину и повез их прочь от разоренного гнезда.

Олег понял, что Оксана молчала не только с ним, ее мать и отец тоже были не в курсе их семейной драмы, которая практически переросла в развод.

– Как это на нее похоже! – размышлял он, оставшись один на один с собственными мыслями, когда сел в машину. Танюшу Олег уже оставил у бабушки, следовало возвращаться в разоренный дом.

«Что же ты наделала? Зачем было так? Что ты хотела доказать и кому? Наказала ведь только себя да нашу Танюшку, как ты могла не подумать о ребенке? Что теперь будет с ней?» – эти вопросы жене сыпались в его голове, как горох. Оксана всегда была скрытным и неконтактным человеком. Если бы она могла услышать его стенания, она бы не ответила на них: во-первых, из принципа, во-вторых, она не умела объясняться, высказывать свои обиды или, наоборот, радости. Когда-то очень давно, когда их отношения только начинались, будущая жена поделилась с Олегом:

– Все это пустая болтовня: люблю, жить без тебя не могу. Надо смотреть на дела человека, что он делает для любимого, а не что ему говорит.