Призрак с картинки

Егор молча включил печку и Вика не посмела возразить: если ты объявляешь, что тебе холодно, терпи теперь жару! И подумай, почему Алевтина поняла, что ты её видишь. Она должна это понимать или нет? Конечно, её просветили относительно твоего дара, но возможно ли, что разъяснили детально силу этого дара?

С другой стороны, раз она с ними, то с поиском проблем возникнуть не должно. Гид, так сказать, сопровождает и точно знает, где и что. А если гид, то ведь с ней придётся общаться? А как обращаться? Как обращаются к княгиням? Придётся залезть в сеть и узнать.

«Просто по имени» – это, вне сомнения, слова Алевтины. В полном шоке Вика на неё взглянула, ещё раз попутно удивившись, что Георгий не видит второй пассажирки. «Я не могу. Простолюдины к князьям по имени не обращаются»! «Ты ведь не знаешь собственного рода. У тебя в предках тоже есть князья». Тут Вика не просто на Алевтину посмотрела, а прямо-таки вперилась: что за шутки?!!

– Ты куда смотришь? – спросил Егор. – Что там лежит, за моей спиной, так тебя заинтересовавшее? Насколько помню, там ничего нет. Одеяло, разве что? Нет, и наши сумки и прочие вещи – в багажнике. А ты постоянно туда оглядываешься? Рассказывай!

«Расскажи!» – Алевтина одобрила.

– А ты меня сумасшедшей не посчитаешь?

– После того, как ты мне рассказала о моих предках, я уже ничему не удивлюсь. Другими словами – не сочту.

– Твоя родственница едет с нами.

– Какая родственница?

– Та самая: Алевтина Игнатьевна Воронова. Дочь графа и жена князя. Сидит прямо за тобой.

– Шутишь?

– Не до шуток, извини.

Егор остановил машину и оглянулся. И, естественно, ничего не увидел. Перевёл глаза на Викторию:

– И где?

«Я сейчас ему покажу, что я тут». Алевтина дунула Георгию в лицо и тот даже отшатнулся.

– Что это было?

– Она на тебя подула. Как ты понимаешь, она бестелесна, поэтому ты её и не видишь. Но у меня дар и мне её отлично видно и слышно.

– А как-то иначе доказать, что она тут – можно?

Вика глянула на Алевтину. Та протянула руку между передними сидениями и переместила ручку с одного места на другое. Потом ударила по ключам и они зазвенели. Потом сунула руку в правый карман Георгия и достала оттуда телефон, который добавила к ручке, лежавшей на приборной панели. Поскольку Егор пялился на Викторию, считая, что это её приколы, то был железно уверен, что она не шевелилась вообще. Но тогда как?

– Говорю же тебе, она здесь!

Алевтина полезла в свою миниатюрную сумочку, ныне называемую клатчем, достала квадратик бумаги, потянулась за ручкой и написала именно это два слова «Я здесь». Почерк был удивительным, нынче пишут иначе. И почему-то именно эта записка Георгия убедила. Сначала, конечно, он просто ошалел при виде возникшего невесть откуда клочка бумаги, явно старинной, со словами, написанными такими же старинными буквами. Этот шок возрос после появления на приборной доске телефона, который он из кармана не доставал. Хотя обычно вставлял его в держатель сразу после усаживания за руль. Но тут что-то замедлил…

Он вытаращился на Викторию, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Но она догадалась:

– Я же тебе сказала, что твоя родственница едет с нами. Жаль, что ты не можешь её видеть.

Тут одновременно звякнули оба телефона: пришло сообщение. Вика своё открыла сразу же, хотя ни от кого сообщений не ждала. А там фотография: Алевтина в том виде, в каком она сейчас была.

– Ну, открой!

– А что там?

– Не что, а кто! Та, которой ты не можешь увидеть!

Но у Георгия файл оказался пустым.

– Да не пустой он. Просто ты не можешь её увидеть. Посмотри у меня, – и Вика повернула свой телефон к нему лицом.

– У тебя файл тоже пустой.

– Нет. – она подумала – Ладно, я сейчас тебе её нарисую. Правда, рисую я ещё хуже, чем черчу, но что Бог послал…

Сходство было очень сомнительным, разве только в одежде: Вика, как и любой человек со вкусом, отлично передала вид платья и украшений, бывших на Алевтине. Но с лицом было похуже, хотя сходство можно было считать переданным на три четверти.

– А я её знаю!

– Ещё бы ты её не знал, это же твоя прямая родственница!

– А можно, она расскажет, что в точности произошло в те далёкие дни, из-за чего она оказалась там, где оказалась?

Алевтина согласилась.

– Но мне, видимо, придётся повторять каждое слово для Георгия. Если он вас не видит, то и не слышит. Вас это не огорчит?

– Но ведь иначе он ничего не узнает!

Вика включила на своём телефоне запись: а вдруг, через время, придётся к этому рассказу обращаться ещё раз?

– Вот объясни мне… – спросил Егор. – Ладно, у тебя способности, ты видишь людей в сопредельном мире. Но ведь твой телефон точно такой же, как и мой! То есть сделан и существует в нашем мире. Так почему твой всё видит и слышит и даже записывает голос из того мира, а мой слеп и глух? Тебя саму это не удивляет?

– Нет. Любая вещь, достаточно долго находящаяся у конкретного человека, пропитывается его энергетикой. Ты ведь знаешь, что трогать чужую технику всегда чревато? Для пользователя и для самой техники? Потому что энергетики разные. Так что если бы у тебя были способности, то и твой телефон видел бы и слышал бы. А так – извини!

Алевтина начала свой рассказ.

– Сестра князя Ильина Наталья была моложе брата на восемь лет. Между ними был ещё один брат, но он не играет никакой роли в этой истории. На момент моего замужества мне было восемнадцать, Даниилу – двадцать пять, а Наталье, соответственно, семнадцать. Но в семье Ильиных было принято семейные украшения отдавать жене старшего сына. Я, правда, взяла не все, а честно разделила их на две части, причём свою Наталья выбрала осознанно. А в моей оказался тот самый гарнитур с синими алмазами, который и стал яблоком раздора.

Зачем он вдруг стал так нужен Наталье, у которой глаза вообще-то были тоже синие, как и у меня – синие. Почему она при разделе семейных украшений никакого интереса к гарнитуру не проявила, мне не понятно до сих пор. Тем не менее, когда я в них появилась на одном из балов, с ней что-то случилось. Жаба жадности напала, не иначе. И она потребовала передела драгоценностей. Хотя было очевидно, что как только она выйдет замуж, то получит драгоценности семьи мужа. Но нет: решительно потребовала от меня отдать гарнитур, причём немедленно. Я отказалась.

Возможно оттого, что я была уверена: в лице Натальи обрела младшую сестричку, лучшую подругу и наперсницу. Мы ведь до свадьбы много общались семьями и я Наталью полюбила, как действительно сестру.

Это очень больно, когда тебя внезапно ударит дорогой твоему сердцу человек. Она ведь видела, что я её брата люблю по-настоящему, должна бы радоваться его счастью (если уж не моему, учитывая на нашу дружбу), но что-то с ней случилось. Возможно, я и отдала бы гарнитур, не будь её удар столь неожиданным и необъяснимым. Но я тоже упорная.

Я запрятала гарнитур в банковский сейф, который у меня был ещё с тех пор, как я получила наследство от бабушки по отцу. И там, в наследстве, кроме денег и небольшого поместья, тоже были драгоценности. Так что я просто добавила туда этот гарнитур. Получилось, что я и надела его всего однажды. И надеялась, что если Наталья не будет меня в нём видеть, то успокоится. Но нет, она никогда не отказывалась от своих целей.

Впрочем, несколько лет до замужества, она молчала, хотя выплёскивала на меня свою ненависть при каждом удобном и особенно – неудобном случае. Желательно – прилюдно. А ведь всему свету не объяснишь, что происходит. Хотя друзья знали, конечно.

И вот Наталья приняла предложение графа Боброва. Но при одном условии: он отнимет у меня гарнитур, который она намерена надеть на свадьбу. А если не отнимет – свадьбы не будет! Это был очень хороший и понимающий человек. Я ему всё объяснила и он согласился просто сделать дубликат. Мы вместе поехали к ювелиру, который обещал изготовить точно такой же гарнитур. И он изготовил.

Но если о чём-то знают двое – знает весь мир. Ювелиру было настолько лестно, что он сумел в точности повторить старинное украшение, что он похвалился этим своей семье. Ну и…