Страсти по Самайну – 2. Книга 3

Эпилог

Дверь калитки открылась. Во двор вбежал пёс, размахивая хвостом. Он привычно облаял старушку, сидевшую в кресле-качалке под размашистым клёном, и скрылся за домом.

– Привет, Мам, – следом вошёл Тревор, – греешься? – он повернулся к яркому летнему солнцу. – Я рыбы принёс, – в ведре колыхались рыбьи хвосты.

Женщина не повернула головы в его сторону, и тогда Тревор поднялся в дом. Клетчатый плед, которым были укрыты ее ноги сполз к земле, обнажив безобразные шрамы от недавних ожогов. Это страшно рассердило женщину. Она зло скривила рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Худое лицо только раскраснелось, а по щекам полились слезы. Коль подбежал к ней, сел напротив и стал лаять.

«Смеётся надо мной, паршивец», – подумала женщина.

«Зовет на помощь», – встрепенулась Кона.

Минули зима и весна с той страшной ночи, когда Кона громом рокотала и обрушивала проклятия. Тогда она ощутила в себе мощную силу. Это пугало и завораживало одновременно. Ей стоило только подумать, как мысль молниеносно превращалась в действие.

И вот уже с каминной полки летят вазы, разбиваясь вдребезги на миллионы осколков. Ставни снаружи размашисто стучат по стенам дома. Угли продолжают выпрыгивать из огня, словно спелые ягоды, оставляя чёрные следы, прожигая пол. Глаза Коны сияли холодным светом, отражая страх, которым была охвачена Меретте. Калех поднимала бурю одним движением рук: вокруг все кружилось и грохотало.

Ее вздорная бабушка Ханна прокляла единокровную сестру и поплатилась жизнью, нарушив свой обет. Погром в тайной комнате, утраченные элексиры. Удастся ли восстановить запасы, которые бережно собирались веками? А книга? Коль, перенесший с ней тяготы колдовской ночи, уставший и голодный, набросился на миску с едой, и был отравлен. Камни в спину, и камни в сердце – всё порождение этой несчастной, злобной женщины. Она много лет методично отравляла память и уважение к роду Друидов, к истории Лаи. Чего ещё она заслуживает, как не смерти?

Кона рассвирепела от собственных мыслей, раззадорила себя, накрутила. Она подняла вокруг Меретте облако дыма, рыхлое как воздух, плотное, как смерч. Но вдруг она уловила странную вибрацию в теле. Кона почувствовала, что они не одни. Сквозь дым ей удалось разглядеть очертания того, кто сидел на шкафу. Почти бирюзового цвета кожа, плавные линии мускулистого тела. Кажется, из одежды на нем была лишь набедренная повязка, а сзади колыхался то ли плащ, то ли крылья. Узкие щели серебристых глаз, копна чёрных волос и ветвистые рога – это был Кихул, демонический прародитель Коны.

Его присутствие парализовало. Кихул щелкнул пальцами и время остановилось. Меретте застыла в ужасе, в окружении хаоса из предметов, осколков и пепла.

– Ты сильная девочка. Слишком долго в тебе копилась энергия, – он легко спрыгнул со шкафа и подошел к Коне. Демон говорил строго, но его глаза смеялись.

– Не понимаю, как мне это удалось, – Кона удивленно огляделась. Неужели это все натворила она?

– Ты научишься управлять силой. Но ты должна знать, зачем она дана. Ты – жрица. Ты – хранитель традиций, и продолжатель моего рода, – его голос смягчился. – Эта женщина натворила много бед. Она очернила наш род и посеяла зерна сомнения в людях. А когда люди перестают полагаться на легенды, у них мало будущего. Потому и у нас нет будущего. Женщина достойна смерти.

Кихул указал на Меретте пальцем и вопросительно посмотрел на Кону. «Я убью ее, если пожелаешь», – Кона не услышала, она прочла его мысли.

– Нет, пожалуйста! Оставь ее. Я уверена, что она больше не станет мешать. Она достаточно напугана.

– Я не прошу тебя стать для Лаи матерью и дочерью, – серьезно сказал Кихул, – но ты Друид, и это накладывает отпечаток на твою земную жизнь. – Демон выпрямился, – Ты готова узнать свой гейс?

– Да, – Кона затаила дыхание. Вот она! Расплата за силу и знания.

– Ты никогда и никому не посмеешь отказать в помощи. Повтори.

– Я никогда и никому не откажу в помощи…

– Для равновесия и во имя высших сил. Слово в обмен на жизнь, – на ладони Кихула золотом засияло клеймо – морской кракен в переплетении своих щупалец. Демон подошёл к Коне и сжал руку. Стало горячо. Символ отпечатался на ее тонкой коже, загорелся и погас.

– А ещё роди ребёнка, – он улыбнулся ее удивленным глазам, – это не гейс. Пожелание.

– Но что делать с этим? – Кона в растерянности огляделась. Реальность застыла, замер огонь и дым. Ведьма очнулась от собственной опьяняющей мощи, а стихия продолжит пожирать все вокруг.

– Что делать? Выполнять обет. Посмотри в ее глаза, – Кихул кивнул в сторону Меретте, которая, словно парализованная стояла, и едва осмеливалась дышать, – разве она не просит о помощи?

Кона перевела взгляд на соседку, и в этот миг Кихул исчез.

Вернулся шум, запах, страх. Через уже плотную дымовую завесу Кона подошла к Меретте и с силой потянула ее к выходу. Дом стонал. Что-то совсем рядом упало, поднимая новый столп пепла. Коне удалось нащупать дверь и она одним рывком ее открыла, выталкивая вперёд Меретте. Та, словно окаменев, упала на землю. Было слышно ее сбитое дыхание, а из испуганных глаз текли слезы.

В ночь Самайна Кона пообещала Меретте много слез. Слезы злости и жалости к себе, – это все, что осталось у парализованной онемевшей старухи, которую приютила ненавистная ей «чертова девка». Меретте даже не радовалась счастью собственного сына. Она скорбно наблюдала, как возмужал и посерьёзнел Тревор, выйдя из под ее опеки. И как он носится со своей уже беременной женой, этой меченой печатью кракена.

– Ты все рисуешь? – Тревор обнял Кону, разглядывая через плечо ее работу. Темно-синий дом венчала огненная корона, – последняя глава?

– Да, надеюсь, сегодня закончу с рукописью. Я рада, что удалось восстановить книгу, – серьезно ответила Кона. – Хоть мои иллюстрации немного странные.

– Они другие. Твои рисунки это эмоции, чувства и ощущения. Но знаешь, я тоже рад, что ты закончила. Наконец-то начнёшь спать спокойно.

Тревор ушёл на кухню, насвистывая что-то. А Кона погрузилась в невеселые мысли. Каждую ночь после того пожара ей снились сны: легенды о древнем роде из утраченной книги. А наутро она записывала видения и зарисовывала ощущения. Ночь за ночью ее то мучили зыбучие кошмары о временах гонения на ведьм, то накрывало тихой радостью простого счастья. Но до чего же было страшно ложиться спать, не зная, что ждёт. Тревор часто просыпался от ее крика, и держал за руку. Порой, перечитывая свежие главы, у него волосы вставали дыбом от того, что приходилось переживать Коне.

Но он не знал, что уже несколько ночей Кона не видела снов, но все равно просыпалась от ужаса. Ей было не по себе даже при свете солнца. Там, где она летает ночью нет тепла. Пустое пространство, всеобъемлющее Ничто. И мальчик с почти белыми глазами, шелестящий: «Ты узнаешь, что такое смерть».

Майя Гирш

@malinovyj_olen

ДАР БОГИНИ БРИГИТЫ

Пролог

Автобус бодро подпрыгивал на кочках, помогая пассажирам проснуться. Шансов досмотреть ночной сон не было. Ещё никогда Лине не снились такие сны: живые, яркие, будто наяву. Но тряска автобуса вынуждала не грезить, а снова предаваться нерадостным воспоминаниям.

* * *

Две недели назад бабушке стало плохо. Лина сразу поехала к ней. Та была так слаба, что не могла даже вставать, но всё равно старалась улыбаться. Казалось, даже её волосы, которые сохранили свой золотистый оттенок и обычно как будто подсвечивали бабушкино лицо, теперь потускнели…

– Бабуль, ну ты как? – попыталась улыбнуться Лина, хотя доктор в коридоре успел предупредить, что надежды мало. «93 года – солидный возраст» – лишь развёл руками он.

– Да как, котик. Все мы знаем, как… Хорошо, что ты пришла, – бабушка, пахнущая ванилью и ягодами, обняла Лину и положила ей на ладонь круглый предмет, – Посмотри: эта брошь переходит в нашей семье от бабушки к внучке с незапамятных времён. Перед…, – бабушка замолчала. Обе они понимали, перед чем, но отказывались принимать этот факт. Помолчав, она продолжила, – Моей бабушке тоже было 93. Она упомянула что-то про ирландские корни, но в том возрасте уж и сама толком ничего не помнила… А ты же знаешь, какое время было: ни сил, ни времени что-то выяснять не было… Попробуй ты, если тебе интересно. Сейчас-то и возможностей побольше. Или оставь, если не готова…

Оставь! Легко сказать! Не готова к чему? Да её природное любопытство этого бы просто не позволило.

Бабушка довольно быстро отправила внучку домой. По дороге Лина зашла к ювелиру и отдала брошь на экспертизу.

Через 3 дня он поразил Лину: фибула бронзовая, но настолько старая, что он не может приблизительно назвать даже век. Точно до нашей эры. Брошь, скорее всего, кельтская, а вот про клеймо лучше спрашивать у ирландских ювелиров. Жаль, бабушка не успела об этом узнать: утром того дня её не стало…

* * *

Застрявший в мостовой каблук предательски хрустнул и сломался. Из-под пятки вывалился пятак «на удачу» и, подпрыгивая, покатился по брусчатке.

«Да блиииин!» – ругнулась Лина. Вернуться домой, чтобы переобуться, она уже не успеет. Магазины ещё закрыты. Ну, почему именно сегодня, перед важным собеседованием?! Хорошо, что хоть сменку взяла. Всё ещё чертыхаясь, Лина переобулась в балетки и выкинула туфли в мусорку.

«Муррр!» – вдруг услышала она. Из-за скамейки вышел абсолютно чёрный котёнок с гладкой, блестящей шерстью и сел прямо перед девушкой, жмуря на солнце оранжевыe глаза.

Нет, только не это!

«Котик, котичек, миленький, сиди… сиди, очень тебя прошу…» – пятясь от него, шептала Лина.