Страсти по Самайну – 2. Книга 3

Пролог

«Зима будет суровой, и ты узнаешь, что такое смерть», – черноволосый мальчик смотрел в глаза, так пронзительно, что она почувствовала, как лёд сковал горло. Девушка хотела спросить, но смогла только беззвучно открыть рот. Мальчик подошёл ближе, и она разглядела белые крапинки на радужке его и без того светлых серых глаз. Мальчик был ниже ее ростом, но она его боялась. И когда он своей рукой прикрыл ей глаза, она подчинилась. От ладоней на лице стало мокро. Мгновение спустя, стало ясно, что это дождь. Взмокшая, она нетерпеливо мотнула головой, разметав по плечам отяжелевшие от воды волосы. И почувствовала, что черноволосого мальчика рядом нет. Открыла глаза.

Она стояла посреди некогда зеленой долины. Но под проливным дождем краски смешались, и виднелись только размытые грязно – серые очертания холмов. Девушка привычным движением похлопала себя по бокам в поисках сумки. Не нашла. Удивилась.

Уже промокла до нитки. Но в теле ритмично билось сердце, разгоняя кровь горячей волной. Она физически ощущала эти приливы до кончиков пальцев. Или это нечто другое? Стоило об этом подумать, как воспоминания тонкой ниточкой начали раскручиваться как из клубка. Вот она – маленькая девочка с нечёсанными, чёрными как смоль волосами. Бежит босиком по зеленому лугу. Что – то держит в руках. Родное и тёплое. Важное. Добежала до толстого дуба. Время победило это старое дерево, и оно уже много лет торчало сухой громадной корягой, не принося плоды, не откликаясь на времена года.

Девушка наблюдала за собой со стороны, как будто смотрела немое кино. Звуки разом прекратились. Она оказалась в бесшумном вакууме. Это пугало. Постепенно из самых глубин ее естества, медленно и липко внутри зарождалась тревога. Девушка видела, как девчонка ловко забралась на дерево, как оставила в темном дупле ТО самое, что – то родное и важное. Стало страшно даже дышать. Она с силой зажмурилась, когда вдруг снова ощутила на лице капли дождя. Оглянулась. Та же мрачная долина, поливаемая дождём, и ее одинокая фигура в низине. Невдалеке она увидела маленький дом, в котором горел свет. Что – то знакомое показалось в этих красных ставенках на окнах.

Старая каменная кладка напрасно скрывалась за свежей белой известкой, маленькие окошки, черепичная крыша и подкопченная труба – в детстве не обращаешь внимания на детали, сейчас же она видела каким был этот дом. Он старый. Но не изношенный. Он древний, он мудрый, он хранит много тайн. Дверь распахнута настежь, и изнутри сочится тёплый желтый свет. Что – то трещит. Кто – то поёт.

– Входи, Кона, я уж заждалась.

– Бабушка?

– А кого ты ожидала увидеть? – старушка наигранно удивилась, всплеснув руками.

Бабушка Ханна. На Кону нахлынули воспоминания. Даже больше ощущения. Сухие, словно пергамент, но такие горячие бабушкины руки. Запах хлеба. Танцующие угли в камине и тёплый кисель. Тихие песни. Золотой гребень и длинная ночная рубашка. Холщовый мешочек под подушкой. А там сокровища. Нырнёшь в него рукой в темноте и перебираешь – медное колечко, розовое стёклышко, уголёк, кончик веревки с шеи повешенного, маленькая деревяшка с нацарапанной руной.

– Тебя слишком долго не было, – пробормотала старая Ханна. – Ты забыла кто ты есть, – бабушка медленно приближалась к Коне. Ее голос теперь был похож на шипение, – мы ждем тебя.

Старуха окинула взглядом комнату и торжествующе остановила его на Коне. Глаза, стальные, холодные смотрели внимательно. Кона каждым кончиком своих чёрных волос, почувствовала как вокруг них смыкается кольцо.

Полулюди-полутени тянули к ней свои руки. Дряхлый старик и молодая дева в длинном платье. Высокий мужчина с иссиня-чёрными волосами и почти белыми глазами. Мальчик, обещавший суровую зиму. Тут их рты скривились, и все разом закричали: «Мы ждём тебя!»

Кона изо всех сил закрыла уши руками, зажмурила глаза. Неожиданно раздался пронзительный звон. Все фигуры разом исчезли. Исчез старый домик Ханны, дуб, дождь. Звон же не прекращался.

Кона открыла глаза и узнала люстру своей комнаты.

«Какой странный сон», – подумала она, как снова услышала звон. В прихожей настойчиво гремел телефон.

– Кона? Доброе утро! То есть, не то чтобы доброе, – на том конце провода смутились, – это тетя Меретте, соседка твоей бабушки.

– Здравствуйте.

– Твоя бабушка Ханна. Она умерла сегодня ночью, – Меретте всхлипнула.

– Я приеду.

– Поторопись. Тебе нужно успеть до Самайна. Мы ждём тебя. – и в трубке послышались короткие гудки.

* * *

К тому моменту, как электричка ворвалась в пригородный пейзаж, рассвело. Краски неба, словно на мягкой акварельной бумаге, смешались, а над самым лесом сверкнул бледно-желтый диск. Яркое, но уже холодное октябрьское солнце.

Кона сидела у окна, завороженно провожая темные макушки сосен. Она похлопала ладонью по сумке. Рука нырнула внутрь, пальцы привычно нащупали мелки. Девушка высыпала горсть на стол – разноцветные огрызки пастели хаотично наследили на белой поверхности.

Девушка начала рисовать. Резкими движениями Кона наносила слой за слоем розовый, голубой и чернильно-синий. Подушечками тонких пальцев тут же размазывала границы цветов, растягивала и закручивала в спираль бархатистую пастель. Мазала по бумаге и по щекам. Желтым очертила круг и спешно его закрасила. Потом закрыла глаза.

Мужчина с густой рыжей бородой и старушка сидели напротив и наблюдали, боясь обнаружить своё присутствие. Облако мелковой пыли к тому моменту достигло носа пожилой леди, и она нарушила тишину, громко чихнув.

Девушка встрепенулась, и словно впервые уставилась на попутчиков.

– Доброе утро, – натянули улыбки рыжий и старушка.

– Привет.

– Вы испачкали нос, – женщина достала из сумочки большой хлопковый платок и протянула Коне.

Кона задумчиво уставилась на кусок материи. Не поднимая глаз, она вытерла нос рукавом куртки, а ладони об юбку. Взгляд рыжего был красноречив.

Но любопытство взяло верх:

– Я Уильям, – сосед протянул руку.

– Я Кона, – ответила она на рукопожатие.

– Кона?

– Да. Родители ждали сына, – она впервые улыбнулась и пожала плечами.

Тугие чёрные кудри копной. Острые скулы, тонкие губы, глаза цвета мутной воды, и все ещё перепачканный, словно в саже, нос. Хрупкая девушка, в которой чувствовалась уверенная сила. Таких раньше сжигали на кострах.

– Вы рисуете? – спросила старушка, с любопытством заглядывая в альбом.

Кона развернула рисунок. Сложно было разглядеть там лес и небо. Жирные, густые, хаотичные мазки. Рисунок производил мрачное впечатление, и даже круг солнца, не менял эффекта.

– А куда едете, милочка? – старушка хотела узнать, как долго им ещё соседствовать с этой сумасшедшей.

– Я еду в Лаи.

– В долину костров? В этом суеверном краю же никто не живет. Одни ведьмы, – бородатый понял, что сказал лишнее, когда поймал взгляд старушки.

– Вы правы. Соскучилась я по своим.

Желания продолжать разговор больше ни у кого не было.

* * *

– Мама сказала, что я узнаю тебя, – молодой человек взял из её рук чемодан, – я тогда подумал «как это может быть?», но, забери меня калех, ты копия Ханны!

Широкими шагами ее друг детства направлялся к машине, а она семенила за ним. Хотя лет 15 назад было наоборот. Кона не понимала, откуда взялся этот большой и красивый Тревор?

Все еще смущённая, она села в машину, и они покатили по проселочной дороге. Из окна открывался чудесный вид – мягкие очертания холмов, тронутые желтой лапой осени. С одной стороны вдалеке стояли багряные липы, с другой манили морем отвесные скалы. На мили вокруг расстилались безлюдные дали. На горизонте виднелось что-то похожее на деревню: от ярких черепиц тонкой струйкой тянулся дым. Кона приоткрыла окно и с удовольствием вдохнула свежий воздух. Мгновение спустя запах солёного моря сменился тяжелым духом догорающих костров, влажной земли и тухлой рыбы. Кона поспешила закрыть окно и вопросительно уставилась на Тревора.

– Что здесь было раньше?

– Лет пятьсот назад, – Тревор прищурился, – здесь было поселение рыбаков. Но однажды этой дорогой шёл фогд с подручными инквизиторами. С севера страны обозом в клетках они везли пойманных ведьм и колдунов. Чёрт их дёрнул устроить именно в этом месте массовую казнь калех. Языки костров доходили до неба. Когда последняя ведьма была сожжена, и в воздухе ещё висел ее душераздирающий крик, пламя костра перекинулось на ближайший дом. Он вспыхнул как спичка. Огонь за считанные минуты сожрал деревню и обитателей. Инквизиторы тоже не смогли спастись. Много лет люди обходили это место стороной, а руины деревни со временем превратились в пепел и разлетелись по побережью. Сейчас от этого страшного места не осталось и следа. Но до сих пор никто не отважился строить тут дом.