Есть ли жизнь после отбора

– Снова здравствуй, хвостик. Найдешь место для старой загонщицы?

– Для главной загонщицы, – поправила я ее и добавила: – Для тебя всегда будет место в моем доме.

Мой дом весьма и весьма невелик, но… Я поманила псов за собой и жестом указала на гостиную, где мастер встречался с заказчиками, а я буквально недавно имела неприятную беседу с леди Фоули-Штоттен-старшей.

Ауэтари шумно принюхалась, обошла комнату по периметру и вынесла приговор:

– Уютно, благодарю. Могу я изменить мебель?

– Все что угодно, – кивнула я.

И нам с Гамильтоном осталось только стоять и смотреть, как она колдует.

Стол и свечи исчезли, как исчезла и вся остальная мебель. Вместо них появилась огромная, толстенная круглая подушка с вмятиной по центру. Еще несколько мгновений, и с потолка спустились полупрозрачные занавеси, укрывшие спальное место от нескромных глаз.

– Что-то я забыла. – Ауэтари дернула рыжим ухом и тут же клыкасто улыбнулась: – Вспомню – сделаю. Гамильтон говорил, что вы собрались на разведку?

– Да, вдоль Гиблой Рощи до Свечи, надо оценить портальные пересветы. После сухой грозы их будет хорошо видно, особенно со Свечи.

Я предполагала, что нам откроется весьма и весьма яркая картина, которую потом придется перепроверять с отрядом. Все дело в том, что после сухой грозы воздух переполнен особенной магией, и если использовать обзорные артефакты, то можно засечь места, где наклевываются прорывы.

– Никогда не могла понять, отчего столь важное оборудование было оставлено на территории врага, – вздохнула Ауэтари.

– Потому что отступать пришлось быстро. – Что-что, а историю Окраин я помнила очень даже хорошо. – Там ведь и стационарные порталы были брошены. Их разбили, чтобы не дать тварям мертвых миров перемещаться по стране. Другое дело, что твари оказались не способны ими пользоваться… Но кто тогда мог это знать?

– Да и хорошо, что порталы разбиты, – проворчал Гамильтон, – мы и так не можем уследить за контрабандистами. А с порталами они и вовсе стали бы всемогущи.

– Не буду мешать вам собираться, – Ауэтари склонила голову набок, – но осмелюсь полюбопытствовать: вы уверены в своих силах?

В этом вопросе мне почудился совсем другой смысл: «Неужели больше некому?» А потому я постаралась ответить и на то, что прозвучало вслух, и на то, что только подразумевалось:

– Абсолютно. Многое изменилось с тех пор, когда мы последний раз виделись. Да и кто, кроме нас? Пегасы могут пролететь над Гиблой рощей, но ветви деревьев столь плотные, что они не смогут рассмотреть, что происходит в Старом Храме. Свеча же окутана таким количеством защитных чар, что высадиться на крыше башни невозможно. Приземлиться на земли вокруг – тоже, ведь там и ловчие ямы, и проклятья, и просто бурелом.

– Все то, что я с легкостью преодолею, – небрежно бросил Гамильтон и, красиво развернувшись, вышел из комнаты.

Правда, пафос его ухода был подпорчен тем, что он не вписался в проем и неслабо так ударился об косяк, но… Но Ауэтари явно была впечатлена, а что еще нужно?

– Я бы хотела попросить о помощи, – мягко произнесла я. – Прошло несколько лет, будет хорошо, если Гамильтон покажет тебе город.

– У вас была глобальная стройка? – удивилась Ауэтари. – Мне показалось, что ничего не изменилось.

– Ничего не изменилось, – согласилась я. – Но я бы хотела узнать, о чем говорят люди. Очень уж сложная ситуация сложилась.

– Да, – Ауэтари склонила голову набок, – проклятый клинок вновь на свободе – это не может не пугать.

– Да. Доброй ночи.

Выходя, я краем глаза увидела, как Ауэтари взглядом раздвигает занавеси и запрыгивает на свою подушку, после чего с ворчанием крутится вокруг своей оси и только после этого укладывается.

«Потому что должно быть удобно», – вспомнила я объяснение Гамильтона.

Что ж, мне удалось убедить Ауэтари в необходимости исследовать баронство и слухи, по нему курсирующие. Осталось только обсудить это с Гамильтоном. И тонко намекнуть, что это его шанс. Впрочем, до Гиблой Рощи путь неблизкий, успеем обсудить!

Взбежав по лестнице, я нашла своего компаньона в кабинете. Он уже сменил шелковый жилет на плотную кожаную накидку.

– Не хочу, чтобы ты поранилась о мою шерсть, – пояснил он.

– Раньше не ранилась, – нахмурилась я.

– Линяю, – вздохнул Гамильтон, – шерстинки теряют крепость и остроту на пятый-шестой день.

– Так вот чем я ночью ногу наколола, – ахнула я.

– Прости.

– Нестрашно.

Мы с Гамильтоном перепроверили наше снаряжение, после чего вышли наружу. Это первый раз, когда мы отправляемся на разведку в одиночестве. Остановившись, я зачерпнула крохотную искорку силы и направила магию к глазам. Уже стемнело, и без колдовства я буду слепа, как слеп обычный человек в ночном лесу.

– Я все. Идем?

Мой компаньон чуть замешкался и бросил долгий взгляд на дом. Точнее, на темное окно гостиной, которая сейчас превратилась в спальню Ауэтари.

– Ты счастлив? – тихо спросила я, когда мы все же вышли за ворота.

Мой компаньон искоса на меня посмотрел:

– Не так чтобы сильно, но я хотя бы знаю, что она в безопасности. Я слышал, ты получила послание от Кристофа?

– Да, – я криво улыбнулась, – он, оказывается, хорошо рисует. Вот только я и близко не представляю, в безопасности ли он…

– Он воин, – Гамильтон резко увеличился в размерах, не забыв растянуть и свою накидку, – он не чурался авантюр и тогда, когда был Правителем. Думаю, сейчас он делает все то, что давно откладывал.

– Ты меня так успокоил, спасибо. – Я запрыгнула на спину своего компаньона, и он, сдавленно крякнув, проворчал:

– Не за что. И прекращай грустить, а то я скоро тебя не подниму.

– Разве грусть утяжеляет человека? – рассмеялась я.

– Грустный человек начинает есть больше, чем должен, – объяснил Гамильтон, – ты вот на сушки налегла. И результат на моей спине! С неделю назад, во дворце, твой вес был другим.

– Гамильтон. Это клинок, метательные иглы, арбалет и зелья. И поясная сумка. – Мне было и смешно, и обидно одновременно. – Во дворце-то я использовала отцовский меч. Тот, что спрятан в Безвременье. Он на порядок легче любого другого оружия, потому что даже когда он у меня в руке, часть его все равно там. И не забывай, что все остальное всегда находилось в Безвременье и доставалось лишь по мере необходимости.

– Да? Ну ладно. А с сушками все равно завязывай, я ночью хотел пожевать, а там только крошки.

– Так бы сразу и сказал, а то «тяжело, тяжело», я еще помню, как ты вековую сосну в зубах тащил. Как только пасть так широко открылась!

Гамильтон утробно рыкнул и, оттолкнувшись лапами от мостовой, прыгнул вперед и вверх. И вновь вперед и вновь вверх! И так до самых крепостных ворот, сквозь которые мы пролетели с молниеносной скоростью. Я успела лишь подмигнуть Митару, проверявшему вечерних часовых, как перед нами уже раскинулась условно опасная часть баронства.