Ниенна. Благословленная Смертью

– Ты знаешь, кто эта девка, чародей? – подпрыгнул первый. – Графинюшка безмозглая, из дому сбежавшая перед самой свадьбой с маркизом Жерменом. По закону ей треба вернуться назад, родительскую волю выполнить…

– Я никакого обещания не давала! – взвизгнула Ниенна, тоже вскакивая на ноги. – Не хочу я замуж за маркиза, он старый, и вообще…

– … И вообще, она моя невеста, – вдруг возник с правого бока ухмыляющийся Эдгар. Он бесцеремонно обхватил некромансерку за плечо и продолжил. – Вся таверна видела, как я ей в любви клялся при свидетелях, и она дала согласие на брак. Верно, ребята?

Таверна тут же взорвалась одобрительными воплями.

– Так что маркизу вашему, ежели жениться на моей невесте хочет, придется сначала меня на дуэль вызвать, – со смешком окончил боевик. – Вот только по закону оскорбленной чести выбор оружия будет за мной. А уж потом посмотрим на счет воли родителей…

– А еще наставники его испытают, – высунулась из-за плеча Альбрехта Азали. – Я слыхала, маркиз Жермен живет на свете более пятисот лет, это весьма похвально, но все же… необычно как-то. Сами понимаете, одна из лучших учениц Академии, ее не могут отдать в злые руки. Наставники обязательно проверят маркиза на употребление запрещенных зелий, продлевающих молодость за счет жизни посторонних людей, а также не наличие в его жилах эльфовской крови, тьфу-тьфу, упаси боги!..

– Да ты что несешь, девка? – взревел небритый, потрясая кулачищами. – Да чтобы наш сиятельный маркиз…

– Наставники разберутся, – коротко бросил Альбрехт. – А если попробуете ее умыкнуть тишком прямо с улицы или еще откуда – я дракона сотворю и следом отправлю, чтобы задницы ваши никчемные прижарил до самых костей. Сдохнете в ближайшей канаве, никто и плакать не будет. Ну, долго вы тут еще собрались стоять, воздух портить?

И неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы какой-то совсем юный паренек не ойкнул, выглядывая из дверей.

– Ой, кажись, городская стража сюда идет…

Миг – и оба негодяя вылетели на улицу, прижимая шапки к груди, а затем скрылись за углом.

Следом им несся многоголосый хохот.

– Ни на миг вас оставить нельзя, – возмущалась спустя пять минут Герда, укутывая плечи подруги одеялом. – Все самое интересное пропустила!

– Да что там интересного, одни рожи мерзопакостные, – пожала плечами Азали. – А вот Ниенна, кажется, поняла одну важную вещь…

– И какую же?

Некромансерка глотнула из принесенной кружки горячий глинтвейн, пахнущий медом и корицей, и счастливо выдохнула.

– Что я действительно дома, и рядом с людьми, которые меня любят. И ради этого стоило даже покалечиться и стать седой.

– А ты сомневалась? – рассмеялась Герда. – Ничего, мы еще прославимся в истории родного государства и за его пределами! Будем ездить по трактам на последних курсах, злодеев уничтожать, заложных покойников утихомиривать. И мужика тебе отыщем, с огненным сердцем.

– А разве такие бывают? – грустно улыбнулась Ниенна.

– Раз шаман сказал, значит, бывают. Мы тебе его найдем, – пообещала валькирия. – Надо будет – из-под земли достанем.

Чудовище в Щедром Поле

– Да шо ж это деется, навьи мои недобрые! – горько плакала старая Улита над едва крякающими и полуживыми лебедиными тушками. – На позатой седьмице избе ноги едва не оттяпали, на этой гусей-лебедей покалечили, изуродовали! Какой же бес вас понес на то поле поганое?!

Она всплеснула руками и тут же охнула – поясницу снова прихватил злющий радикулит.

– И пчелок моих поразгоняли, нечего и к спине больной приложить! Ну шо ты гакаешь, полоумный? На поле когда стаю вел, небось иначе вопил, как в глотку укушенный!

Улита замахнулась было тряпкой на вожака, но уронила бесполезную ветошь и заплакала еще горше.

– Неужто придется отсюда уходить? – всхлипывала она, потирая крючковатый нос. – С земли родной, где живу я без малого триста лет?

– Придетсссся, – вдруг зашелестело за спиной, запостукивали сучья, встрепенулись листья, как живые. Неведомо откуда взявшийся ветер швырнул в лицо старухе горсть пыли, от которой она закашлялась так, что и радикулит прошел.

А когда выпрямилась, наконец, и раззяпила слезящиеся глаза, узрела выползающую из части ядовито-черную клубящуюся тьму. И столько злобы в ней было, что даже дышать с каждой минутой становилось труднее и труднее.

– Убирайсссссся, – прошипела тьма. – Я тебя предупреждал, сссскотину ссстарую. Костею иголку сломал, навий зооморфных, охранителей здешних, под землей оставил, и тебе вместе с избой и гусями лапы из задницы повырываю с мясссссом!!

– А ты всем девкам здешним сердца повырывать да кровью их землю залить удумал, окаянный? – так и взвилась бабка на месте, потрясая сухонькими кулачками. – А ежели людское племя в этих краях иссякнет? Мы так никогда лютовать себе не позволяли, ентот, как его, баланс не нарушали!

– Наплевать, – пророкотала тьма, обретая плотность. По поверхности ее, все еще расплывчатой, но уже гладкой, как шелк, то тут, то там вспыхивали красные выпученные глаза. – Надоели мне люди, особенно девки, всссссю плешь проели своими воплями, да весссссельем! Еще и праздник затеять удумали, вссссю округу на уши поставить! А потом меня земля здешняя отвергает, пятки жжет, пройтисссь невозможно! Ну ничего, от тебя избавлюсь и зараз ритуал проведу, вот потеха-то будет! Попляшет Сссссмерть на коссстях, как раньше бывало, вссссласть!

– А шипишь-то чего? – вдруг насторожилась бабка. – Зуб, чтоль, выбили в пьяной драке?

– Шшшшто? – вздрогнула и заклубилась тьма, снова теряя очертания. – Какая пьяная драка? Да как ты смеешь, кочерыжка сссстарая… Тьфу ты, пропасссссть!

– Выбили-выбили, – распрямила плечи бабка, ехидно ухмыляясь. – Иль сам выпал? Или все на месте, просто силенок не хватает щель меж зубами заделать? А все туда же, жертвы кровавые приносить…

– И шшшто? – пророкотала тьма. – Ты со всеми своими знаниями ничего мне не сделаешь, силенок не хватит. Даже вычиссслить не сможешь. Даю сроку три дня, не уберешься отсюда со своей ссскотиной лапчатой, что деревянной, что живой – так я поспособссствую, упокою тебя навеки, с Костеем рядом!

И тьма исчезла в густоте зеленых ветвей, только ветер по ногам хлопнул.

Старая Улита не обратила на это никакого внимания. Рванула в избу, забыв про все, даже про жалобно стонущих гусей-лебедей, так и лежащих на полянке перед избушкой.

– Я те покажу задницу с мясом, – сложила она себе за спину дулю. – Через три дня, значит? Так я устрою три дня веселья, посмотрю, как ты справишься с теми, кого я на подмогу позову! Думаешь, Улита в лесу родилась, читать прилично не научилась, пню всю жизнь молилась, колдовала, как лешие учили? Ничо, пограмотнее знакомцы у меня имеются! В самой Академии чародейской студиозусов некромансии учат, упырям бошки сносить и мертвяков насовсем упокаивать! И тебя, душегуба, изловят да на плаху отправят!

Она поднялась на крыльцо избушки на покалеченных курьих ножках, перебинтованных с прошлой седьмицы по самый подпол, села на лавку и потянулась к стоящему рядом колокольчику с кристаллом на макушке. Щелкнула по нему длинным ногтем и тот засветился.

– Хто тама? – заголосила Улита в колокольчик, то и дело прижимая его к уху, а затем снова возвращая ко рту. – Удмертий, ты, старый друг? Не трынди, я тебя на три года моложе! Выручай, ну, в знак давней дружбы! Чаво? Да пошутила я тогда, ну добавила в передачку с медом крапивы горькой, для здоровья мужского как полезно! А ты орал, будто я туда, по меньшей мере, плюнула… Эх, ладно. Кто старое помянет, тому осиновый кол в задницу. Слушай, Удмертушка, без твоей помощи не обойтись. Беда у нас большая приключилась…

*

Для отправления группы молодых чародеев из славного города Ахенбурга в захолустную глушь, откуда декану Удмертию поступило сообщение с призывом о помощи, не пожалели и дальнего портала, что был способен перебросить людей с пожитками на расстояние в сотни миль.

И то правильно, подумала Ниенна. Снаряжения, эликсиров и оружия взято столько, что страшно подумать – вдруг это на собственном горбу тащить придется по оврагам да буеракам? У любой приличной лошади от такой тяжести переломился бы хребет. У неприличной – открылся бы дар человеческой речи, примерно в том же ключе, что и у адепта-старшекурсника боевого факультета Альбрехта Вельфа, отвечавшего за подготовку к переходу.

– Эдгар, полудурок, ты на кой ляд с собой эликсиров приворотных целую сумку тащишь? А если бежать придется? Выронишь по дороге, селяне необученные подберут да себе во вред используют, нам потом в яме с решетками сидеть? Брось немедленно!

– Не брошу! – вцепился в огромный холщовый мешок Эдгар. Внутри что-то подозрительно зазвенело. – А вдруг бабы?

– В деревне-то? Баб там немеряно, а ты на фоне их мужиков и без приворотных зелий сгодишься, – ухмыльнулся Альбрехт. – Зад с мылом вымоешь да зубы почистишь, и колдовать не понадобится.

– Пошел к рогатым! – рассердился на однокашника Эдгар. – Я чаще тебя в баню хожу! И вообще…

Он перехватил поудобнее мешок и заговорщическим тоном продолжил.

– Там не только приворотные зелья, которые я, кстати, не использовать везу, а продавать, но и лучшая эссенция мадам Ангелины из «Прекрасного утра», семь флаконов! Достаточно развести с водой и вуаля – лучше игристого вина! Или ты на празднике рыгаловку сельскую собрался пить, типа сивухи на чертополоховых колючках?

– Неее, сивуху не буду, – тут же пошел на попятную Альбрехт. – Ладно, упаковывайся, да смотри, чтобы преподаватели не просекли, что мы с собой хмельное тащим!