Ниенна. Благословленная Смертью

– Они, скорее всего, в той пещере, что неподалеку в Миреновых скалах, где кубок был спрятан. Там у остроухих шесть с половиной сотен лет назад был алтарь для жертвоприношений. Я созываю своих парней. Удмертий идет со мной.

И маг снова сорвался с места и побежал к дверям, Ниенна едва за ним поспевала.

– Погодите, магистр Рейван, а как же я? – закричала она. – Я тоже хочу помочь!

Боевик остановился и задумчиво посмотрел на мелкую пигалицу сверху вниз.

– Конечно, поможешь, пташка. Тем, что посидишь спокойно у меня в комнате и не будешь путаться под ногами. Там сейчас самое безопасное место в Академии. Ты молодец, очень нам помогла, но кровавая бойня – не место для маленьких хорошеньких лялечек-первокурсниц.

И не успела Ниенна открыть рот для возражения, как ее приподняло красным полыхающим вихрем и утянуло куда-то в потолок. Последнее, что она услышала, это рев наставника, усиленный заклинанием: «Боевая готовность номер один! Повторяю, всем собраться во дворе Академии, вооруженным по первому разряду, с защитой от эльфовских чар! Каждому взять с собой не менее пяти накопителей силы с расчетом на одного мага…»

*

Часы на башне факультета некромансеров пробили полночь. Но Ниенна не находила себе места от тревоги, и потому не собиралась спать. Она исходила вдоль и поперек комнату магистра Рейвана, считая шаги. Двадцать – вдоль стены с огромным шкафом, десять – мимо крепко сбитой деревянной кровати с плоским матрасом, еще двадцать – мимо письменного стола и к большому окну.

Двор будто вымер, только над крепостной стеной реяло зеленоватое-красное марево. Защита и от живых существ, и от мертвых, пришедших с враждебными помыслами.

– Ты бы присела, – сочувственно шепнула мерцающая под потолком призрачная герцогиня. – Утомишься только зазря.

– Да как я могу? – рявкнула некромансерка. Вышло едва ли не суровее рыка декана боевого факультета. – Их там, может, убили всех уже! А я здесь, как в клетке! И даже если сейчас сбегу – просто не успею добраться до пещер пешком, по ночному лесу!

– И даже если успеешь, что ты сделаешь? Драться ты не умеешь, магической силы в тебе немного. Разве что эльфов неприличными выражениями обругаешь, вместе с их богиней. И то поможет ненадолго…

– А что, оно поможет даже ненадолго? – усмехнулась Ниенна.

– В их случае да. Остроухие произошли от лесных духов, которым поклоняются до сих пор. А те не любят нецензурную брань в своем царстве. Вас наверняка учили в лесу не ругаться, мол, леший заведет…

– Учили, – кивнула девушка. – Но я думала, это бабкины сказки…

Сидеть с призрачной Инессой было не так тоскливо, и Ниенна невольно отвлеклась. Но как только она снова взглянула в окно, тревога усилилась.

Что-то было не так. Не из-за драки с остроухими, не из-за возможной гибели товарищей и преподавателей. Нечто тяжелое, не злое, но очень темное, ворочалось под ногами, глухо стонало и плакало. Ушами эти звуки расслышать было невозможно, но сердце и разум их чувствовали, и бесновались.

– Госпожа де Монсельон, вы ничего не ощущаете? Мне как-то не по себе.

– Это земле под нами не по себе, девочка моя. Слишком уж много крови невинных людей и нелюдей в этих краях пролили, а похоронить их по-нормальному никто не удосужился. И за грань не провели, как полагается. Как думаешь, что будут чувствовать сотни неупокоенных душ при приближении потомков своих мучителей и истязателей?

Ниенна ощутила, как пальцы сами собой сжались в кулаки.

– Я бы на их месте захотела отомстить.

– Они и хотят. Вот только надо вывести их отсюда, а до этого хоть немного плотности придать, энергию свою влить. Но тут сила мага минимум третьей степени нужна. Или же эликсирами под завязку накачаться, но сама знаешь, как это опасно…

– Опасно? – так и взвилась некромансерка. – А подруге моей валяться на каменном алтаре в роли жертвы или носительницы для духа чокнутой богини не опасно? А адептам, что ушли сражаться, не проучившись и половины срока, не опасно? А целительницам, которые тяжелее скальпеля оружия в руках не держали?

Ярость заклубилась в районе горла, не давая дышать. И именно в это мгновение Ниенна краем сознания услышала чей-то жалобный детский плач. Она бегом ринулась к окну и распахнула ставни.

Комната магистра Рейвана располагалась на втором этаже. К ней примыкал изящный балкон, обвитый плющом. В любое другое время Ниенна даже восхитилась бы его красотой. Но сейчас она даже не заметила лаковых, влажных после дождя листьев, и дивного цветочного аромата, наполнявшего ночной воздух.

Прямо перед ней, сидя на самом краю, всхлипывал полупрозрачный мальчик лет шести, вытирая заплаканное лицо ладошкой правой руки.

Вместо левой из дырки на месте оторванного рукава торчала обезображенная культя. Призрачная, но выглядящая не менее жутко, чем живая.

– Малыш? – шепотом позвала Ниенна. – Ты откуда? Тебя как зовут?

Мальчик поднял лицо, и девушка увидела растерянный взгляд, курносый носик на тоненьком личике и щечки, обильно покрытые веснушками.

Нет, поняла она, приглядевшись. Не веснушки – ожоги, нанесенные раскаленным металлическим прутом.

– Отсюда, – шепнул в ответ малыш, махнув уцелевшей ручкой в сторону. – Меня там долго мучили, и я плакал. А потом умер.

Он снова всхлипнул.

– Меня звать Ленок, а маму мою Оляна. Она говорила, что после смерти нас Всеблагой Левий заберет на небушко, где послушные детки живут в новом домике, у них много игрушек и есть даже пирожные на завтрак. Но я вел себя хорошо, а на небушко почему-то не попал. И Вилкин не попал, это друг мой, он орка. Он тоже маму слушал и кушал все-все, что дадут, даже капусту. Но его тоже не забрали. И маму его не забрали, хотя ее мучили больше всех… И Рудика из краснолюдов тоже не забрали, хотя он даже плакать в конце не мог…

Ниенна тяжело привалилась к оконной раме.

– И много вас тут таких, малыш?

– Много. И большие совсем, и маленькие. Только мы боимся сильно. Злые дядьки и тетки опять пришли, их много, будут нас мучить…

– Но там наши преподаватели. Они обязательно победят, они сильные!

– Не победят, – покачал головой Ленок. – Они почти проиграли уже. Злые остроухие дядьки через дырку сияющую пришли, их там много. Пуляются штуками, которые двигаться мешают. А один, самый страшный, требует всех в живых оставить, говорит, в жертву принесем… Как нас, наверное.

Сердце человека очень сильное, ведь оно состоит из живого куска плоти. И видят боги, Ниенна была сейчас этому очень рада. Будь оно хрустальным, как у чародеев в страшных сказках – неминуемо треснуло бы и разлетелось на куски от невыносимого горя.

Наверное, ее старые няньки обязательно попытались бы успокоить и мальчишку, и остальных застрявших между мирами замученных существ. А еще предложили бы молиться богам, вдруг они все же услышат и вмешаются?

Ниенна знала, что это не сработает. Если и оставались в мире какие-то боги, то со слухом у них был явный непорядок, раз они вообще допустили такое паскудство. Да и меньше всего сейчас мальчишка без руки нуждался в утешении, как и его товарищи по несчастью. Нет, им нужно было совсем другое.

Ниенна шагнула вперед и осторожно погладила мальчонку по тому месту, где начиналось плечо.

– Не бойся, маленький. Мы просто сейчас пойдем и убьем их всех.

– Всеееех? – ахнул Ленок. – Но они же жутко злые!

– А я жутко страшная некромансерка, и поднимаю из земли мертвецов, – подмигнула ему Ниенна. – И я никого не боюсь. А раз я не боюсь, то и тебе не стоит. Ну что, пойдешь со мной? А друзья твои пойдут?

– Пойдут, – тихо шепнул Ленок, словно не веря в ее слова. А потом вдруг радостно завопил, как сорванец-хулиган. – Пойдуууут!

И рванул наружу в темноту. А Ниенна – наоборот, в комнату.

– Эликсиры усиления, – бормотала она, с остервенением роясь в шкафу декана Рейвана. – Эликсиры, мать его, должны же быть! Или кристаллы. Хоть что-то!

Она сдвинула стопку запыленных учебников по истории магии вправо – и смущенно захихикала, увидев спрятанный за ними тончайший корсет ручной работы, расшитый листьями всех цветов зеленого и золотого. Пикантная деталь женского гардероба была аккуратно перевязана кожаным шнурком от плети-многохвостки. Ниенна так и осталась стоять, захлебываясь истерическим смехом, настолько неожиданно было увидеть подобное в шкафу сурового декана боевого факультета.

– Дриады-то, поди, магистра нашего в плену держали не совсем против его воли, – давилась она словами в перерывах между хохотом.