Попроси у неба счастья

Подвизд заметил эту улыбку и странная, непонятная не изведанная никогда раньше боль, обожгла его сердце.

– Ты любишь другого?

Любава молчала, она не могла разобраться в своих чувствах. Но сейчас с уверенностью сказать, что она любит Алекса значило обмануть себя.

На небе появилась утренняя заря. Денница. Первыми проснулись глухари и то не все сразу, а по одному. Взмахнёт крыльями, покричит на сонный ещё лес и снова тихо. Но уже ненадолго, потому что проснулись дикие голуби. Сереет на сосне, клювиком почистила крылышки и завела: во-дич-ки, во-дич-ки…

В чуть розовом небе пролетели лебеди на голубые глади озёр. А потом начали свои трели соловьи, застучали по дереву дятлы в красных шапочках на макушках.

И звуки дятла и пение птиц где-то там высоко-высоко. Все звуки касались слуха чуть-чуть легко и нежно ложились на сердце и мысли становились вялыми, сонными, разбросанными и хотелось нырнуть в этот сладкий сон, потому что в этом чудном зелёном шатре так спокойно… И вдруг какие-то голоса и топот копыт разрушил это очарование. Инстинктивная потребность не дать в обиду, сковала все унылые мысли Подвизда и он вскочил на ноги. Открыла глаза и Любава, прислушиваясь к приближающимся голосам. Вдруг на её лице появилась улыбка, которая становилась всё шире. Подвизд посмотрел на неё и в который раз поразился смене настроения девушки. Любава вскочила и бросилась навстречу топоту и если бы не мастерство всадника на белом коне, она бы попала под копыта. Тот резко натянул поводья и лошадь с громким ржанием стала на дыбы, отступив от княжны.

Легко спрыгнув на землю, всадник подбежал к девушке и обняв её за плечи, встряхнул.

– Любава, сестрёнка! Вот ты и нашлась, а я где только не побывал, разыскивая тебя. Слава Перуну – ты живая!

В его голосе звучала такая неподдельная радость, что Подвизд, который бросился за девушкой, испугавшись, что она может попасть под копыта коня, остановился. Значит не один он такой, кому безумно дорога эта княжна. И порадовался за неё, потому что у него таких близких не было.

Когда восторг от первой встречи прошёл, к Любаве приблизился и второй человек. Он тоже ласково улыбался девушке и в глазах его ясно читалась нежность и беспокойство. Юноша обнял Любаву и закружил её вокруг себя. Окончательно лес проснулся от весёлого, беззаботного смеха этой троицы. Волнения и неизвестность этих дней прошли и они снова были вместе, были втроём.

И тут Любава вспомнила о Подвизде, который стоял и молча наблюдал за ними. Она повернула к нему лицо, ещё озарённое улыбкой и туда же устремили свои взоры Мал и Алекс.

Юноша среднего роста, лицо обрамляли густые вьющиеся тёмные волосы, прямой нос, чуть раскосые чёрные глаза, упрямо сжатый рот.

– Это Подвизд, он спас меня от волков. Это отрок киевского князя. Мы встретились, когда я заблудилась в лесу и он помог мне.

Мала это насторожило. Он знал, что Любава в лесу потеряться не могла. Она, как будто читая мысли брата продолжила.

– Волки гнались за мной, а я ведь с собой не взяла никакого оружия… Лошадь понесла. Я упала на землю. А когда пришла в себя, то оказалась одна в лесу и если бы не этот отрок, плохо бы мне пришлось.

Подвизду не понятно было это враньё. Но ясно было одно, что она почему-то выгораживает его. И это давало какие –то надежды на будущее. Но скорее всего Любава стеснялась того, что была какое- то время с простым отроком и это перечёркивало всё…

Мал всегда верил своей маленькой сестре. Он даже не спросил, как они отошли так далеко от дома.

– Помощь не нужна? По внешнему виду вижу, что хорошо тебя серый потрепал…

– Да изрезал его так, что крови немало потерял вот и пришлось выхаживать травами. Бабушкина наука пригодилась…

– Что же спасителю помочь не грех. Если что нужно, проси.

– Далеко ли Киев?

– Нет, несколько часов пути…Но если ты слаб, то наверное больше.

В разговор вмешался Алекс и по взгляду, который бросила Любава на этого человека Подвизд угадал в нём соперника.

– Недалеко отсюда есть большое селение, оно возле реки и оттуда легче будет добраться в Киев. Если Мал и Любава не против, то я бы смог тебя туда подбросить…

– Если не далеко, то я и сам доберусь. Не хотел ни в чём зависеть от этого человека.

– Ну вот и ладно. Не будем больше терять времени- скорее едем домой.

Мал кивнул Подвизду и усадив Любаву впереди себя, тронул коня и медленным шагом всадники двинулись вперёд.

– Я буду бороться. За имя своё, за честь и за княжну. Я пройду через всё, чтобы быть достойным её, – прошептал истово Подвизд…

Всадники были уже далеко, увозя его только родившуюся любовь.

– Слышишь, Любава? – громко прокричал он и эхо в лесу повторило:

Слышишь, слышишь, слышишь…

Глава 8

Рано утром в тереме князя собрались самые прославленные и храбрые мужи древлянской земли. С градов и городищ прибывали старейшины, посадники.

Окна в тереме высокие, светлые. В углу жертовник и открытый огонь, который можно зажигать зимой для отопления этой залы.

На стенах щиты, луки и боевые стрелы, а между окнами –оленьи рога.

В стороне от жертовника – кресло, в котором восседал князь, принимая подвластных ему людей. Державные мужи не впервые бывали в этой светлице, но всегда останавливала на себе взгляды роспись на передней стене: белый конь в прыжке – грива развевается на ветру, а глаз животного дико коситься вниз, туда, где гонят его два матёрых волка, вот-вот готовые вцепиться в бока этому прекрасному животному.

На коне всадник, который выпрямившись в седле и опустив поводья, целится из лука в преследующего его зверя. Красное корзно развевается за ним, мускулистые ноги прижались к бокам коня и кажется, что это единое целое –животное и человек.

Эта картина завораживала и всегда вызывала удивление у посетителей княжеских хоромов.

Князь Мал, подождав, пока наступит тишина, обратился к собравшимся

– Братья мои, храбрые мужи древлянской земли. Дела державные, неотложные заставили меня позвать вас сюда. Вы уже знаете, как поступила княгиня Ольга с нашими послами. – Князь немного помолчал, опустив голову. Не мне напоминать ,что убили мы Игоря за непомерную жадность, и уже заплатили непомерную цену. Хочу напомнить о том, что решение относительно киевского князя было принято сообща, хотя я и не считал это правильным. Но ещё наши отцы говорили, что в единстве сила. И мы были едины, но нажили себе большого врага – бояр киевских, которые всё сделают для того, чтобы снова подмять нас под себя. И сделают это так, чтобы потом другим неповадно было. Вчера прибыли послы от Ольги – она согласна женою моею стать и просит послать самых лучших людей нашей земли сватами к ней в Киев. Что скажете, други мои?

В гостиной послышался вначале шепот, дальше недовольный гул, как будто пчёл побеспокоили в бортах. И тут один из мужей, не выдержав, крикнул:

– Хороша же жена будет нашему князю, если так поступила с послами?

Все одобрительно закивали головами – Ишь, чего удумала: из грязи да в князи, а сколько жестокости…

Поднялся седой как лунь старейшина и все замолчали, почтительно склонив головы, прислушиваясь к его словам.

– Наказала нас Ольга и то правда… Но всё как сказано: за убийство – убийство. Так гласят наши славянские законы. Но вокруг нас много врагов и если мы заключим союз с Киевом, то станем сильнее и можем противостоять всем. А лучший способ привязать нам к себе Киев – взять князю Малу за жену себе вдову Игоря.

В гостиной стало тихо и только взгляды нескольких десятков глаз устремились на Мала.

– У меня есть свои мысли и взгляды на это. Мне люба княгиня как женщина, но я хочу знать мысли мужей славной древлянской земли. Ведь Ольга временно на княжьем престоле, пока подрастёт её сын Святослав. Потом он возьмёт бразды правления в свои руки и будет править и киевской и древлянской землями. Мой сын, которого родит Ольга не будет наследником, потому что вы знаете о праве старшинства. Мы станем зависимой землёй, как стали по той или иной причине многие славянские племена.

Мужи притихли, то ли размышляя над речами Мала, то ли сомневаясь в них.

– Может княжьи люди выскажут свои мысли? – спросил у ратников. Вперёд выступил воевода Сварг, приосанившись, взялся за рукоядь своего меча, как бы набираясь сил и поддержки.

– Тогда нужно ли нам всё это? Древляне привыкли быть вольным народом. Дань отдать – одно дело, а землю свою положить – другое. Лучше на родине костями лечь, чем на чужбине быть в почёте.