Янина

– Где же Ваш товар, добрый человек? Мы уже на краю села. А может, вы не принесли? – чуть с тревогой спросила девушка.

– Я-то привез, – почесывая затылок, медленно и задумчиво ответил Бердыш, – Только забыл, что оставил не здесь, а вон в том посёлочке.

– Нет, туда я не поеду. Вернемся домой, а завтра возьмете лошадь и привезете.

– Барышня, зачем до завтра ждать? До поселка рукой подать. Вон, я вижу, хозяин вышел из дома и что-то делает во дворе.

Терезия согласилась. Но он не поехал прямой дорогой в поселок, а свернул правее, в сторону леса.

– А почему мы сюда едем?

– Потому, что там мост разобрали, чинить будут, а река глубокая, не переплывем.

– Куда вы меня везете? Мы же отклонились в другую сторону.

– В обход, барышня, в обход.

– Какой обход? Я здесь все дороги знаю. Я дальше не поеду, вы что-то хитрите. Скажите, что вам надо. Если, может быть, мой браслет или серьги? Так, пожалуйста, возьмите, только меня оставьте в покое и там человек ждет с деньгами. Что он подумает?

Выехали на лесную дорогу, и Терезия остановила лошадь. Но Бердыш на этот раз ничего не ответил, он вырвал из рук у девушки поводья, хлестнул лошадь по крупу, и они понеслись по лесу. Девушка лишь тогда не на шутку испугалась и закричала: «Люди, спасите! Люди, люди!»

– Терезия, милая, не кричи. Тебя все-равно никто не услышит.

Девушка заплакала и стала просить:

– Добрый человек, отпустите меня, что вы хотите со мной сделать? Может, вам хочется большого выкупа за меня, так отец даст, только пустите.

– Если я тебя отпущу, никто не даст никакого выкупа. Но мне ничего не надо, только ты одна. Терезия. Я люблю тебя безумно, и уйти от меня ты сможешь, только если меня убьют.

Девушка припала головой к седлу и рыдала, бессильно опустив руки.

– Ты не подумал, что будет с моим отцом?

– Нет, не думал, и думать не хочу.

– Ты безжалостный человек, ты обращаешься с людьми, как с этими животными, которых убиваешь.

– А ты тоже с ними поступаешь так же.

– Я? Да я в своей жизни только мух убиваю.

– Но мех, который я с животных содрал, тебе нравится, и в этом случае тебе их не жалко. А людей мне не жалко, потому что они меня не жалели и не жалеют. И я уверен, если бы твой отец узнал что-либо обо мне, он бы не пощадил меня.

– Так кто же ты, убийца?

– Нет, я не убийца, и все же должен от всех скрываться. Но сейчас я тебе больше не буду о себе рассказывать. В моем доме все тебе расскажу.

– Ты ошибаешься, я в твоем доме не буду, ведь как только встретим по дороге людей, я закричу, что ты меня везешь насильно.

– Успокойся, девочка, я повезу тебя такой дорогой, что ты и духу людского не почуешь.

И так Бердыш десять лет прятался с Терезией по чужим глухим лесам. Лишь когда все поиски Терезии ее отцом были прекращены, Бердыш со своей женой вернулись на родину, в ту пещеру, что вы видели. Там они прожили семь лет. Терезия успокоилась, примирилась с судьбой. У них родился мальчик, которого назвали Вацлавом. Мальчику было шесть лет, когда его мать, Терезия, умерла.

– Отчего она умерла, заболела?

– Нет, она никогда не болела. Терезия на чистом воздухе стала еще красивее. Это была красивая цветущая женщина.

– А что же тогда? Наверно, он ее за что-то побил, или зверь какой её покалечил?

– Ни то, ни другое. Альфред ее так любил, что часами носил ее и мальчика на руках. Он однажды сказал своей жене: «Тереза, как я счастлив с тобой, ты мне награда за все мои мучения. Хотя бы Господь не наказал меня за прошлое, за пожар, учиненный мною. Правда, Тереза, ты меня никогда не покинешь?» «Нет, Альфред, не покину, я и умру в этих диких дебрях».

Да, и вот однажды, какой-то вельможа устроил большую охоту. К горам охотники не подходили, до них было очень далеко. В то время этот лес, где мы сидим, был очень большим, но звуки труб, какими охотники делали перекличку, порой доносился и до гор. Терезия услышала трубный звук, и ей захотелось посмотреть, кто же на них играет. Она полезла на эту высокую гору, но по неосторожности поскользнулась, упала и, конечно, разбилась. Мальчик видел, как мать упала, он прибежал, хотел ее поднять, но она чуть слышно сказала: «Вацлав, я умираю, позови отца, только скоро». Мальчик побежал в пещеру, взял охотничий рожок, выбежал на поляну и стал трубить тревогу. Альфред прибежал мгновенно, поскольку был неподалеку.

– Что случилось, Ватя? – спросил у сына, – Не надо так играть, сынок. Я думал, на вас медведь напал.

– Нет, папа, там под горой мама умирает, она со скалы упала.

Бердыш опустился перед женой на колени:

– Тереза, я отнесу тебя в пещеру, на мягкую постель из медвежьих шкур. Ты их так любила, через них я и тебя нашел.

– Нет, Альфред, не надо. Я только хочу тебя попросить, береги нашего сына и не учи его мстить людям за их зло, как ты это делал. Видишь, за свой поступок ты всю жизнь скитаешься. И передай моему отцу последнюю просьбу, чтобы он меня простил. Он не разрешал мне на улицу к тебе выходить. Он говорил: «Не выходи, Тереза, к торговцу шкурами. Он на тебя особенно смотрит». Я смеялась над папиными словами. А-ль-фред, по-це-луй ме-ня. Вац-лав тоже.

И Тереза скончалась в объятиях своего мужа. Альфред обезумел от горя. Он отнес тело жены на ее любимое ложе и просидел молча два часа, даже не замечая мальчика, который тоже сидел молча в углу, уткнув голову в свои колени. Наконец Бердыш очнулся, и, взяв простыню, накрыл мертвое тело жены и позвал сына: «Пойдем, Ватя, принесем чистой воды, надо маму помыть, я это сам сделаю, а ты нарви цветов, только дальше этого дуба не ходи и возьми с собой рожок». Пока мальчик пришел, Бердыш нарядил жену в лучшее платье и убрал ее постель цветами, на которой она лежала, поцеловав ее руку и лоб, вышел из пещеры, держа сына за руку.

– Папа, мама теперь будет там лежать? Да, папа? Я буду каждый день носить ей свежие цветы. А на зиму мы перенесем ее в дальний угол пещеры, там теплее, и будем каждый день разводить костер, чтобы ей было тепло.

– Нет, больше мать тут с нами жить не будет, я ей вон там приготовлю постель. Иди со мной, сынок, будешь мне помогать.

Бердыш взял железо, какое у него было, и на той поляне, которую вы уже знаете, выдолбил могилу. И чтобы не давить покойницу камнями, он застлал могилу сверху дубовыми бревнами. Бердыш долбил могилу целые сутки, не отдыхая. Он спешил, чтобы труп не разложился. Три дня Бердыш ничего не ел, сидел над могилой и молил покойную жену простить его за то, что он ее похитил и заставил силой жить с ним. И кто знает, может быть, и зачах бы, голодая и горюя, но сын не дал:

– Папа, я есть хочу.

– А, я и забыл, прости меня, детка. Я тебе сейчас приготовлю что-нибудь поесть.

– Папа, почему ты ничего не ешь?

– Не хочется, детка, а ты ешь.

– Я не буду один есть, ты тоже ешь. Ты что, с голоду хочешь умереть, да? А я что тогда буду делать? Я еще не могу со зверями бороться, они меня растерзают. У-у-у, как страшно, – заплакал мальчик.

– Не плачь, мой дорогой, дитя ты мое бедное.

– Я тебе не верю. Вот сиди, а я тебя сам буду кормить

И мальчик совал ложку за ложкой еду отцу все приговаривая: «Ешь, папа еще, этого тебе мало. Ну, еще кусочек, ну, папа, будь же умный».

Лето кончилось. Альфред задумался. Что дальше делать с малышом, оставлять одного в пещере страшно, а вдруг ему захочется полезть на гору, как его матери, и он тоже сорвется. И брать с собой на охоту тоже опасно. А если он обережет его от всяких несчастий и мальчик вырастет, кто он тогда будет, лесной зверь? И Альфред решил отвезти сына к его деду, господину Николаю Браницкому.