Тайна Пушкинской улицы

Вдруг в нём что – то шелохнулось. Отзывчивое, приветливое и очень новое.

– Давай поиграем, – согласился мужчина уже не чувствуя состояния усталости. Глаза отметили песок и фигурки из пластмассы. – Хочешь, пирамидки построим? – предложил он.

– Не – е, – покачал головой мальчуган. – Пирамидки я уже строил. Анита сказала, что неровно и что сфинкс должен быть другим.

До ангела – хранителя медленно, но всё же дошло, что ребёнок говорит о каких-то особых пирамидках, и сперва не зная, как реагировать, одиноко хихикнул, а после, погрозя пальцем, засмеялся сильней.

Что касалось Яна, тот был серьёзен, и, кажется, не собирался разделять внезапного веселья собеседника. – Давай поиграем в самый лучший день? – произнёс он мечтательно.

Губы взрослого человека снисходительно улыбнулись.

– А это не скучно?

– Что ты! – с жаром возразил Ян. – Нисколечко. Тебе очень понравится.

Отдалённая, маленькая частица Славика засомневалась. Выражение лица не собиралось скрывать возникшего мимолётного чувства.

– Как – то ни разу не приходилось слышать про эту игру.

– Она новая, а ты уже старый, – привёл довод ребёнок. – Обещаю, у тебя будет самый лучший день. Такой, какого в твоей жизни ещё не было. Может, конечно, настанет совсем великолепный, но это потом. Будет, с чем сравнить.

– Ладно, – улыбнулся ангел – хранитель. – А какие правила?

– Да, в общем, их немного, – махнул рукой Ян. – Главное условие – твоё согласие.

– Хорошо, – удивился Славик. – А второстепенные?

Мужчине было смешно разговаривать с ребёнком, как со взрослым, но, привыкнув однажды, он старался того не разочаровывать.

– Ты – играешь, я – вожу.

– А почему не я вожу? – начал входить в раж азартный человек.

– У тебя не получится, – повертел головой малыш, вылезая из машины. – Тем более, ты в первый раз играешь.

– Идёт, – принял разумное объяснения ангел – хранитель и тоже покинул своего железного друга.

Здесь под раскидистым дубом было особенно тихо. Тень накрывала пол – дороги, отчего владелец новенького автомобиля не волновался за его перегрев. Солнце, даже выйдя из – за дома, не коснулось бы своими жгучими лучами тёмно-синего красавца.

Отчего – то пахло ландышами. Славик обернулся и увидел на соседней скамейке забытый кем – то букет. Запах заполнил округу, слился с дувшим в сторону игравших ветерком и уносился дальше, к широкой полосе зарослей.

– “Что может быть лучше этого? – подумал мужчина, улыбаясь. Воображение нарисовало блюдо жареной картошки, креветок, ледяное озеро пива, лёгкую музыку и танцующую в отдалении полуобнажённую фею, которой от него, Славика, ничего не было нужно. – Дальше разберёмся”, – дремал мозг, почти ощутив всю прелесть существования.

– Ну, готов? – спрашивал Ян, теребя волосатую руку ангела – хранителя. – Готов?

Малыш так внимательно вглядывался в лицо чуть было не уснувшего человека, что тот ощутил вибрации своей души.

– Да, – вспомнил Славик. – А играть – то долго будем? – глаза присмотрелись к стрелкам часов. – Уже восемь. Детям в девять спать пора.

– Пока не надоест, – отозвался мальчуган, поправляя рубашку.

Мужчина хотел было спросить: “Кому не надоест? “, да не успел.

В следующую секунду он уже сидел не на лавочке под кроной зелёного дерева со зреющими на нём желудями, а на крутом, бескрайнем бархане, упирающимся своей желтизной в горизонт.

Обернуться не хватало смелости.

Когда прошло минут пять и попеременно открытые и закрытые глаза не изменили физического состояния пейзажа, Славик поднялся. Перед взором, насколько хватало видимости, простиралась бескрайняя, пугающая пением песков, пустыня.

Мужчина заорал, что было силы. Тут же из – под его ног, без оглядки на взявшееся чудище, разбежались жители сурового края палящего солнца. Диск висел прямо над головой, а тень лежала только одна – человеческая. Тогда Славик впервые ей позавидовал.

Вспомнив уроки географии по теме “Пустыня Сахара и её обитатели “, обладатель “Вольвы “ужаснулся. Воды не было. Еды тоже. Ночь обещала холод, а день – неминуемую смерть. Куда идти теперь – испуганный разум не знал. Попытка определить стороны света тоже ни к чему не привела. Солнце, как пригвожденное, не двигалось с места. Славик присел и стал смотреть на ползущее по земле тёмное очертание самого себя.

Лишь после того, как восток с западом с трудом, но были определены, мужчина напряг усилия в выборе направления.

Навязчиво в воспалённый мозг лезли только два слова: “Давай поиграем “.

Глава 26

Долгожданная встреча

в которой Ёж признаётся в любви и рисует предложение руки и сердца

В то время, когда звон колоколов огласил приход девятнадцатого часа, Вадим с Оксаной, надев очки, уже высматривали друг друга в толпе отдыхающих и праздношатающихся.

Вечер принёс прохладу и росы. Чуть в отдалении играла музыка, стекались к танцам молодые люди, а старики, живущие здесь же рядышком в старых ветхих домах, устраивали партии в шахматы и домино. Открывшийся после долгого бездействия прокат, предлагал гуляющим не только доски и «костяшки», но и теннисную сетку с ракетками. Потому звук, который Оксана приняла за равномерное заколачивание, принадлежал не молотку, а прыгающему кручёному шарику, отскакивающему от половинок широкого зелёного стола.

Только Оксана надела очки, как народу в саду оказалось на порядок больше.

– “Видно такие же”, – подумала художница и, увидев, наконец, своё счастье, ринулась ему навстречу.

– Вадим, – крикнула она, торопливо обходя людей.

Со стороны всё выглядело так, будто молодая барышня танцует, приближаясь к высокому человеку.

И вот, наконец, встреча состоялась. Она была страстной, и казалось, что знакомство продолжается не один месяц, требуя логического завершения.

Поскольку речь шла о серьёзности намерений, Вадим решил не рисковать, и, не раскрывая рта, рисовал на бумаге каракули, попеременно целуя руку будущей невесты.

На листочек легко сердечко, пронзённое стрелой, затем оба вместе, а после – два кольца, какие обычно водружают на свадебные машины.

– Ты предлагаешь? – Оксана не смела закончить фразу. Слишком всё было быстро и хорошо.

Смутило отсутствие голоса избранника.

– Горло болит? Ты простудился? – вопрошала она, глядя огромными выразительными глазами.

Тогда глава “Проекта “сел в пол – оборота, не решаясь прилюдно бухаться на пыльный песок, скопившийся у лавки, и прижав Оксанину руку к месту расположения своего сердца, запел.