Тайна Пушкинской улицы

– Только что здесь были, – опешив, оглядывался Славик. – Секунду назад. Я ещё Аниту повеселить хотел.

– Повеселил? – не очень добро отозвался приятель, вновь обернувшись в сторону предмета, что притягивал скрытой загадкой.

Парусник, привлекший внимание быстрым ходом, сказал главе “Проекта “больше, чем его ангелу – хранителю. Вот и теперь, вместо того, чтобы поддавшись ветру, направиться согласно его воле, яхта шла наперекор ему с надутыми неведомой силой парусами.

– А кто такие Анита и Ян? – заинтересовался Чжан.

– Наш главный архитектор и переводчик, – с опаской отозвался Вадим.

– Вы веселитесь, лао Ёж, я понял, – заулыбался китаец, хихикая в кулачок. Остальные, выслушав перевод, тоже засмеялись, прикрываясь ладошками.

– “Ну, вертолёт вы водить уже умеете, – пронеслось в голове отзвуком. – Верьте в свои способности.… Эх, Анита, – говорил с собой мужчина. – Если бы…”.

Славик смотрел на партнёров так, словно они, не желая того, помогли его рассудку понять истинные мотивы исчезновения радужной девушки.

– Это я виноват, – признался он другу. – Я хотел прочитать ей стихи.

– От них не исчезают, – бросил Вадим, – продолжая улыбаться гостям города.

– Не тебе судить.

– Так может быть, сяньшэн, Ёж продолжим? У вас хороший шанхайский акцент.

На этих словах Вадим вздрогнул. Сяньшэн – означало господин, но откуда он, простой российский гражданин, мог это знать?

Меж тем, переводчик Чжан продолжал, выслушав представителя китайской стороны.

– Лао Ли хотел бы осмотреть остров. Проект требует времени для принятия решения, вы понимаете.

Догадка озвучилась сама собой. Ёж неожиданно покраснел, обернулся в сторону Славика, поправил воротник рубашки, словно тот внезапно сдавил горло и чётко выговаривая каждое слово, произнёс:

– Дуй, данжань. Во бу фаньдуй, – что в переводе означало: “Да, конечно. Я не возражаю “.

Ли, Лю и Ван охотно закивали в ответ и с ещё большим уважением принялись выслушивать предложения человека, испытывающего почтение к их родине. А иначе, зачем тому учить китайский?

Вадим, уверенно общаясь с гостями, казалось, и мыслить начал на языке Поднебесной. А, повернувшись к Славику и увидев его задумчивое, устремлённое в даль лицо, вдруг понял, что забыл родной.

Необходимо было что-то предпринять. И срочно.

– Лао Чжан, – будьте любезны, – обратился Ёж к переводчику на мягком восточно-шанхайском диалекте, – мой друг не говорит по – китайски, но очень хочет научиться. Переведите ему, пожалуйста, чтобы он шёл к лодкам.

– Хочет? Хорошо. Очень хорошо. Вы уже можете учить вашего друга.

– У меня не хватает терпения, – соврал Вадим, улыбаясь.

– Дундэ, дундэ, – закивал Чжан. – Понимаю.

– Когда ангел – хранитель отошёл от группы, глава “Проекта “, извинившись перед коллегами, нагнал приятеля.

Выслушав китайскую взволнованную речь Ежа, Славик сперва нахмурился, а, увидев нарисованный тем сюжет, стал медленно догадываться о произошедшем. На салфетке со всем драматизмом был выведен столб и фигура маленького корявого человечка, врезавшегося в него лбом со всей силы, так, что по окружности головы расходились в разные стороны многочисленные мультяшные звёздочки.

– Что, совсем что ли? – озаботился ангел – хранитель, напрягая зрение. Он потирал шею, искоса поглядывая в сторону гостей. – А понимаешь хоть? – и, наткнувшись на колючий взгляд товарища, поддержал. – Уже хорошо.

Ёж чувствовал себя собакой. Соображать – соображал, а сказать не мог, хоть тресни. Стоило открыть рот, из глубины сознания вырывалось: хао, бухао, чжэ бу кэнэн.

Такой тоски по родному языку Вадим не чувствовал давненько. Ко всем создавшимся неприятностям добавилась ещё одна – сильно болела челюсть.

В поисках утоления жажды и укромной тени раскидистых ив, к кафе тянулся отдыхающий люд. Отстояв очередь, радостные обладатели мороженного и минералки вновь возвращались под палящее солнце к жёнам, мужьям, детям и собакам.

По ровной глади носились водные мотоциклы с ошалевшей от ветра и брызг молодёжью. На них уже никто не обижался. Во – первых, было бесполезно, а во – вторых – лень.

– Много солнца, – мягко сетовали Лю и Ван. – Очень много, – и усаживались поглубже в тень.

Невдалеке послышался рокот моторов. На площадку перед кафе начали съезжаться автомобили. Из первого, что остановился неподалёку от Славиковой машины, вышел невысокого роста человек. Походка его была лёгкой и пружинистой, выдавая в шедшем если не спортсмена – профессионала, то любителя.

Кисель его узнал. Это был Ерёма. Болезненный к критике и вспыльчивый с детства, он пришёл из армии молчаливым, скрытным и, на удивление, целеустремлённым человеком. Особенностью не обременённого заботами характера, явилась полная закрытость от каких – либо внешних раздражителей. Что бы ни случилось в городе, на всё Ерёма давал один ответ: “К лучшему “. Данное кредо привело его и на скамью. Как только появилась мода на высшее образование, молодой человек первым на неё сел, за что получил от ребят почётное величие – книжник.

Вслед за главным пущинским подтянулись остальные.

– Здорово, Славик, – рука Ерёмы протянулась наполовину, оставляя себе шанс поприветствовать знакомого на равных. – Не англичане, о погоде не будем, – предложил он, оценивая собеседника.

Ребята сзади довольно заухмылялись. Не известно чему они радовались, тому ли, что не англичане или разговоры о сегодняшней жаре им порядком надоели, но выраженная лидером мысль, вполне отвечала чаяньям каждого.

– Что это Ёж головы не повернёт? – процедил Ерёма, отпивая глоток. – Не видит что ли?

Кисель пошёл на опережение.

– Дело больно серьёзное. Да и китайский не так лёгок. Вадим его только сегодня выучил.

Ерёма застыл с приподнятой банкой.

– Китайский, говоришь, знает?

– Знает так, что родной вспоминает не сразу, – Славик бросил камень в воду и тот, проскакав лягушкой, скрылся в волнах.

– Не верю, – проговорил Ерёма, оглядываясь на своих ребят.

Пущинские фильмы смотрели. И хоть уверяли в том, что одной дубиной можно уложить семерых китайцев в полёте, когда те только заносят ноги, о триаде слышали все. И уважали.

– Ладно, мешать не будем, подождём, – наконец, принял решение Ерёма, тяжело перенося чьё – либо превосходство. – Отдыхайте, пацаны, – повернулся он к своим, дав добро на купание.

– Как в пионерском лагере, – шутя, отметил Славик, наблюдая за орлами Ерёмы.

Собеседник, мысливший с ним на одной частоте, серьёзно добавил.

– Пионерский – не другой, – мимоходом постучав по дереву.

Когда лодки вернулись с пустынного острова, а люди сошли на берег, Ёж, что – то сказав улыбающимся гостям, подошёл к сидящим за столом мужчинам.