Тайна Пушкинской улицы

– Что за углом? – хотел спросить обессиленный человек, но дед уже взвалил хворост на послушное четвероногое животное и был таков.

– “Какой – ни – какой разговор, – отметила голова под завязанным узелками широким платком. – А вдруг действительно там что – то навроде колодца? “

Пройдя вдоль нескончаемого забора добрых триста шагов, ангел – хранитель увидел поворот, а, свернув, наткнулся на ту же картину. До горизонта тянулась прежняя, высотой метра три, стена, забраться на которую в своём нынешнем состоянии Славик не мог просто физически. Ни подтянуться, ни запрыгнуть.

За всё время нахождения в пути, мужчина привык ко многому. К отсутствию людской речи, пищи, к стону ветра и солнцу. Не хватало элементарного, того, о чём он никогда раньше не задумывался – питьевой воды.

Ноги всё шли. Монотонно, размеренно, будто знали, что нужно для уставшего туловища.

“Откуда взялся старик со своим ослом? – медленно думала Славикова голова. – Все ушли, а он остался? Не может быть. Людей здесь не было лет двести… Сказал иди вдоль стены, но умолчал, в какую сторону.… Что это значит?… Ничего это не значит”.

Всё прежнее голубое небо, ярко – жёлтое солнце, коричневый песок и белая преграда.

Тут, в сероватой отштукатуренной полосе глаза различили тёмное до черноты пятно. Оно выглядело большим, с человеческий рост и притягивало одержимой надеждой на выход. Пока рассудок в отчаянье предполагал, что увидел желаемое, ноги поторопились. Это действительно оказалась калитка.

Ворота были кованные, тёмно – изумрудного цвета. Они тихонько скрипнули, отварив мир понятный и простой, где шумели сливы, пахло розами, а инжир осыпался на узкую, извилистую дорожку, вымощенную плитками, между которыми пробивалась крохотная трава. Шум, что Славик услышал, он не спутал бы ни с чем. Так могла звучать только вода. Тело рванулось вперёд по тропинке и чуть не упало от бессилия. Но нет. Дойти, чтоб умереть? Этого Кисель позволить себе не мог. В тени апельсиновых деревьев, среди утопающего в зелени дворика, глаза увидели небольшую чашу фонтана.

Не озираясь и не оглядываясь, человек склонился к бьющей струе, закрыл глаза и, вслушиваясь в ритмику плеска, принялся утолять жажду.

Подобно птице, ангел – хранитель погружал голову в воду, поднимался, тряс ею во все стороны, припадая вновь.

– Ну, как? – раздалось позади.

Мужчина не оборачивался. Он даже не открыл глаз, но на лице очень медленно расплылась такая улыбка, от которой обычный человек, насторожился бы, а бдительный – приготовился к самообороне.

– Не благодари, – продолжал малыш. – Я же обещал, что у тебя будет самый лучший день. Чувствую – не обманул.

Ян лёг животом на скамейку, свесив ноги, и принялся болтать ими с детской непринуждённостью, пытаясь оставить у пыльной лавки свой протоптанный след.

– А теперь домой, отсыпаться, – посоветовал он. – С машиной всё в порядке. Не волнуйся.

Только сейчас почувствовав перемену в звуках, воздухе, запахах и месте пребывания, бывший путешественник разомкнул воспалённые веки.

– Какой сегодня день? – тихо спросил он.

– Твой самый лучший, – улыбаясь, ответил Ян, прекрасно сознавая, что в действительности интересует ангела – хранителя.

– Задам вопрос по – другому. Сколько я отсутствовал?

– Странно, что ты не считал, – продолжал малыш, усаживаясь по – взрослому, предварительно почистив местечко.

– Три дня, – чётко, по словам, выговорил Кисель, пытаясь схватить мальчугана за шиворот.

Пальцы, обжегшись, прошли сквозь шею ребёнка, не ощутив никакого материального препятствия, став на короткий момент невидимыми. Рука замерла в воздухе. Её хозяин воззрился на часть своего тела, будто впервые увидел его неординарные свойства.

– У тебя – три, – заключил Ян, прерванный Славиковым пыхтением. – И у нас три. Я не совсем мастер играть со временем. Это к дедушке, – добродушно напомнил ребёнок.

– Ты искусник куролесить с одним пространством? – больше утвердительно, проговорил мужчина, поднимаясь со скамьи и возвращаясь к фонтану.

– Нет, но мне пора. Ещё поиграем, если захочешь, – раздалось в ответ под шелест листвы.

Сколько Славик не вертелся, Ян был далеко, а на ободке чаши крохотный, зелёный лягушонок смотрел на человека немигающими, внимательными глазами.

Шлёпнув по воде лапой, он бросился в траву, а оттуда дальше, на автостраду, под колёса несущихся машин.

– “Только бы не раздавили”, – подумала Славикова голова, удивляя хозяина ходом мысли. Раньше ангел – хранитель никогда бы не обратил на это внимания.

Глава 31

Прощай, шкура зеленая, здравствуй, пятачок

где влюблённые становятся близкими людьми, а Елена почти счастлива

В прихожей раздался звонок и одновременно с ним, зазвонил телефон. Разрываясь, куда прежде идти, Вадим направился к двери.

– Это я, Славик, – исправно записывал автоответчик после стандартного предупреждения. – Расскажу – не поверишь. В общем, надо встретиться. Буду дома.

Вместе с отбоем открылась дверь. На пороге стояла Оксана. Живая – невредимая. Прекрасная, как никогда. От неожиданности Вадим отступил. Проговорив “проходи “он скрылся в одной из комнат и принялся натягивать спортивный костюм, подвернувшийся под руку. Всё лучше, чем встречать в банном халате.

– Я сейчас! – ещё раз прокричал хозяин квартиры, через минуту показавшись. – Как ты узнала адрес?

– Меня Анита привела, – улыбнулась девушка.

Чувство не комфорта наступило немного позже, а пока Вадим не переставал целовать возлюбленную.

Теперь она стала более, чем когда – либо близка, ощутима, и уже не было нужды в очках, чтобы это увидеть…

– Я буду любить тебя всегда. До конца Вселенной.

– Почему Вселенной? – шёпотом спросила невеста.

Вадим коснулся мизинцем любопытного носика.

– Потому, что пока жива Вселенная – живы мы. А дальше я не знаю. – Он обнял любимую.

Ещё немножко девушка подумала о том, что сказал Вадим. Об огромных, неизвестных пространствах с их удивительными неразгаданными тайнами, об антигравитации, о мирах, что волновали всех мыслящих людей на планете Земля. А после стало щекотно…

Когда Оксана вышла из ванной комнаты, она тихонько присела на краю дивана и, помедлив, попросила обсудить ещё кое-какой вопрос до свадьбы.

– Я должна тебе рассказать, – начала она. – У меня в детстве были две канарейки. Даже яички высиживали и птенцы вылуплялись. От них был очень сильный запах. Ты понимаешь, почти, как на птицеферме. Я там, правда, не была, но можно предположить…

– Ты о Ленке что – ли? – спросил Ёж, вспомнив, что не предупредил внезапную гостью о той, что заняла ванную раньше. – Извини, забыл.

– Это там, – рука сама по себе указала на плотно закрытую дверь. – Елена?

– Она самая. Не мог же я её в речку бросить. Тем более она плавать не умеет.

– Неужели? – не поверила Оксана, силясь представить полностью сухопутного крокодила. – А когда она…ну, обратно?