Вдалеке от рая

«…Слава Тебе в тихий час вечера.

Слава Тебе, излившему миру великий покой.

Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца.

Слава Тебе за отдых благодатного сна.

Слава Тебе за Твою близость во мраке, когда далек весь мир.

Слава Тебе за умиленные молитвы растроганной души.

Слава Тебе за обещанное пробуждение к радости вечного невечернего дня.

Слава Тебе, Боже, вовеки».

Он понял, это Ангел или Архангел произносит молитву. И как только она закончится, его душу заберут на высший суд. Значит всё это, правда. Ему стало страшно.

«…Я вижу небо Твое, сияющее звездами. О, как Ты богат, сколько у Тебя света! Лучами далеких светил смотрит на меня вечность. Я так мал и ничтожен, но со мною Господь. Его любящая десница всюду хранит меня.

Слава Тебе за непрестанные заботы обо мне.

Слава тебе за промыслительные встречи с людьми.

Слава Тебе за любовь родных, за преданность друзей.

Слава Тебе за кротость животных, служащих мне.

Слава Тебе за светлые минуты моей жизни.

Слава Тебе за ясные радости сердца.

Слава Тебе за счастье жить, двигаться, созерцать!

Слава Тебе, Боже, вовеки».

«Прости!» – он кричал внутри себя, всем своим существом что было мочи, зажмурив глаза и стиснув зубы – «Прости, прости меня. Я не знал. Ну, я же ничего не знал».

«Как Ты велик и близок в мощном движении грозы. Как видна Твоя могучая рука в изгибах ослепительных молний. Дивно величие Твое. Глас Господень над полями и в шуме лесов, глас Господень в торжестве громов и дождя, глас Господень над водами многими…» Глас Господень – что это? Нет, ему не будет прощения. Но разве он виноват? Нет, пожалуйста, не надо.

«Как молния, когда осветит чертоги пира, то после нее жалкими кажутся огни светильников, так Ты внезапно блистал в душе моей во время самых сильных радостей жизни…» Он вспомнил маму, ту которая выпросила, вымолила его, её глаза, улыбку. Мамочка, может мы скоро встретимся?

«В дивном сочетании звуков слышится зов Твой. Ты открываешь нам преддверие грядущего Рая…» Мама, мамочка, родная моя мне теперь к тебе нельзя.

«Наитием Святого Духа Ты озаряешь мысли художников, поэтов, гениев науки. Силой Сверхсознания они пророчески постигают законы Твои, раскрывая нам бездну творческой Премудрости Твоей. Их дела невольно говорят о Тебе. О, как Ты велик в Своих созданиях! О, как Ты велик в человеке!

Слава Тебе, явившему непостижимую мудрость в законах вселенной.

Слава Тебе – вся природа полна знаков Твоего бытия.

Слава Тебе за все, открытое нам по благости Твоей.

Слава Тебе за то, что Ты сокрыл по мудрости Твоей.

Слава Тебе за гениальность человеческого ума.

Слава Тебе за животворную силу труда.

Слава Тебе за огненные языки вдохновения.

Слава Тебе, Боже, вовеки».

Он с трудом разомкнул глаза и прошептал полоске говорящего света: «Прости меня, Господи, слышишь, ну, пожалуйста, прости. Я же ничего о Тебе не знал».

«Как близок Ты во дни болезни. Ты Сам посещаешь больных, Ты склоняешься у страдальческого ложа, и сердце беседует с Тобою. Ты миром осеняешь душу во время тяжких скорбей и страданий. Ты посылаешь нежданную помощь. Ты – Утешитель, Ты – Любовь, испытующая и спасающая. Тебе поем песнь: Аллилуия!»

Слезы текли, омывая его лицо с двух сторон, собираясь в углублениях и на кончиках ушных раковин. Он ощущал эти влажные потоки прикосновением таинственного пространства к его безжизненному телу. Глупец, смерть не приносит облегчения, не прекращает муку. Он к ней не был готов.

«Слава Тебе, исполняющему во благо желания мои.

Слава Тебе, бодрствующему надо мной день и ночь.

Слава Тебе, прежде прошения посылающему обилие благ.

Слава Тебе, врачующему скорби и утраты целительным течением времени.

Слава Тебе – с Тобою нет безнадежных потерь, ты даруешь всем вечную жизнь.

Слава Тебе, Ты одарил бессмертием все доброе и высокое, обещал нам желанную встречу с умершими!

Слава Тебе, Боже, вовеки».

А что ждет его? Сознание обособленно прибывало в иступленном болью теле. Он не ощущал его границ, может, они уже не существовали?

«…Слава Тебе, посылающему нам неудачи и скорби, дабы мы были чутки к страданиям другим.

Слава Тебе, положившему великую награду в самоценности добра.

Слава Тебе, приемлющему каждый высокий порыв.

Слава Тебе, возвысившему любовь превыше всего земного и небесного.

Слава Тебе, Боже, вовеки».

Он понял, что ад – это поздно. Не страшно, не жутко, а именно поздно! И от этого осознания сердце стало работать с перебоями, замедляя свой ритм. Любовь превыше всего земного? Может он здесь, потому что жил без неё, без любви?

«Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть, но Ты возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадежно потерявшим её. С Тобою нет непоправимого. Ты – весь Любовь. Ты – Творец и Воссоздатель. Тебя хвалим песнью: Аллилуия!»

Он плакал как ребенок и больше всего земного и потустороннего хотел жить. Господи, как он хотел жить, видеть этот теплый свет и слышать этот тихий голос.