Не будите спящую выхухоль

Весь следующий час Алиса слушала рассказы матери о детях из младшей группы, про то, как ее приняли в коллективе детского дома, вернее, приюта, и думала о том, что это даже хорошо, что мама нашла для себя новое занятие, которое ей по душе. «В конце концов, оно не хуже, чем ее увлечение футболом, которое когда-то до фанатизма доходило. Стыдно кому сказать: почтенная тетенька моталась на „Петровский“, сидела среди орущей и свистящей молодежи, сама орала разные нехорошие кричалки. А тут занятие мирное, рядом с домом, да еще и платить за это будут».

– … деньги, конечно, не очень большие, но и работать каких-то три часа. Да я и не из-за денег, Лиса…

– Я знаю, мама! Вопрос закрыт, я принимаю твое решение. Только, пожалуйста, без фанатизма, и за давлением следи, хорошо?

Алиса поднялась из-за стола.

– Но образ жизни менять не будем, – как можно мягче сказала она, и удалилась в свою комнату, прикрыв за собою дверь. Правда, не до конца, не плотно, как это делала всегда.

* * *

Серьезное это дело – образ жизни. Вырабатывается с годами. Менять его – дорогое удовольствие. Проще все вокруг подчинить себе.

Вот Алиса, например, привыкла к вольному образу жизни. Ну, скажем так, к относительно вольному. Когда ее по великому блату устраивали на работу референтом к Саблину, она готова была плюнуть на хорошую зарплату и нежное к себе отношение гендиректора компании, если бы ей надо было ежедневно являться к определенному часу на работу. По идее-то надо, конечно, к определенному часу, но она выторговала у Саблина поблажку для себя – приезжать на работу не с раннего утра, а по мере надобности. Правда, в ответ на доброе к себе отношение и сама готова была в командировки с директором ездить, а пахали в этих поездках по двадцать четыре часа в сутки, и вечерами на встречи с компаньонами и нужными людьми приезжала без возражений. Ну, и уж если какое мероприятие затевалось рано утром, то она без отговорок была на месте не позже, чем за час до нужного времени. И только она одна знала, в котором часу ей пришлось в этот день встать, чтобы успеть собраться, пробиться через все утренние пробки, и выглядеть при этом на пять с «плюсом». Прическа, маникюр, колготки не задом наперед, а как надо, и бюстгальтер под белой прозрачной кофточкой белый, а не бежевый. Кто понимает, о чем это, тот понимает и то, сколько времени это отнимает у женщины. Особенно, если накануне что-то было не готово, или вечером она ехала не сразу домой, а к Сергею Саблину.

С генеральным директором компании «Макро+» Сергеем Саблиным у нее был служебный роман. Правда, у Саблина не было семьи. Вернее, была, но в прошлом. И у Алисы не было мужа. Вернее, тоже был в прошлом. Поэтому никого особенно их отношения не забавляли. Свободные люди. У них, знаете ли, запросто роман может случиться. В том числе, и служебный, коль уж довелось им вместе работать. На работу к нему Алиса не с улицы пришла, а по великому блату – через своих преданных друзей. Лариска и Вадик Косицкие – однокурсники Алисы и большие друзья Саблина постарались. В результате Алиса нашла место работы, которое ее устраивало, а Саблин нашел умную и симпатичную женщину, которая не только оказалась толковым работником, но и по-женски понимала его с одного взгляда.

Отношения между ними возникли почти сразу же. Алиса с удовольствием принимала ухаживания директора. И на работе ее с первого дня приняли как «девушку самого», и «сам» не старался скрывать того, что ухаживает за Алисой. Он называл ее своей «левой рукой». Если учесть, что Саблин был левшой, то Алиса была важнее саблинского заместителя Андрея Маркова, который был «правой рукой».

Но отношения эти были с первого дня определенными. Про такие говорят – без продолжения. Казалось бы, люди друг другу симпатичные, одинокие, без проблем, которые могут помешать быть вместе, и даже с жильем. «Что мешает вам быть вместе?!» – допрашивали Алису и Сергея по очереди их общие друзья Косицкие. И с той, и с другой стороны получали одинаковый ответ:

– А зачем нам быть вместе? Нам и так хорошо…

Лариса Косицкая попыталась поговорить по душам с Алисой, но вытянуть подругу на какой-то задушевный разговор у нее не получилось.

– Ларис! Нет предмета разговора, пойми ты! Как бы тебе объяснить, чтоб и самой не запутаться… У нас с Сергеем нет ничего общего. Такого, что могло бы связать нас с ним не только общением на работе и, пардон, не хочу ранить ваш утонченный слух, в постели, но еще и на уровне душевном. Духовном. Не знаю, как лучше сказать – душевном или духовном. Но суть от этого не меняется! Нет у нас этого общего духовного. Или душевного. И к счастью, этого нет не только у меня, но и у Сергея тоже. Мы – партнеры. И не более.

Лариса посмотрела на нее с ярко выраженным удивлением. Она хлопала глазами, опушенными длинными, как у теленка, ресницами. Потом пожевала нижнюю губу, и с сомнением спросила:

– Лис, может вам с ним заняться чем-нибудь… духовным?

Тут пришла очередь Алисы посмотреть на подругу с нескрываемым удивлением:

– Что ты в виду имеешь?

– Ну, что… Ну, я не знаю – что! Ну, может вам общее хобби какое-то найти? Например, бальные танцы!

– Ага! Или марки собирать! Косицкая! Ты неисправима! Ты, как и двадцать лет назад все такая же активистка, мечтающая сделать мир совершенным! А это утопия. Поверь на слово, нас все устраивает.

– Да знаю я! – раздраженно отвечала Лариса Косицкая. – Он точно так же говорит! И тоже все про то, что вы – партнеры, и вас все это устраивает.

– Ну, вот! Как видишь, никто не обижен!

Алиса и в самом деле совершенно не считала себя обиженной. Для нее это были временные отношения. Как она сама себе говорила: встречу – полюблю, тогда и буду менять жизнь.

Но время шло, а ничего не менялось, потому что никто не встречался, и она ни в кого не влюблялась. И привыкла к этим отношениям. Они с Саблиным были друзьями, но не такими, когда друг за другом в огонь и в воду, а такими, которые друг друга не обременяют своими проблемами. Алиса знала, что случись в ее жизни что-то серьезное, она даже не будет ставить в известность Саблина, и ждать от него ничего не будет.

Кто-то скажет, что это не дружба, а… Ну, хорошо! Не дружба, а партнерство. Подумаешь, в формулировке малость ошиблась! Зато и разочарований не будет, как у других, когда вчерашние друзья друг друга предают легче легкого.

Сергей Саблин стал хорошей привычкой в жизни Алисы. С ним у нее все было по расписанию. Причем, по рабочему – по расписанию встреч и переговоров, отступить от которого было нельзя ни на один шаг, потому что от этого зависело процветание и благополучие компании. И, намечая свидание с Алисой на своей загородной даче, Саблин изучал расписание встреч и переговоров. Сначала – самолеты, девушки – потом.

Понятно, что Аллу Михайловну такой образ жизни дочери не очень радовал. А чему тут радоваться? Ни невеста, ни жена, ни, прости господи, сожительница. Она ничего не знала про Саблина, просто догадывалась, что у Алисы кто-то есть. «А если есть, то какого черта не женится?» – злилась Алла Михайловна на не известного ей мужчину, который, по ее мнению, морочил Лисе голову. И в один прекрасный день, она подступила к дочери с этим вопросом: «Почему не женится?»

– Кто? – удивленно спросила Алиса.

– Конь в пальто! – парировала мать. – Он!!! Лисочек, ведь если у вас отношения, то они должны как-то хотя бы в совместное проживание перерождаться!

– Мама! Ну, еще и ты сюда! Ларка замучила, а теперь еще и ты вмешиваешься в то, во что не стоит лезть никому! Ну, как тебе объяснить, что я не собираюсь ни с кем проживать?! Я с тобой проживаю! Неужели тебе это не нравится?

– Ну, и молчу! – Алла Михайловна обидчиво поджала губы, и больше не произнесла в этот вечер ни слова. А на следующий день покопалась в записной книжке Алисы, нашла телефон Косицких, и позвонила Ларисе.

Она уговорила дочкину подружку не продавать ее ни под каким предлогом и попросила ответить только на один вопрос: почему и доколе???

Потом она слушала объяснения Ларисы Косицкой, которая и сама была в полном недоумении, потому что «Алиску специально и на работу устроили к этому не женатому Саблину, и нравятся они друг другу, и встречаются – что тут таить-то!»

– Но вот семью заводить не хотят ни он, ни она! Как договорились!

Алла Михайловна еще раз попросила Ларису не рассказывать Алисе о ее звонке, и тихонько, будто хрустальную, положила трубку на место.

Видимо, надо смириться. Наверное, она чего-то в этой жизни не понимает.

* * *

Что такое счастье, не знает толком никто. Наверное, это состояние комфорта и спокойствия во всем. А может, эйфория и праздник в сердце! А для кого-то это вообще что-то частное, редкое, другим не понятное, например, решение сложной математической задачи, за которую некое математическое сообщество готово отвалить миллион долларов, а тот, кому посчастливилось ее, эту задачу решить, от этого миллиона легко отказывается. И сам себе объяснить не может – почему?!! Потому что ему без денег хорошо! Он счастлив оттого, что у него удачно сложились все циферки в стройную формулу, в конце которой нарисовалось некое число. И между этим числом и цепочкой решения можно было смело ставить знак равенства. А до него миллионы математиков решали эту задачу, желая получить миллион долларов, и решить не могли. А он решил! И миллион долларов ему совсем не нужен! Вот такое счастье тоже бывает.

Алла Михайловна, обретя новое дело в жизни, была счастлива. Такие же чувства она испытывала тридцать восемь лет назад, когда в их доме появилась маленькая Лиса. Имя это сразу приросло к девочке с утонченными чертами лица, с косым разрезом зеленых глаз, с золотистым пушком волос на макушке. Едва малышка научилась ходить, как она тут же подтвердила свое имя. Кажется, кокетничать она стала одновременно с тем, как решила признать свой синий эмалированный горшок необходимой в хозяйстве вещью. Даже восседая на нем, как на троне, Алиска смешно косила глазки, и была похожа на симпатичного лисенка.

Папашка Лисы сбежал из-под венца, когда узнал, что Алла Максимова ждет ребенка. Хотя до этого момента он был готов стать мужем. Вот только становиться так быстро отцом он не собирался. Ну, мало ли как бы там дальше все сложилось? А вдруг не получилось бы у него с Аллочкой жить в семье?! Тем более, что мамаша ее, тетя Валя, совсем не радовала своим присутствием, а отдельного жилья у молодых не было. Одним словом, жених передумал становиться мужем и папашей, и сбежал.

Аллочка подлости такой не простила, и отцом своего ребенка его не считала. Разыскивать мерзавца она не собиралась. Гордость задушила ее до той степени, что она даже отчество Алисе дала свое – Михайловна, ну, и фамилию, разумеется, свою – Максимова. А сбежавшего мерзавца называла простым местоимением «он». Он – существо без имени и фамилии, просто существо, умеющее пить и жрать, трусливое и подлое. Кстати, очень скоро о нем в доме Максимовых забыли, и не вспоминали – поводов не было. А очень скоро Алла Михайловна вышла замуж за капитана Юрия Геннадьевича Васькова. При этом себе и дочке она, помня о подлости всех мужиков на свете, на всякий случай оставила свою девичью фамилию. И сколько муж не уговаривал ее «переписать» дочку на его фамилию, она не торопилась этого сделать, в итоге все привыкли к тому, что у них в доме, не как у других, и вопросы об этом никто не задавал.

Юрий Геннадьевич вырастил Алису, как родную дочь. Своих детей у него с Аллой Михайловной так и не получилось. То ли она, помня о том, кто бросил ее беременной, не желала больше таких испытаний, то ли просто не судьба – сказать трудно.

Юрий Геннадьевич любил свою Аллочку, холил и лелеял ее, и Алису никогда не обижал. Он очень расстроился, когда Алла Михайловна приняла странное решение – рассказать дочке о том, что он не родной отец ей.

– Лучше я, чем «добрые» соседи, – пояснила Алла Михайловна.

– Аллочка, ну, давай поменяем квартиру, и все дела! – предложил муж. Но Алла Михайловна категорически отказалась от этого предложения. Ленинград хоть и большой город, и гора с горой не сходится, а вот человек с человеком – запросто. И объясняйся потом, как знаешь.

– Да уже чего проще! – уговаривал ее муж. – Скажем так: «Ты кому больше веришь – нам или посторонним людям?!»

Но Алла Михайловна сделала по-своему, о чем не жалела, так как произошло как раз то, что она и предвидела: нашлись те, кто захотел Алисе рассказать историю ее девичьей фамилии. Но она не удивилась, и сказала, что знает все: Юрий Геннадьевич ей не родной папа, но любит она его от этого не меньше.

И это на самом деле так было. Любила Алиса отчима и уважала, как родного отца. Вот только судьбой отпущено им было совсем немного этой счастливой жизни: муж у Аллы Михайловны ушел рано – сердце подвело. Дослужился до полковника, Алису вырастил и в одно тихое и прозрачное утро, когда в городе не бывает ночей, а под окнами наяривают любовные мелодии знаменитые ленинградские соловьи, он не проснулся.

Алла Михайловна смерть мужа перенесла тяжело, хоть и не показывала никому, как ей плохо. А потом поняла, что был ее незабвенный Юрий Геннадьевич «самым-самым», что лучше просто и быть не может, да и до его уровня редко кто дотягивает. Словом, планка была так высоко задрана, что Алла Михайловна скоро поняла: быть ей одной.

И она не очень-то горевала об этом: что горевать, если лучший мужчина в лучшем из миров, а другие не нужны?! А вот за Алиску очень переживала. И придирчиво рассматривала каждого ее кавалера. И про каждого она могла сказать: «Не для тебя я, Вася-Петя-Коля, растила свою дочь!», но она благоразумно молчала, в лоб не била, надеясь, что девочка ее сама поймет, что ее фрукт не дозрел еще.